— Куда мне ещё было идти… — прошептала Анна, осторожно отстраняясь, и, повернувшись спиной, начала раздеваться.

— Я волновался, правда, — произнёс он так разбито и безнадёжно, что Анна замерла.

Она опустила голову, закрыла глаза.

Филипп смотрел ей в спину неотрывно. Кожа покрывалась мурашками, внутри всё трепетало и переворачивалось.

Анна прикусила губу, содрала с неё кожу и, вздрогнув, проглотила железный привкус крови. Она смотрела в одну точку — на тёмно-синее небо в незашторенном окне — и, не узнавая собственного голоса, заговорила:

— Если бы ты знал, что нам грозит большая опасность, ты бы согласился сбежать?

— Я не бегу от опасностей, — отозвался Филипп.

Анна снова закрыла глаза, мелко закивала и больше ничего не говорила. Только когда легла, а Филипп потянулся к ней, — отстранилась.

Утро наступило слишком быстро. Само время будто пыталось убежать, скрыться…

А Анна хотела, чтобы оно остановилось, замерло хоть ненадолго и остановило начавшуюся с самого утра суету. Филипп быстро поцеловал её между плечом и шеей и стал одеваться. Он ходил туда-сюда, к нему заходили слуги, что-то принося, даже заглянул Родерт, пожелавший доброго утра и напомнивший, что Филипп просил проверить все документы и убедиться, что они ничего не забудут: намечалось важное собрание.

Анна сидела ко всему спиной, ничего не говорила. А должна была. Если она останется одна ещё хоть на день, то просто сломается. Взорвётся. Её нервы были слишком напряжены последние пару недель и вот-вот могли лопнуть, как перетянутые струны.

Им нужно было поговорить.

Но снова послышался голос Родерта, Филипп ответил: «Сейчас», — и дверь закрылась. Анна обернулась и ударила по кровати кулаком. Он ушёл и, казалось, не возвращался вечность. Анна в отчаянии думала, что он уехал, не попрощавшись, и снова стали мерещиться чёрные конверты. Она замечала их боковым зрением, но, когда поворачивалась, там ничего не было.

Она уткнулась лицом в ладони, надавливая на лоб, на глаза…

Хлопнула дверь. Анна вздрогнула и резко развернулась.

— Извини, — Филипп выглядел озадаченно и растерянно. — Я не думал, что получится громко.

Анна замотала головой, мол, не важно, и встала. Она сжимала одной ладонью другую, сложно было фокусировать взгляд, и слова не хотели выходить, но она всё же произнесла:

— Фил, нам нужно поговорить.

Получилось глуше, чем она предполагала.

Филипп насторожился, взглянул на часы и заметно напрягся. Внутри он разрывался.

— Мне нужно уезжать, — произнёс он. — Ань, давай вечером. Я обещаю вернуться раньше. Мы сядем и…

— Нет! — вскрикнула Анна и попятилась, не ожидая от самой себя. — Не подождёт, Филипп. Останься и послушай меня! Это не менее важно, чем все твои собрания!

Филипп ещё раз посмотрел на часы и кивнул.

— Хорошо. Давай поговорим сейчас. Если это так серьёзно. Только не злись.

Анна вздохнула. Все слова, которые она подобрала раньше, казались теперь неправильными, недостаточными, но она должна была их сказать. Если не сейчас, то никогда.

— Я пыталась спросить несколько раз, но, наверно… Наверно, делала это неправильно. Мне стоило рассказать всё с самого начала. А теперь стало так поздно и так запуталось… — Филипп терпеливо ждал, пока она подбирала слова. — Я не просто так спрашивала про опасность.

— Хочешь сказать, что опасность есть?

Анна закивала.

— Человек в чёрном, — выдохнула она. — Он вернулся. Он здесь. Все видели его лицо, но никто не знает, на что он способен.

— Что ты имеешь в виду? — Филипп нахмурился. — Ты знаешь, кто он?

— Ты тоже знаешь. — Анна смотрела в пол. Все предупреждения, все угрозы тут же всплыли в памяти, мешали говорить, но она всё же смогла: — Ариес Роуэл.

— Что? — Филипп вздрогнул. — Ты?.. Мы столько месяцев пытались выяснить, кто он, а ты… Почему ты говоришь об этом только сейчас?!

Анна замотала головой, отгоняя от себя мысли, вопросы и чувство вины.

