Хелена скользнула пальцами по стеклу, оставляя горячий след, и вдруг посмотрела прямо на солнце. Глаза обожгло, но она не смогла отвести взгляд. И чем дольше смотрела, тем темнее становилось небо вокруг огромного сияющего шара. И то была не настоящая тьма, не естественная…

Жуткую иллюзию разрушил звук шагов. Хелена вздрогнула, моргнула — перед глазами плясали белые пятна — и, хватая ртом воздух, обернулась ровно за секунду до того, как кто-то скрылся в гостиной, где сидела мадам Арт. Прошипев что-то нечленораздельное, Хелена поспешила к дверям, чтобы увидеть, как сэр Рейверн уже здоровался с дамами и извинялся, что не вышел раньше: он работал и не знал, что в замке гости. Ему отчего-то решили не сообщать.

— А мы думали, что приглашения от вас! — переглянулись женщины; у всех на лицах появились удивлённые выражения — теперь им нужно было обсудить другие кандидатуры тех, кто мог их пригласить.

Сэр Рейверн удивился не меньше — а потом заметил Хелену.

— Ваше высочество, — подошёл он к ней, всё время косясь на подруг королевы, которые вместе с той уже обсуждали, от кого же могли прийти письма, — а не знаете ли вы случайно, чьей идей было сие торжество?

Хелена пожала плечами, а он смерил её осуждающим взглядом, всё понимая. Сэр Рейверн недолго молча простоял рядом с Хеленой в дверях, а потом решительно направился к компании. На его лице появилась сдержанная, но приятная улыбка. Он извинился, что вмешивается в разговор, но всё же ему хотелось увериться, что день прошёл хорошо. Сначала он спрашивал о каких-то мелочах: понравилась ли еда, расторопны ли были слуги, чем они занимались, пробовали ли чай, привезённый с островов. «Очень экзотический вкус, неправда ли?»

А потом, с очевидным намёком, поинтересовался их самочувствием и планами на вечер.

— Нам, вероятно, пора, — сказала леди Кейз, жена генерала армии Санаркса, вставая с места. Она осмотрела остальных, и те, с сожалением улыбаясь, закивали.

Хелена закатила глаза.

— Очень жаль, что вы уезжаете, — говорил сэр Рейверн, стоя у дверей и провожая стайкой выходящих дам. — Надеюсь, вы хорошо провели время.

Дамы одобрительно закивали, наперебой щебеча о том, насколько были рады приехать и какая это большая честь для них. Они рассыпались в комплиментах и пожеланиях здоровья, а мадам Арт не переставала покровительственно улыбаться всем и с радостью принимать их слова.

Когда они отошли подальше, увлеченные беседой, Хелена тихо, но с язвой поинтересовалась:

— Если бы вы вышли раньше, они бы по странному стечению обстоятельств тоже уехали бы раньше?

— Вероятно, ваше высочество, — не стал лукавить сэр Рейверн, строго глядя на Хелену. — Лучше о таких планах меня предупреждать.

— Если бы я предупредила, ничего бы не состоялось. Вы были бы против.

— Поэтому вы решили разослать приглашения за моей спиной.

— Их рассылала не я. Это было бы слишком очевидно. Думаю, некоторые из маминых подруг — да и она сама — знают мой почерк.

Сэр Рейверн с усталым вздохом покачал головой.

— Один зря вам потакает. Хотя я не удивлён, что он это делает.

— Сэр Один, в отличие от вас, понимает, что её величеству нужны не только сиделки и опекуны. Мама любит, когда ей уделяют внимание, когда она — в центре, а вы держите её в одиночестве и с теми, с кем ей не о чем разговаривать. О небо, она пыталась говорить со мной! Вы понимаете, что это значит? — Хелена выгнула бровь. — Не вижу ничего плохого в том, чтобы дать ей немного порадоваться. Вы ведь сами говорите, что ситуация… опасная.

— Да, опасная, — согласился сэр Рейверн и, будто невзначай, поинтересовался: — Не знаете ли вы, миледи, принимала ли её величество лекарства?

Внутри будто что-то оборвалось. Хелена посмотрела в спину матери и, сглотнув, ответила:

— Не знаю. Меня там не было.

