— Это место найдут минут через пятнадцать, когда станет уже непонятно, что произошло, — сказал Один, без интереса оглядывая горящие руины. — Магия рассеется, тело, — он кивнул в сторону, — превратится в угольки. Я видел, как чёрная аура взорвалась и унеслась прочь. Тот, кто это сделал, достаточно самоуверен, чтобы оставлять следы.

— Так делают взрывающиеся люди, — произнёс Рейверн, чувствуя сажу даже на языке. Его взгляд устремился туда, куда указал Один. — Он может также быть мёртв.

— Это сделал аурник. И он жив.

Рейверн не ответил. Осторожно, боясь, что пол провалится, он сделал несколько шагов. Он не тешил себя надеждами, что хозяина дома можно спасти. Он не ждал, что узнает его, но ему нужно было увидеть. Убедиться лично.

Он оттолкнул мешавшуюся на пути балку и зашипел: огонь разъел кожу, оставляя пузырящиеся рубцы. Но боль перекрыло представшее перед глазами зрелище. В углу, неестественно распластавшись на камнях, лежало то, что осталось от человека. Его руку и часть груди раздавило обломками стены, изъеденное пламенем лицо превратилось в месиво из крови и сажи. Бедняге не повезло. Рейверну сообщали о подобных случаях, когда жертву можно было узнать лишь по магическому следу. Теперь он знал, как это выглядело на самом деле, и не мог оторвать глаз. А желудок скручивало каждый раз, когда очередной волдырь лопался, и огонь с шипением пожирал кровавую слизь.

— Вам нравится? — усмехнулся Один. — Я всё ещё голословен?

— Вы всё ещё не знаете, кто это сделал, — сдавленно произнёс Рейверн, наконец отворачиваясь от тела и возвращаясь к Одину, который не сдвинулся с места.

— Увы. Но я знаю, что он с Райдоса. Этот человек — приближенный прежнего императора. Кто-то, стоящий достаточно близко, чтобы убить и остаться незамеченным. И на вашем месте я был бы обеспокоен тем, что наследница престола встречается с магом с Райдоса.

— Мальчишка Стофер не представляет опасности.

— Это вы так думаете.

Ответить на это сразу Рейверн не смог: так же внезапно, как перенёс сюда, Один перекинул их обратно. Дневной свет кабинета резанул глаза. Усталость навалилась с неожиданно силой, и Рейверн упал в кресло, разглядывая ожоги на ладонях. Они проели кожу до мяса, но он совсем не чувствовал боли, лишь нервирующее жжение.

А затем он перевёл взгляд на ящик стола, где была заперта книга, которую Хелена так мечтала заполучить ещё несколько месяцев назад, и золотой ключ появился у него в руке.

Они ещё раз переглянулись с Одином и одновременно кивнули. Им не нужно было говорить, чтобы понимать, что теперь они думают об одном и том же и хоть на толику, но знают одно и то же.

Он знал её достаточно хорошо, по крайней мере всегда так считал. Следил за ней почти с самого рождения, знал привычки, повадки. Порой читать её было проще, чем раскрытую книгу, и, наверно, поэтому странными казались моменты, которые совсем не вязались в его представлении с образом Хелены Арт. Должно быть, всё из-за обстановки. Они редко говорили непринуждённо, когда она не строила из себя принцессу, светскую леди, не пыталась в ещё неумелые, слишком прямолинейные манипуляции. Когда она была просто юной девушкой, как та, что сейчас сидела за письменным столом.

У этой девушки была заплетена неаккуратная слабая коса. Голубое кружевное платье водопадом из мягких складок спадало к ногам. Она подпирала щёку ладонью и задумчиво рассматривала какую-то бумагу.

— Любовные послания? — спросил сэр Рейверн, и Хелена вздрогнула.

— Подкрадываться и приходить без приглашения невежливо, — заметила она и положила бумагу. — Нет, это не любовное письмо. Это… другое.

Она поджала губы, не зная, как объяснить и стоит ли вообще. Но сэр Рейверн сам пресёк её попытки.

— Что бы то ни было, я пришёл по другому поводу.

Она выпрямилась, и взгляд её неотрывно следовал за ним, пока сэр Рейверн медленно отходил от двери, рассматривая комнату, в которой, кажется, не был несколько лет. Светлые обои, тёмная мебель, кроме белого туалетного столика, на котором извивались золочёные узоры и пестрели шкатулки украшений. На тумбе, на которой давным-давно сидели куклы, — лишь пустая ваза и какая-то открытка. Возможно, приглашение. Балконные двери были раскрыты, и ветер колыхал прозрачный тюль.

