Анна снова бросила в окно хмурый взгляд, совсем вовремя, чтобы увидеть, как у крыльца отеля остановилась карета. Два стражника встали по обе стороны от неё, не давая случайным прохожим приблизиться. Из кареты вышел Филипп и, коротко поприветствовав управляющего, взбежал по ступенькам.

С обречённым вздохом Анна прикрыла глаза и взмахом руки отодвинула от двери комод. Он прогремел по полу, словно хотел призвать всех постояльцев, а не только ту, что дождаться не могла, когда её наконец пустят.

Раз. Два. Три.

Дверь комнаты распахнулась, и в неё влетела перепуганная Альен.

— Наконец-то! Вы вообще понимаете, что сделали? — срывающимся голосом выкрикнула она. — Вы же совсем не готовы!.. Ну что вы сидите! У нас максимум пара минут, чтобы…

Дверь открылась во второй раз, и Альен охнула. Лицо её сделалось виноватым, и с неподдельным испугом она повернулась.

— Ваше высочество… — пролепетала она, склоняясь перед Филиппом.

Тот взглянул на Альен иронично и с некоторым сочувствем.

— Это ты её так запугала? — спросил он у Анны.

Она удивлённо подняла брови и слезла с подоконника, пряча нож под подушку, хотя Филипп уже заметил и его, и множество рубцов на мебели.

— Вроде бы я ей даже не угрожала, хотя она та ещё заноза.

Филипп улыбнулся. Альен, округлив глаза, уставилась в пол, не смея ничего сказать. А Анна вдруг взглянула на руки Филиппа… Он держал свёрток фиолетовой упаковочной бумаги, перевязанный серебристой ленточкой, и сердце Анны рухнуло.

— Что это? — Её голос стал похож на шипение, плечи напряглись.

Свёрток, сверкающий и тугой, походил на энергобомбу. Дёрнешь за ленточку — и взорвётся.

— Платье, — пожал плечами Филипп и кивнул на всё ещё стоящую на месте служанку. — Она поможет тебе с ним разобраться.

Альен встрепенулась, поспешила забрать свёрток из рук Филиппа и осторожно положила его на тахту в изножье кровати. Анна покачала головой, глядя на переливающуюся перламутром бумагу, а потом перевела взгляд на Филиппа.

— Это всё так обязательно? — вздохнула она.

Он улыбнулся ей виновато и попросил Альен выйти, а потом подошёл к Анне. Она положила руки ему на плечи.

— Почему мы не можем оставить всё так, как есть? То, чего ты хочешь, неестественно.

С момента, как Анна согласилась, между ними словно выросла стена. Выросла прямо на месте пропасти, разделявшей их раньше, и сделала напряжение ещё сильнее. Казалось, стоит ей рухнуть — и она погребёт их под обломками, и ничего никогда не будет спокойно и правильно.

— Мы уже обо всём договорились, — настойчиво сказал Филипп, хмурясь. — И мы не можем больше тянуть. Нас ждут сегодня.

Он провёл рукой по длинным спутанным волосам Анны. Розовые пряди выделялись, яркие, как молнии. Они должны были выглядеть вызывающе в любой причёске, и Филиппу было интересно, как служанка с ними справится и как потом отреагируют его родители и брат.

— Но у нас ведь есть минут десять? — вдруг спросила Анна и сжала плечо Филиппа сильнее.

Они недолго смотрели друг другу в глаза, а потом Филипп усмехнулся.

— Для тебя — сколько угодно.

— Я буду ждать тебя внизу через полчаса, — сказал Филипп, поправляя рубашку перед зеркалом, накинул плащ и обернулся на прощание.

— Иди уже! — воскликнула Анна, прижимая к себе одеяло. — Милейшая девушка заждалась! Кто знает, сколько ей теперь потребуется, чтобы привести меня в подобающий вид.

Она весело дёрнула плечами, и Филипп, с коротким смешком тряхнув головой, ушёл. Не успела дверь за ним закрыться, как в комнату влетела Альен, посмотрела на довольную Анну и тут же отвернулась, зардевшись.

— Не завидуй, — бросила Анна, сползая на край кровати. Босые ноги коснулись ковра. — Ты не знаешь, насколько на самом деле всё это не весело.

— Уверена, что знать и не хочу! — с обидой сказала Альен. — А теперь дайте мне вам помочь одеться и сделать причёску! Вы ещё не открыли платье?

