Платья, как с картин прошлого века, заполнили зал до тесноты. Вычурные украшения, перья и цветы сияли с волос дам. Мужские камзолы обрели цвет. Лацканы с яркой подкладкой, кружевные манишки выглядывали тут и там. Многие оказались вообще без пиджаков — в рубашках с широкими кружевными рукавами и в цветастых жилетах.

Некоторых было не узнать. Привыкшая видеть знакомых в строгих костюмах Хелена даже не сразу узнала Мариуса, который раскрасил волосы и подвёл глаза. На скуле у него блестела чёрными чернилами руна, а из нагрудного кармана выглядывал апельсиновый платок.

— Тебе не идёт, — хмыкнула Хелена, окидывая его придирчивым взглядом.

— Зато тебе всё идёт! — рассмеялся Мариус.

— Я знаю.

Она пожала плечами, Мариус закатил глаза и, меняя тему разговора, заметил:

— Я удивлён, что здесь нет Лифа. Это очень в его духе.

— Это праздник моей матери, — Хелена безразлично обвела взглядом зал. — Она приглашала только тех, кого считала нужным. Лиф ей не нравится, так что ноги его в замке не будет, пока она может запретить.

Мариус посмотрел в бокал шампанского, скептически поднимая брови.

— Уморительно, что твои выезды были её идеей.

Хелена откинула волосы и раздражённо дёрнула плечами.

— Теперь же, будь ее воля, она бы заперла меня в замке и не пускала никуда.

— И сидела бы ты в обществе ее подруг.

— Уверена, она жалеет, что я вернулась в общество.

Мариус рассмеялся.

— Не только она жалеет.

Хелена самодовольно улыбнулась. Девицы с лета кусали себе локти, парни выворачивали шеи вслед и стремились занять место подле нее на раутах. Ей был неинтересен ни один из них, но нравилось внимание. Улыбаться поклонникам было на удивление просто даже с пустотой внутри.

— Кстати, про общество, — Мариус заговорил тише и серьезнее. — Сэр Рейверн в последнее время зачастил на Нефрит. Они что-то постоянно обсуждают с братом. Уж не хотят ли тебя выдать замуж? Только знай, я на тебе не женюсь даже под угрозой смерти!

— Разумеется не женишься! — появившись из ниоткуда, чернобровая фигуристая красавица Роза́ли ленточкой обвилась вокруг руки Мариуса. — Иначе до свадьбы ты не доживешь.

Все трое рассмеялись, хотя по тону Розали не всегда можно было понять: она шутит или на самом деле угрожает. С ней Хелена познакомилась на одном из приемов Лифа. Та как раз обхаживала Мариуса, который был совсем не против и легко позволил себя завоевать. Теперь Розали своего упускать не собиралась.

С Хеленой подругами они не стали, но Розали часто вилась рядом: ревновала Мариуса, охраняла его и злилась, что он смеет уделять так много внимания другой. А Хелене он был интересен только как принц Нефрита. Его старший брат, кронпринц, в последние месяцы стал много участвовать в делах страны. Его имя то и дело проскальзывало в новостных сводках, и поговаривали, что король готовится уйти на покой (вероятно, опасаясь за свою жизнь) и уступить место сыну. И хотя пока это были только слухи, фраза Мариуса врезалась в разум.

— Нет, — уверенно сказала Хелена. — Сэр Рейверн не станет обсуждать такие глупости как помолвки. Мама занялась бы этим лично. Его визиты к вам могут носить только рабочий характер.

— Говорить о политике на праздниках — плохой тон, вам не говорили? — вмешалась Розали, не давая Мариусу вставить и слова. — Совсем скоро объявят танцы. С кем ты танцуешь, Хели?

Ее глаза с интересом изучали лицо Хелены.

— Посмотрим, — уклончиво отозвалась та, окидывая взглядом пестрый зал в поисках кандидатур. — Если ко мне подойдет…

Она осеклась. На нее с другого конца зала смотрел мужчина с длинными рыжими волосами. Один глаз его закрывала чёрная повязка. Одет он был как полагалось: рубашка с широкими рукавами, с гротескными оборками, зелёный камзол с золотыми вставками на лацканах и манжетах. Оденься так любой другой, он не привлек бы внимания, но этот человек, возвышающийся надо всеми в зале, отчего-то выделялся и притягивал взгляд.