Хелена ждала. Он не подходил к ней близко, но видел на столе разбросанные листы, кисти, раскрытые краски и неосторожно стоящую на самом краю баночку с мутной водой. Кажется, она много лет ничего не рисовала. Или он не замечал этого? Она никогда не делилась тем, что делала: не показывала рисунки, прятала названия книг, скрывала то, что смотрела в синернисте. И сейчас, заметив интерес сэра Рейверна, Хелена тоже попыталась прикрыть всё, что лежало на столе, а взгляд стал тяжелее и настороженнее.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Ещё нет, — сэр Рейверн покачал головой, — но, если бы это было не важно, я бы не стал вторгаться в ваши владения, миледи. К сожалению, обстоятельства сложились так, что я больше не имею права закрывать на них глаза. — Он подошёл ближе. — Тёмный маг — предположительно с Райдоса и вхожий в императорский дворец — вербует людей. Вряд ли для благих целей. Несогласных — убивает. Буквально сжигает.

Сэр Рейверн потёр ладони.

— Вы предлагаете мне быть осторожнее? — хмыкнула Хелена.

— Я не предлагаю и даже не настоятельно рекомендую. Я жду, что вы сами сможете принять верное решение.

Ещё несколько шагов ближе.

— Сколько доверия! — рассмеялась Хелена, вставая ему на встречу. — С чего бы?

— Вы правы, — холодно отозвался сэр Рейверн. — Не с чего. И тем не менее.

Ещё шаг под испепеляющим взглядом — и он протянул ей книгу. Толстенный том проявился из воздуха и лёг на обожжённую ладонь, как лист бумаги. Хелена раскрыла рот и села на место. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, поражённая, не знающая, как реагировать, что говорить. Дрожащие руки потянулись к фолианту, и она притянула книгу к груди, снова поднимая взгляд на сэра Рейверна.

— Вам стоит серьёзно задуматься, — сказал он. — После — я жду вас в своём кабинете, леди Арт. Помнится, у нас есть уговор.

И он ушёл, ничего больше не говоря, оставляя Хелену наедине с неозвученными словами и мыслями.

Её пальцы сильнее вцепились в корешок.

Когда-то — она не помнила точно: полгода, год или даже больше назад — он сказал, что не может ослушаться королеву, и если её мать сказала «нет», то он подчинится, что бы ни думал об этом сам. Сейчас он ослушался. И это могло говорить только об одном: происходило что-то на самом деле серьёзное. Только…

Продолжая обнимать книгу, Хелена посмотрела на письмо и нахмурилась. Сэр Рейверн бы её не понял. Он бы сказал, что она неверно расставляет приоритеты. И она почти готова была с ним согласиться, но с момента как письмо попало к ней в руки, Хелена была уверена: это важно.

Письмо писала девушка, не назвавшая имени, но чуть ли не умоляющая о встрече в столичном кафе. Она обещала рассказать что-то важное о Лифе, и Хелена всерьёз собиралась уделить ей время. В конце концов от одной короткой поездки в город ни у кого не убудет: ни у неё, ни у сэра Рейверна, ни у какого-то там тёмного мага.

Шерон была уверена: она всё решила, она достаточно смелая, чтобы сказать всё Хелене в лицо. Она ведь даже смогла собрать всю наглость в кулак, найти верные слова и отправить их письмом. Огромный шаг, который стоил ей двух бессонных ночей сначала и ещё одного до ужаса беспокойного дня после. Что бы Шерон делала, если бы Хелена ей отказала? Если бы она даже не ответила? Наверно, попробовала бы ещё раз. Но вряд ли бы ей хватило смелости подойти лично, пересекись они каким-то чудесным образом.

Шерон хотела сделать всё тихо, почти лично, без лишних глаз, чтобы некому было разнести неверно истолкованные слова, чтобы некому было подначивать ни её саму, ни Хелену. Ссоры с человеком намного выше себя по статусу ей были не нужны, хотя она понимала: её будущее давно предрешено и ничего хорошего в нём не было. Она пыталась бороться с этой предрешённостью, пыталась зацепиться за такого прекрасного человека, как Эдвард. Все их отношения казались сказкой, прекрасным сном. А снам суждено было кончаться.