Один фыркнул.

— Тогда, полагаю, завтра мы узнаем кое-что наверняка.

Паранойя отсчитывала время. Звоном бокалов. Стуком каблуков. Хлопками дверей.

Оборки платья кололи. Сложно было дышать. Сердце стучало как сумасшедшее, предчувствуя надвигающуюся опасность, и взгляд метался по залу, постоянно задерживаясь на парадных дверях. Анна кого-то искала. Смутно помнила, как он должен выглядеть, но ощущения от него остались яркие. Они жгли кожу даже сейчас, спустя много месяцев.

Почти год.

Паранойя застучала кровью в ушах.

Она настойчиво била тревогу с момента, как Филипп — злой до ужаса — сказал, что Совет пошёл Райдосу на уступку и позволил их представителю — какому-то проходимцу, которого новый император объявил принцем — присутствовать на ближайшем приёме. В Пиросе. Спустя всего два года.

«Они купились на историю о тяжёлом детстве, невзлюбившем отце и на сказки о чистом раскаянии», — рычал Филипп, мечась по комнате, не зная, куда деть себя, куда выплеснуть эмоции.

И Анна хотела верить, что его состояние перекинулось на неё. Что это керрелловское раздражение, исходящее что от Филиппа, что от его величества, играет на её нервах и не даёт успокоиться. Так совпало. Совпало, что из ниоткуда появился непонятный человек. Совпало, что у неё осталась пара месяцев.

Совпадение. Не более.

Совпадение…

Наверно, пора было перестать в них верить, когда она впервые увидела Одина и земля чуть не ушла из-под ног. Он ничего ей тогда не сказал. Пронзил взглядом, как два года назад в деревне после битвы, усмехнулся и больше не обращал внимания, будто её не существовало, будто они никогда не виделись и ничего не знали.

— Это он! — кричала она потом Филиппу. — Тот человек, которого мы видели в тумане. Который рисовал тебе драконов. Который был в посёлке. Это он!

Филипп нахмурился.

— Если это так, то что-то начинается.

И Анна была уверена, что он прав. Начинается. Просто медленно. Как затишье перед бурей, когда небо чернеет в безветрие, а потом разражается страшнейшим штормом.

Анна непроизвольно вздрогнула от воспоминаний и сжала руку Филиппа.

— Ты слишком переживаешь сегодня, — заметил он. — Почему?

— Потому же, почему ты. Да и все здесь.

Филипп понимающе кивнул.

Чёрное пятно расползалось по залу, и Анна не понимала, кажется ли ей. Она ведь не могла чувствовать его одна. Пятно было слишком чёткое, почти оформленное, как след, который хочет, чтобы его заметили. Она долго училась прятать свой, чтобы глупые мальчишки не пугались почём зря. И если уж она могла кого-то напугать, то что можно было говорить про него? Но все выглядели спокойно. Даже слишком…

По спине пробежали мурашки.

Всё внутри било тревогу, пока она следила за внезапно возникшим в зале мужчиной в чёрном костюме. Он переходил от одних высокопоставленных особ к другим, пожимал руки, что-то говорил под одобрительными взглядами. Он терялся среди людей так же просто и неожиданно, как и появлялся в поле зрения. И Анна изо всех сил пыталась убедить себя, что это неправда, это не он, такого просто не могло быть.

А потом он подошёл.

Чёрные глаза. Чёрные зализанные назад волосы. Абсолютно чёрная одежда, закрытый пиджак с высоким воротником. Лишь волк на цепочке на груди сверкал серебряной шерстью.

— Ваше высочество, — он сдержанно улыбнулся Филиппу, протягивая руку. — Ариес Роуэл.

Анна была уверена, что Филипп изо всех сил сдерживался, отвечая на рукопожатие.

А потом Ариес повернулся к Анне.

— Леди Керрелл.

Сказано с издёвкой, с насмешкой. Он сверлил её взглядом, ожидая, что она, как полагается, протянет ему руку для поцелуя. Но Анна мотнула головой. Она чувствовала, как электризуется воздух вокруг них, видела, как тёмное пятно, плававшее по залу, окружило их, и её пронзил страх снова оказаться в том бесцветном колющем пространстве, где властвовал он. Безраздельно.

