Сэр Рейверн вздохнул, оттягивая момент. Хелена двигала кулон по цепочке, и металлическая трель разрезала тишину, забиралась под кожу, словно хотела разрезать разум, как струны режут раскалённый металл.

— Ваше высочество… — Хелена посмотрела на него широко раскрытыми, полными слёз глазами. Рейверн подошёл и сел на корточки перед её креслом. — Хелена, — ты ведь позволишь так себя называть? — мне жаль, очень и очень жаль, что здесь нет того, кто мог бы дать единственно верный совет и решить эту ситуацию без потерь. Ещё больше мне жаль, что нужно говорить, насколько мало стоят чувства в нашем мире. Ты ведь и сама знаешь… Честность и взаимность — это прекрасно, но не когда на кону судьба королевства.

Хелена сжимала юбку на коленях.

— А Пирос? — спросила она дрожащим голосом — и вскинула голову к потолку, часто моргая. — Что, если я совершаю ошибку?

— Вы ведь сказали, что не боитесь Элиада Керрелла, миледи.

— Я и не боюсь, — огрызнулась Хелена, и её покрасневшие глаза блеснули вызовом. — Я просто… переживаю. Разве я не должна? Вы больше не считаете, что меня должна беспокоить судьба Санаркса в первую очередь?

— Я считаю, что вы справитесь.

Сэр Рейверн поднялся, поправил стрелки на брюках и вернул себе серьёзное выражение лица так быстро, что Хелена засомневалась, не показалось ли ей, что он вообще был мягок.

— А теперь, ваше высочество, ответьте, пожалуйста: вы ведь не хотите отменить свадьбу, когда до неё осталось меньше недели?

Хелена вздохнула и покачала головой. Нет, конечно, нет. Она бы не отказалась от своего решения, даже если бы оставался месяц. Она хотела дальше чувствовать тепло, искренность и непосредственность; надувать губы на глупые шутки, отпускать колкие замечания и понимать, что Эдвард не покупается на то, как она выпускает шипы. Хотела поражаться тому, что и как он делает для неё, потому что никто из прежних кавалеров такого не делал. Роджер пытался ухаживать, но никогда не интересовался, что ей на самом деле нужно. Лифу и его пассивной агрессии нужно было только одно, а что хотел Один, она и понимала, и не понимала одновременно. А с Эдвардом оказалось так просто верить, что однажды померкнут все кошмары и видения — просто не выдержат его яркого света.

У неё будет много времени его полюбить, его есть за что любить, он больше неё заслуживает этой любви. Но сейчас нужно было думать о другом: о том, что время приближается к моменту, когда их желания наконец исполнятся в полной мере.

— Не хочу, — сказала Хелена, и голос её не дрогнул.

— Вот и отлично, — заключил сэр Рейверн. — Тем более что его величество сэр Керрелл с супругой приедут послезавтра. Они хотят посмотреть, как продвигается подготовка собора и бального зала.

— Прекрасно. Надеюсь, вы передали, что свадьба Филиппа была ужасна и детали лучше согласовывать с нашим придворным дизайнером?

— Разумеется, ваше высочество. Передал дословной цитатой.

Хелена растянула губы в кривой улыбке и закатила глаза. Теперь в её списке ненужных — и очень важных — встреч добавился ещё один пункт: Керреллы.

На обеде казалось, что Эдвард только проснулся и едва сумел запихнуть себя в костюм: рубашка была не застёгнута на верхние пуговицы, небрежно наброшен пиджак, и волосы в беспорядке.

— Сегодня был самый сложный подъём из всех! — заявил он. — Как ты? Мы так поздно вернулись! Или это стоит считать как рано? Но оно ведь того стоило?

— Точно стоило? — ехидно поинтересовалась Хелена.

— Да ладно, я видел, что тебе понравилось!

— Мо-ожет быть… — она кокетливо водила ложкой по тарелке и хлопала глазами.

— А! Я тебя раскусил, Хели. Ты просто хочешь ещё. Надо подумать, какие ещё места в Мидланде заслуживают внимание, а то…

— Эдвард. — Он прервался и посмотрел на неё озадаченно. — Потом. У нас полно дел на ближайшую неделю. Наши поездки не должны им мешать и выходить на первый план.

— И правда… — Эдвард задумчиво уставился в тарелку. Суп смотрел на него морковными глазами. — Это забавно, что у нас скоро свадьба, а мы о ней совсем не говорим.