— А что бы ты сделал, Фил? Его не мог выследить Альянс! Я знаю его имя не дольше, чем ты. Кому бы я ни сказала о нём — никто не поверит, потому что кто я, а кто он.

— Почему ты не сказала мне?! Разве я бы не поверил?

— Какая разница! Кем бы он ни был, он в любом случае не отстанет. Он поставил ультиматум, он дал мне год, и…

— И он почти…

Анна прикрыла глаза. Ни один из них не мог сказать это вслух.

Филипп обошёл разделявшую их постель, провёл ладонью по щеке Анны и взял её за руки.

— Я защищу тебя, — спокойно проговорил он, полный уверенности. — Я сделаю всё, чтобы этот человек никогда не добрался до нас и до Пироса. Мы работаем над этим, и теперь, зная имя, мы сможем это сделать…

— Не сможете! — выкрикнула Анна. — Он дурит всех! Министров, королей, весь Альянс и Совет. Он настолько сильный, ты не представляешь… Я пыталась победить, но не смогла. Это не воины Райдоса, Фил. Он сильнее всех, кого я когда-либо знала. Он сильнее меня, Фил! И единственный человек, который мог бы что-то сделать, — она выдохнула, — ему всё равно. Он не пошевелит и пальцем. И пока это так, в опасности все!

Голос дрожал. Она заламывала руки, постоянно отворачивалась, и ей было противно от самой себя. Как же жалко она звучала. Жалко и трусливо! Но давя отвращение, Анна подняла голову и, глядя Филиппу в глаза, выдохнула:

— Фил, давай убежим. Пожалуйста. Я люблю тебя. Я не хочу видеть, как он тебя убьёт.

Лицо Филиппа будто застыло, но глаза бегали, и в них отражалось всё: и смятение, и непонимание, и даже злость.

— Я не буду убегать и прятаться, — отчеканил он. — Что бы ни происходило. И ты знаешь это.

Анна вздрогнула от его взгляда. Она могла поклясться, что видела его однажды. Тогда, на крыше в сгоревшей деревне, когда Филипп был в ярости, и ни один военный не посмел той ярости перечить.

— Ты не понимаешь! — воскликнула Анна.

— Нет, это ты не понимаешь. Я не могу просто взять и сбежать. У меня есть обязательства перед всем, что ты видишь вокруг! — Филипп махнул рукой. — Это моё королевство. Его защита — моя обязанность. Тем более от таких людей, как этот Роуэл.

— Какая, к чёрту, обязанность, если она тебя убьёт?!

— Я сражался на войне, Анна, где меня много раз пытались убить. Ты и твои друзья в том числе. И если нужно, я снова встану в первых рядах, и ни ты, ни отец мне не помешаете.

— Я спасла тебя там, — с обидой сказала Анна. — И я пытаюсь сделать это ещё раз! Филипп, ты не понимаешь, насколько он опасен. Ты не видел, что он может сделать!

— Даже если он может убивать по щелчку пальцев, Анна, я не буду убегать.

С этими словами он будто успокоился. Плечи опустились, лицо перестало выражать холодную ярость. Филипп выпрямился, вдохнул, выдохнул и произнёс тихо, опасаясь смотреть ей в глаза:

— Я расставил приоритеты. Наверно, тебе тоже стоит.

Анна вскинула голову и посмотрела на него так, будто это был самый нечестный удар из всех, на какие он был способен. И Филипп этого взгляда не вынес: ушёл, закрывая за собой дверь, разве что не хлопнул ею. Прислонился спиной к холодной стене и стоял рядом, слушая истеричные проклятия в свой адрес, и грохот, и дребезг, и безнадёжную тишину. И только когда Родерт, бледный и с глазами навыкате, напомнил ему про собрание, Филипп ушёл совсем. Опустив плечи, повесив голову, засунув руки в карманы, полный мыслей о том, что кто-то из них сейчас совершает огромную ошибку.

Анна сидела у трюмо. Зеркало в одной из створок было полностью разбито, осколки рассыпались по столику, упали на пол. Она уткнулась лицом в сложенные на столе руки и давилась беззвучными рыданиями.

Она не помнила, когда плакала из-за мужчин. Когда вообще так плакала. У неё не было времени скорбеть по Хогу, а пока они были вместе, он не давал повода. Они оба никогда не беспокоились о том, что и с кем делает другой. Ровно до момента, когда появился Филипп. Теперь казалось, что Хог сразу понял, куда всё идёт. Он его раскусил. А она нет…