Филипп бросил на неё вопросительный обеспокоенный взгляд, но ничего не сказал. Ариес тоже. Лишь слегка прищурился, улыбаясь и пуская тонкую сеточку морщин вокруг глаз. На его щеках были едва заметны татуировки-ромбы. Не увидишь, если не знаешь, что они есть. Но такие знаки не скроют полностью никакие маскирующие заклятия. Ауры сильнее. Кому как не ей знать.

— Благодарю, сэр Керрелл, что согласились уделить мне пару минут, — заговорил Ариес спокойным размеренным тоном. Анна поёжилась. Будто он спрашивал. — Для меня большая честь познакомиться с вами и принести извинения от лица Райдоса и лично императора Старка за весь вред, причинённый Пиросу за годы войны. К сожалению, его величество отказался выслушать меня, но я искренне надеюсь, что вы передадите ему мои слова и надежды на возможные переговоры и дальнейшее сотрудничество.

Анна, постоянно отворачивавшаяся и от Ариеса, и от Филиппа, вскинула голову и нашла взглядом Элиада Керрелла. Его величество беседовал с министром Мидланда, который с Ариесом уже встречался. Анна задумчиво прикусила губу. Когда узнаёшь, каково это — находиться на волосок от смерти, становишься осторожнее. И если шрамы от ожогов и парализованная рука были достаточным напоминанием о коварстве Райдоса, то вряд ли Элиад хоть когда-нибудь пойдёт с ними на контакт. И всё же…

— Его величество, — ответил Филипп с вызовом, от которого Анна вздрогнула, — предпочёл бы, чтобы император высунул свой нос из замка и принёс извинения лично.

— Совет решил, что я говорю лучше.

— Тем не менее вы не король.

— Заметьте, вы тоже. И не вам оспаривать принятые выше решения.

Яростью в глазах Филиппа можно было спалить. Он стиснул зубы так, что вздулись вены на висках. Сжал кулаки.

Кожу обожгло.

Ещё недавно спокойное лицо Ариеса помрачнело, глаза потеряли блеск, и Анна с ужасом ждала, что сначала они, а потом и весь зал заполнятся чёрным дымом, и он одним махом убьёт всех.

Кровь оглушающе застучала в ушах.

— Фил, пожалуйста… — шёпотом взмолилась Анна, вцепившись ему в локоть.

— Действительно, Филипп, — хмыкнул Ариес, — послушайте девушку. Не стоит раздувать конфликт там, где его пытаются уладить.

Анна посмотрела на него как на сумасшедшего. Уладить? Он пытается что-то уладить?!

Ариес смерил Анну уничтожающим взглядом (ей показалось, что от него язык приклеился к нёбу) и, развернувшись на каблуках, ушёл, забирая с собой и жжение, и ауру, но оставляя нервную дрожь во всём теле. Филипп смотрел ему вслед, будто хотел прожечь дыру.

— Стоило последовать примеру его величества и не разговаривать с ним, — тихо произнесла Анна, медленно и бездумно поглаживая руку Филиппа.

А он повернулся и посмотрел ей в лицо.

— Ты ведёшь себя странно. — И сказано это было так холодно и жёстко, что Анна растерялась. — Ты что-то знаешь о нём?

Он подозревал и скорее всего даже был прав в своих подозрениях, а она не могла ничего сказать.

— Мне… Мне он просто не нравится. — Она пожала плечами. — С ним что-то не так. Ты видишь, как за ним летает чёрная тень?

— Тень, не тень… Подумаешь! — Филипп поморщился и зашипел так, что только Анна слышала: — Он просто самодовольный урод.

Она кивнула, усмехаясь. Очень точное описание!

— И всё же, — вдруг сказал Филипп, — ты что-то знаешь о нём? Мне показалось…

— Потом. — Анна тряхнула головой. — Давай не будем говорить о нём здесь.

Филипп, не удовлетворённый таким ответом, хотел настоять, но ему не дали: с извиняющейся улыбкой к ним подошёл Родерт и сказал, что ему сказали, что его величество хочет с Филиппом что-то обсудить сейчас же.

— Думаешь, о нём? — спросила Анна.

— О ком же ещё. — И, вслух размышляя, может ли его настроение стать ещё хуже, Филипп ушёл.

Анна с сочувствием смотрела ему в спину. Родерт, перекатываясь с носка на пятку, стоял рядом и будто чего-то ждал. Они переглянулись с Анной, буквально на мгновение встретившись взглядами, и он, порозовев, опустил голову, а потом всё же ушёл, пробубнив что-то про внезапные дела.