— Зачем о ней говорить? Это неизбежно. Да и мы, к счастью, не вовлечены в подготовку.

— О да, это отлично! Те люди на нижних этажах…

— Не говори о них.

— Да ладно, они боятся тебя больше, чем ты их!

— Я их не боюсь. — Хелена надулась. — Мне просто не нравится, что в моём замке и в моём саду люди, которых я не звала.

Дизайнера и рабочих прислали с Пироса для подготовки к торжеству. Им выделили спальни на первом этаже в крыле для прислуги, недалеко от бального зала, где они в основном и обитали, не смея подниматься выше — работали. Хелену вопросами не донимали: всё решалось через сэра Рейверна и представителя Пироса, который постоянно связывался с Агнесс Керрелл. И всё равно Хелена чувствовала себя неуютно: чтобы прогуляться в парке, приходилось встречаться со стольким числом незнакомцев, что она устала принимать приветствия и улыбаться.

— Кстати, о подготовке, — вдруг сказала Хелена и посмотрела на Эдварда. — Ты знал, что твои родители собираются нанести нам визит?

Эдвард не донёс ложку до рта и задумчиво скривился.

— Не-ет. А что?

— Сэр Рейверн утром сказал, что её величество хочет посмотреть, как проходит подготовка бального зала и собора. Его величество приедет с ней.

— Утром? — переспросил Эдвард. — Мы же вернулись под утро!

Хелена пожала плечами. Про то, что не ложилась вовсе, она решила умолчать. Прошлой ночью ей было слишком хорошо, чтобы спать. Сначала они обнимались у залива, а потом, когда светлячки растаяли в небе, Эдвард перенёс их в коттедж, что привлёк внимание Хелены на подъезде. В нём играла музыка, люди перекрикивали её, обсуждая полуночное чудо, и весёлые разговоры отвлекали от раздражающих, режущих разум звонков, путали, очищали мысли, и те искрились золотом и тонули в вине.

Эта необычайная, яркая, сверкающая смесь из эмоций, запечатанная долгим поцелуем на прощание, не давала уснуть, как бы тело ни размякло от усталости. Они вернулись около семи утра, а на рассвете Хелена решила сделать то, чего не ожидала от себя, о чём даже не думала.

Она открыла кабинет отца.

Тот, в который пробиралась ребёнком, обводя охранников вокруг пальца, а потом, устроившись в кажущимся тогда огромным кресле, молча смотрела, как отец работал, как открывались и закрывались стеклянные створки шкафов, а по кабинету летали книги и документы.

Неделя — и его кабинет будет её.

— А когда они приедут? — спросил Эдвард.

— Послезавтра.

— Хорошо. Может, они недавно решили и просто не успели…

Хелена неопределённо кивнула и опустила глаза. Теперь он был как на иголках. Видеть Эдварда задумчивым, сосредоточенным было странно. Полтора месяца он вёл себя так свободно и беззаботно, постоянно шутил, подкалывал и делал вид, что неприятностей не существует. Вчера ночью постоянно смотрел на часы, чтобы не опоздать, не упустить момент, но его возбуждение было светло и заразительно. Сейчас же он доставал синернист, чтобы проверить, не написал ли кто.

— Ничего, — изрёк Эдвард вечером, входя в гостиную, в которой они обычно проводили вместе время. Он бросил пиджак на кресло, сам встал позади и облокотился на спинку. — Мне никто не написал. Не понимаю… Мама могла бы. Может, они решили устроить сюрприз?

— Сюрприз, о котором знает сэр Рейверн?

— Ну, да, у них странное представление о сюрпризах.

Эдвард развёл руками, а Хелена вдруг нахмурилась и отложила книгу.

— Значит, так ты борешься с этим? Сводишь всё в шутку?

— Что? — Эдвард приподнялся, глядя на неё с недоумением. — С чем я борюсь?

— С чувством, что тобой пренебрегают.

Он открыл рот, но сразу ответить не смог. Проглотил воздух и провёл языком по зубам. А Хелену кольнула неприятная запоздавшая мысль, что, наверно, не стоило говорить так прямо.

— Я не думал об этом, — признался Эдвард необычно серьёзно и глухо, отчего его голос стал похож на голос Филиппа. — Наверно, привык и не заметил.