— О, мне всё ясно, — бросила Розали и увела Мариуса. Хелена бросила на них быстрый взгляд и, ругая саму себя, снова посмотрела на незнакомца. Тот ухмыльнулся, потёр короткую бородку… и направился к ней.

Хелена тут же пожалела об этом.

А он в мгновение ока пересёк зал и остановился рядом. Только тогда Хелена осознала, насколько он высок на самом деле: она доставала ему до подбородка.

— Леди Арт.

Мужчина поклонился и поцеловал её руку. По телу пробежала мелкая дрожь. Хелена не отрывала глаз от его загорелого лица, исчерченного морщинками. Казалось, он был ровесником её матери.

— Мы с вами знакомы? — спросила Хелена.

— Вы не танцуете с незнакомцами?

В выражении его лица, в блеске единственного глаза было что-то насмешливое, издевательское.

— Я не танцую с теми, кто не считает вежливым сообщить своё имя.

Губы мужчины растянулись в усмешке.

— Меня зовут Один.

— Я не видела вас раньше, сэр Один.

Она прищурилась. От него веяло силой, древней магией, мощной и незнакомой. Как будто потусторонней. И оттого ей становилось ещё интереснее, что это за человек.

— Я иностранец, — ответил Один, медленно и уверенно, чётко выделяя твёрдые согласные. Говорил он правду или нет, Хелена не знала, но акцент у него был яркий, точный, как у людей, знающих язык, но использующих его нечасто, а оттого осторожно. Он напоминал пришельцев со второго материка. И от этой ассоциации что-то на задворках сознания забило тревогу.

— Теперь, когда вы знаете моё имя, миледи, я могу рассчитывать, что вы примете моё приглашение на танец?

Один протянул ей руку с огромным, блеснувшим золотом, перстнем. Хелена посмотрела на неё настороженно, словно прикосновение могло убить.

— У меня есть молодой человек, сэр Один.

— Но сейчас его здесь нет.

Хелена бросила на него взгляд, изображая оскорблённость. А он рассмеялся так громко, что несколько стоящих неподалёку гостей повернули головы от неожиданности да так и остались смотреть. Заинтересованные взгляды скользили с Хелены на Одина, и казалось, что он того и добивался.

— Так вы принимаете моё предложение, миледи? — прогремели его слова, привлекая ещё больше внимания. Люди следили. Кто исподтишка, кто в открытую, не стремясь скрыть любопытства.

Хелена сверлила Одина взглядом.

Как же она хотела сказать ему нет! Рассмеяться так же, как сделал он, и сбить спесь с человека, заранее предвкушающего свою победу. Хотела — но не могла. Не сейчас, когда он привлёк к ним обоим внимание. И он точно знал, что делает, что говорит, и от его холодного отчёта было до боли обидно. Она так привыкла дурить мальчишек, что вились вокруг и смотрели ей в рот. Они могли быть сколько угодно знатны — это не имело значения. Они были лишь игрушками. А играть с Одином она не могла, не знала, как, не знала, стоит ли.

Первые аккорды зазвучали, возвещая о скором начале танцев. Пары стали расходиться по залу. Один продолжил настаивать:

— Я вижу, что вам скучно, миледи!

От его голоса по спине пробежала дрожь. Хелена сжала зубы и бросила быстрые взгляды по сторонам, успевая заметить поспешно отворачивающихся. Один же неотрывно смотрел на неё.

Хелена задумчиво поджала губы, глядя на протянутую ей большую грубую ладонь. Она всё ещё сомневалась, но понимала: отступать ей некуда. Он сделал всё для этого. Играл с её тщеславием, пользовался пониманием, что он здесь — особенный. Незнакомец, о котором ничего неизвестно, но который завораживает, притягивает и заставляет гадать, кто же он такой. И она была его целью. Не другие женщины, которые могли быть красивее, веселее, интереснее и — тем более — покладистее. Она…

Ещё раз посмотрев на Одина, Хелена натянуто мило улыбнулась и вложила свою ладонь в его.

— Я не должна позволять кому-то так со мной себя вести, — проговорила она едва слышно.

Один хмыкнул.

— Я не кто-то.

Хелена вскинула голову, моргнула, но быстро отвернулась, твёрдо решив: как только танцы кончатся, она даже слова ему не скажет. Не хватало ей ещё одного человека, считающего, что может вертеть ей, как заблагорассудится.