— Чак по дороге ничего про чемодан не говорил?

— Нет.

«Капитан» помолчал. По их с «доктором» лицам было заметно, что они обескуражены.

— Должен вас предупредить, гражданин Кораблёв, — сурово проговорил бывший мент, — что за дачу ложных показаний и сокрытие важной для следствия информации полагается восемь лет строгого режима.

— Но я, правда, ничего не знаю. Ни про чемодан, ни про Чака, ничего. На дачу Зиминых я приехал от риэлторской фирмы, вот её телефон, позвоните, вам подтвердят.

Звонить Горян никуда не стал, вместо Дениса вызвал на допрос Наталью.

— Что вам известно о чемодане? — начал он без предисловий и вперил в девушку сверлящий взгляд.

— Мне? — Она смешалась. — Да, в общем, ничего. Николаев пришёл к нам, чтобы арендовать комнату. Чемодана при нём не было, была лишь полиэтиленовая сумка с продуктами. Мы с мамой сами удивились. Хочет поселиться — и никаких вещей…

— По имеющейся информации, чемодан у него был.

— Я лично не видела.

— Вы говорили, что к нему приходил некий человек, которого он называл Гнусом, и имел с ним разговор. Разговор происходил при вас.

— Да, — кивнула девушка.

— Гнус упоминал деньги и чемодан, — продолжал Горян. — Он требовал, что Чак их отдал. Так ведь?

— Так…

— Ну, вот! А вы говорите, что не знаете о чемодане!

— Я не говорила, что не знаю о нём, я только сказала, что чемодана при нём не было.

— Значит, знаете? Наконец-то мы добрались до самого главного! Чак, конечно, не сказал, куда он его спрятал?

— Нет, не сказал…

— А после того, как Гнус ушёл, что он говорил?

— Что нужно побыстрее уходить с дачи.

— И вы, конечно, ушли?

— Он приковал меня к себе наручниками!

— А вот ваш знакомый, гражданин Кораблёв, кое-что нам рассказал об этом…

— О чём?

— Сами знаете.

— Это когда нас вернули на дачу?

— Именно тогда.

Наталья похолодела. Неужели Денис проболтался о конверте?

— Прямо не знаю, что и сказать.

— Расскажите всё, как было, — вкрадчиво сказал Лис.

— Ваш приятель хорошо знает Уголовный кодекс, — прибавил Горян, — сразу сообразил, что может получить восемь лет за сокрытие информации. Если будете упорствовать, — он наклонился к Наталье, — то эти восемь лет получите вы. Мы вынуждены будем передать дело в суд.

— Такой молодой девушке дадут восемь лет? — притворно удивился «доктор».

— Ну, восемь, может, и не дадут, но семь дадут точно. Итак, гражданка Зимина, запираться не советую. Что произошло в ту ночь, когда вас с Чаком вернули на дачу?

— Что произошло? — пробормотала девушка.

— Да, в ту ночь, и это связано с чемоданом! Нам многое известно, но мы хотим услышать всё от вас!

— Разве Денис вам сказал? — пролепетала она в последней надежде и посмотрела на «доктора».

Тот едва заметно кивнул — дескать, да, Денис сказал.

— Я только хочу, чтобы вы не стали обвиняемой и не получили срок, — говорил Горян, разыгрывая великодушие. — Подумайте, восемь лет из-за такой швали, как Чак. Он бандит, на нём клейма ставить негде. На его чемодане кровь многих людей!

Наталья достала из кармана конверт и положила на стол. Горян протянул было руку, но конверт перехватил Лис. Наталья была так взволнована, что не придала их жестам значения. Её больше поразило то, что Денис рассказал милиционеру про конверт, хотя обещал молчать. Наверняка он рассказал и про две тысячи долларов. Таиться больше не имело смысла…

Она уже набрала в грудь воздуху, чтобы сказать про деньги, как раздался резкий крик доктора:

— Что это такое? — Он показал Наталье карту.

— Карта местности, — пролепетала она.

Карта оказалась в руках Горяна.

— Ясно, что местности, — сказал он, разглядывая рисунок так и этак. — Он просил вас это кому-то передать, да?

— Своему брату.

— Какому брату? — крикнули Лис с Горяном чуть ли не хором.

— Александру. Он должен скоро приехать…

— Значит, брату известно, что Чак проживает у вас на даче? — спросил Горян.