— Я так и думал, — тихо отозвался сэр Рейверн и, казалось, побледнел. Спала маска деланого безразличия и спокойствия: брови свелись над переносицей, создавая глубокую складку морщины, губы превратились в тонкую линию. — И именно поэтому я должен был знать.

— Моя мать — взрослая самостоятельная женщина!

Звучало как оправдание. Жалко и неубедительно.

— Именно поэтому она самостоятельно отказывается принимать лекарства.

Хелена смотрела в пол.

— Что может случиться от одного раза? Утром она должна была выпить то, что нужно. Служанка была с ней, когда мы с Одином пришли. Даже если она не приняла лекарства в обед, ещё не поздно выпить вечернюю норму. Мир не разрушится от одного раза.

Последние слова она произнесла совсем тихо, чувствуя странную дрожь в теле и не веря себе. Перед глазами снова мелькнуло слепящее солнце на черном небесном полотне.

Наверно, она действительно ошиблась.

— Будем надеяться, — сказал сэр Рейверн и скрестил руки за спиной. — Врач сделал неутешительный прогноз.

Хелена коротко кивнула.

Они следовали за мадам Арт и её свитой до главной лестницы, на широкой площадке которой в закатных лучах светился витраж с гербом Санаркса. Разноцветные блики играли по ковру. А хрустальная люстра горела, чуть ли не ярче самого солнца. На этой площадке её величество распрощалась с подругами. Те, тихонько переговариваясь, спустились вниз к своим пажам, лакеям и прочим провожатым, которые проводили их во двор, а через несколько минут одна за одной кареты выехали за ворота и исчезли.

— Вы зря так переживаете, — заявила мадам Арт, поворачиваясь к дочери и советнику, что ждали её наверху лестницы. — Мне намного лучше, чем вы думаете. Я буквально почувствовала себя живой сегодня! Только устала. Наверно, мне стоит пойти к себе.

Подрагивающими пальцами она взялась за перила. Сэр Рейверн сбежал к ней и предложил руку, но она не позволила.

— Я могу сама! — строго заметила она. — Вы слишком беспокоитесь, Элжерн.

Но он всё равно неотступно следовал за ней на одну ступеньку ниже, чтобы, если — упаси Небо! — что-то случится, поймать. Хелена с тревогой смотрела на это и, даже когда мадам Арт и сэр Рейверн прошли мимо неё, не двинулась с места, глядя им вслед.

Что-то было не так. Снова.

Тени наливались алым, и все блики и отсветы на коврах и перилах, в изгибах картинных рам светились слишком ярко и резко. Лица портретов покрывались черными глубокими морщинами.

Нервно поёжившись, Хелена поспешила за сэром Рейверном и мадам Арт — прочь от наваждений. Но те преследовали. Она смотрела по сторонам, не понимая, что происходит, почему алеют стены, которые никогда не были даже красноватыми; почему коридор кажется бесконечным, звуки становятся глуше, а движения даются труднее.

Сейчас что-то произойдёт.

Нервная дрожь усиливалась. Хелена остановилась, хмурясь, сжимая пальцы, а потом обернулась к окну — и мир вспыхнул перед глазами. Она зажмурилась, пошатнулась… И в последний момент схватилась за стену.

Все звуки растворились, воздух стал осязаемым. Тяжёлые веки едва разомкнулись, а всё вокруг плыло и раскачивалось. Крошечные детали казались огромными, а длинный коридор не хотел собираться воедино, раздробленный, мелькающий.

Синий камень на серьгах мадам Арт блеснул перед глазами, будто находился совсем близко. «У меня от вас болит голова, Элжерн. Я хочу прилечь». Слова — слабые, но строгие — прорывались как из иного пространства. Учтиво-тревожный голос сэра Рейверна, несмотря на все возражения, стоял на своём: «Я позову врача, миледи». — «Мне не нужен врач!»

Накрашенные ногти мадам Арт оказались около её виска. Подушечки пальцев нажали на кожу. От зажмуренных глаз расползлись морщины.

Хелене показалось, что она не может дышать.

— Врача, — бросил сэр Рейверн в сторону, наверно, ей, но Хелена не понимала. Ни что говорят, ни что надо делать.

Она могла только не моргая смотреть вперёд и видеть — обрывками, кадрами, — как её величество отмахивается дрожащей рукой, тянется к неестественно яркой, гигантской дверной ручке… Пальцы почти сжимаются на сияющем золоте…