Она подняла упавший на пол свёрток, любовно провела по помявшейся упаковке, слушая хруст бумаги. Карие глаза её заинтересованно засветились, язычок быстро, едва заметно скользнул по губам. Казалось, что она забывает дышать. Трясущимися руками Альен передала свёрток Анне, глядя той в лицо с нетерпением.

— Откройте!

Анна осторожно приняла его и положила на колени, мысленно повторяя, что он не взорвётся, стоит дёрнуть за ленту. Слишком уж он походил на взрывчатые капсулы. Даже перевязан был так же, разве что не железный.

Прижимая к груди руки, Альен во все глаза смотрела на то, как Анна в нерешительности развязала тонкую серебристую ленточку. Бумага развернулась сама собой, и они обе ахнули: Анна от удивления, Альен — от восторга. Внутри лежало платье из фиолетовой клетчатой ткани, лёгкое, с резными рукавами, похожими на взъерошенные перья хищных птиц, и с прозрачными тёмно-фиолетовыми лентами. Анна машинально коснулась шрамов под глазом. Татуировка была едва заметна, но любой знающий человек легко бы её разглядел. Платье словно было вдохновлено её острыми контурами, и это казалось… милым. Анна даже улыбнулась и прошлась пальцами по тонкой, слегка шершавой ткани.

Альен вздохнула и взяла со столика трюмо щётку для волос.

— Ну что ж, думаю, тут не нужно никаких сложных причёсок. Просто что-то милое, симпатичное, может… — она почесала нос, — даже не прячущее эти розовые волосы. Хотя вряд ли их величествам они понравятся.

— Не делай вид, что тебе есть дело, понравлюсь я или нет! — усмехнулась Анна и послушно села перед служанкой на пуф у трюмо, откидывая волосы назад.

— Да я как будто за вас беспокоюсь! — воскликнула Альен, едва не плача. — Если вы будете плохо себя вести, или выглядеть, или будете чем-то недовольны… — Она нервно выдохнула, боясь представить, что с ней будет, а потом проговорила злым шепотом: — Меня не для того учили быть компаньонкой, чтобы служить какой-то девице из деревни…

Анна дёрнулась, крутанулась и пронзила Альен таким взглядом, что та в ужасе отшатнулась и зажала рот рукой, выронив расчёску. В комнате будто стало темнее, и ярко-алые молнии заблестели вокруг, извиваясь и шипя.

— Простите, — выдавила Альен. — Я… просто… Я знаю, что это ужасно невежливо, я не должна была…

Анна окинула служанку злым взглядом и снова отвернулась к зеркалу. Опасный ореол медленно потух, оставив в воздухе лишь едва уловимый запах жжёного металла.

— Я бы запустила в тебя молнией, — сказала Анна, — но боюсь, что не справлюсь со всеми этими лентами. Работай и молчи.

Альен выдохнула, подняла расчёску и подрагивающими руками принялась расчёсывать длинные волосы Анны, осторожно разделять их и сплетать в хитрые тонкие косички. Розовые пряди стали похожими на ленты.

Анна следила за всем в зеркале и видела в нём будто не себя. Причёска была намеренно небрежной, но слишком умно сделанной, чтобы обмануться: ей, девице из деревни, в жизнь такое самой не сплести.

Все её видели именно такой: озлобленной девицей из деревни, в мужских шмотках и со шрамом на лице. В ней не было лёгкости, женственности и грации, какие были у той же Альен, и никакое платье, даже самое прекрасное, не смогло бы это исправить.

Анна прикрыла глаза. Если даже её служанка (докатились… у неё есть служанка…) выглядит больше леди, чем она, невеста принца, как на неё будут смотреть те, кто провёл в высшем обществе, среди элегантности и красоты, всю жизнь? Что будет, когда она столкнётся с теми, кто считает подобных ей сбродом? Они с мальчиками часто работали на таких людей, у Хога удивительным образом получалось с ними договариваться, а потом смеяться за их спиной и тихо ненавидеть. Сейчас Анне даже посмеяться было бы не с кем…

Полчаса истекали быстро. Анна и Альен постоянно поглядывали на часы: когда оставалось пять минут, им всё ещё нужно было завязать все шнурки и ленты, закрепить все крючки. И с каким же облегчением они выдохнули, когда всё было готово. Анна придирчиво оглядывала себя в зеркале, пытаясь понять, нравится ли ей девушка в отражении. Это точно была не она, но, пожалуй, лучший образ, сочетавший в себе дикость, необузданность и изящность современной моды, придумать было бы сложно.