— Да… Ещё когда он поселился у нас, мама спрашивала, есть ли у него родные, чтобы сообщить им. Чак сказал, что у него никого нет, кроме брата, который живёт в Новосибирске. По его просьбе мама специально ездила в Троицкое, отправляла брату заказное письмо, а потом телеграмму. В ней Чак просил брата, чтобы побыстрее приехал. От брата пришла ответная телеграмма, он писал, что приедет при первой возможности.

— Чем этот брат занимается? Кто он такой?

Наталья понизила голос:

— Когда Чак дал нам этот конверт, он сказал, что брат возглавляет крупную банду, у него даже бандитское имя есть — Сильвестр. И если мы кому-нибудь скажем про конверт, то Сильвестр с нами расправится…

— И вы ему поверили?

Девушка пожала плечами:

— Вообще-то, поверила…

Горян ухмыльнулся.

— Верить этой публике нельзя. Они вам чего хотите наплетут, любой лапши навешают, лишь бы вы боялись и плясали под их дудку.

Картой снова завладел Лис.

— Как я понимаю, — сказал он, водя по ней пальцем, — это — дача, это — деревня… А здесь что такое?

— Кладбище, — подсказала Наталья.

— А это?

— Склеп.

Лис перевернул карту и на оборотной стороне увидел крестик. Потом снова перевернул. Поднял карту на свет и удовлетворённо кивнул: крестик на обороте совпал со склепом!

— Очень хорошо, — Лис торопливо встал, сложил карту и засунул в карман. — Идёмте, не будем терять времени.

— Да, идём, пока светло, — подхватил Горян, сгребая со стола бланки. — А вам, гражданка Зимина, придётся проводить нас в указанное на карте место. Имейте в виду: следствие ещё не закончено!

Когда она спустилась с крыльца, к ней подошёл Денис, собираясь что-то сказать, но его опередил Горян:

— Вот что, товарищи дорогие. Ваше дело перешло в разряд особо важных, а такие дела огласке не подлежат. Поэтому мы не можем взять понятых со стороны. Вы у нас проходите как свидетели, так что побудете заодно и понятыми, когда мы со старшим сержантом Ершовым будем изымать материальные ценности.

— А вы отвезёте нас потом в Москву, или хотя бы в Загорск? — спросила девушка. — А то мне всё это так надоело! Хочется побыстрей уехать отсюда!

— Отвезём, не беспокойтесь. Но сначала сходим на кладбище, где предположительно находится чемодан. Вот и Александр Григорьевич пойдёт с нами. Тоже будет понятым.

— Ладно, сходим, — согласилась Наталья нехотя. — Но до кладбища идти в такую слякоть надо час, не меньше.

Горян посмотрел на часы.

— Сейчас полтретьего. Час туда, полчаса там, ещё час оттуда. В пять мы уже будем ехать в Загорск.

И маленькая компания двинулась в путь. Сначала шли по дороге на Троицкое, потом свернули на дорогу к лесопилке, потом и с этой дороги свернули и пошли по едва видневшейся тропе. Горян с Лисом шли впереди. Они постоянно оборачивались к Наталье, как бы спрашивая, правильно ли они идут. Оба шли быстрым шагом и подгоняли молодых людей, которые, как им казалось, двигались слишком медленно. Ушастик замыкал шествие.

— Меня этот капитан чуть на восемь лет не засадил, — шептала Наталья, косясь на Ушастика. — Вы, говорит, утаиваете информацию, нам всё известно из показаний Кораблёва…

Денис посмотрел на неё удивлённо.

— Как это — из моих показаний?

— Да о конверте! Я не стала сразу говорить про него, но если уж ты сказал, то и мне не было смысла скрывать…

— Я сказал? — ещё больше удивился юноша. — Ничего я не говорил!

— Он сказал, что ты ему всё рассказал…

— Врал он! Он тебя на понт взял… — Денис осёкся, увидев, что сзади к ним подкрался «старший сержант».

Заметив, что они шепчутся, бандит навострил слух. Молодые люди замолчали.

Закатное солнце едва подсвечивало облетевший лес. Дальние деревья тонули в сумеречной мгле, под ногами хлюпала мокрая листва. По просьбе «доктора», которому необходимо было позвонить пациентам, время от времени устраивались короткие привалы. «Доктор» уходил метров на десять и разговаривал с кем-то по радиотелефону. Денис с Натальей ждали его молча: возле них постоянно ошивались то «старший сержант Ершов», то «капитан Баранюк», ни на минуту не оставляя их наедине.