Конечно, не известно, прислушались бы тогда к моим просьбам, или нет. Зато потом, когда заикнулись, чтобы эти встречи возобновить, я категорически отказалась.

Алексей потупился и как бы смущенно отвел взгляд, он мой распорядок знал. Но сейчас виноватым видом на мою совесть давали.

Я эту игру не оценила, но…

— Ладно, что на этот раз? — все же сдалась я.

Они ведь знали, кого с просьбой засылать. Конкретно этому типу мне всегда было сложно отказывать, и он, кажется, это быстро просек, точнее, не только он. То, что Юрий Васильевич мастерски находил применение всем инструментам, я уже давно убедилась.

Мой собеседник, словно фокусник с многолетним стажем, извлек откуда-то из внутреннего кармана ветровки небольшой планшет.

Я, тяжело вздохнув, осознала, что это надолго. Потому сполоснула в растворителе и вытерла кисти, закрыла масленки, после чего сняла перчатки, в которых предпочитала работать маслом.

Алексей деловито подвинул раскладной стул. Пара таких обычно находилась недалеко от моей обзорной точки с холстом, ну, чтоб была возможность присесть и отдохнуть. Правда, отдыхали на них чаще всего не я, а сопровождающие.

Но сейчас в кои-то веки уселась действительно я и уставилась на планшет, Алексей придвинул соседний стул и устроился на нем рядом, почти через плечо мне заглядывая.

На экране воспроизводилось фото еще одного технического сообщения, а рядом схема моего транспорта. На нем для моего понимания выделяли то, к чему обращалась система, когда сообщение появлялось. Таким образом появлялась возможность не только перевести, но и пояснить, что это значит. Ведь к самому челноку меня не подпускали.

Касательно того, что я попытаюсь сбежать куда-то с территории, они действительно расслабились. Возможностей предоставлялось много, но я ни одной не воспользовалась. А вот насчет того, чтобы я не оказалась около реального способа улизнуть, они заботились весьма тщательно.

Иногда приносили какие-то разобранные детали, в надежде, что я могу им помочь. Но вот к лабораториям больше не подпускали, и работающую инопланетную технику в руки после прошлого раза тоже не доверяли. Видимо, своим побегом я их тогда слишком сильно впечатлила.

Само сообщение, заставило удивиться уже меня. Они добрались до модуля, который у меня, оказался совсем от чужого производителя!

Да, от разных производителей у меня в принципе собралась большая часть моего судна, но вот этот совсем из другого сектора забрался, у него даже интерфейс на другом языке воспроизводился.

И я с удивлением обнаружила, что таковой у меня на челноке, который у меня бесцеремонно отжали, являлась резервная система воздухоснабжения.

Это являлось обязательным требованием безопасности на всех транспортных средствах, где присутствовал хоть какой-то более-менее смышлёный ИИ, и запускалась независимо от основных систем. Если ее собственные датчики фиксировали падение уровня кислорода или быстро накапливающиеся токсичные вещества, имея при этом человека на борту, то тогда она компенсировала возможный ущерб, ну, пыталась, как могла.

Подобная защита от ИИ ставилась на все критически важные функциональные узлов. Хотя она эффективно работала не только против козней взбунтовавшейся машины. В новейшей истории ее полезность отмечали, когда на крупных лайнерах такие системы предотвращали катастрофы, организованные вполне живыми диверсантами и прочими террористами.

А вот с ИИ как раз давно уже никаких происшествий ни у кого не случалось, так что требование осталось еще с очень-очень древних времен. Сама система упрощалась, если речь шла о чисто атмосферном транспорте типа гравилетов, но совсем ее исключать почему-то никому в голову не приходило даже на таких аппаратах. Может потому, что она все еще доказывала свою полезность.

Система управления у таких резервных систем тоже выносилась отдельно. Основной управляющий контур доступ к ней вообще не имел. Видимо, потому до нее горе-исследователи и докопались.

Основной язык, который являлся стандартным для большинства систем корабля, с моей помощью они все же начали осваивать.

Как только они поняли, что я действительно снова начала хоть как-то с ними сотрудничать, около меня появилась команда лингвистов. Мы очень долго сидели и пытались логику языка, правила построения предложений, изменений по временам, родам, падежам и так далее.

Для меня это тоже оказалось не очень просто, я с академической стороны инопланетные языки никогда не рассматривала, ибо не учила, а сразу готовый результат в голове получила. Вот с переводом основного набора базовых понятий в несколько тысяч слов оказалось проще. Потом я им еще часто встречающийся технический набор слов записывала.

Не скажу, что они, прямо, идеально во всем разобрались, но прибегать с просьбой перевода чего-то срочного после тех изысканий ко мне стали реже. Чаще всего уточняли какие-то нюансы, особенно, если смысл текста был не совсем очевиден.

А на полный перевод мне в основном куда более объемные и нестандартные тексты подсовывали. Понятия не имею, откуда они их брали. А там обнаружилось много чего интересного: и какой-то эпос, и бортовые журналы, и технические или научные заметки и еще куча всего.

— Чего оно хочет? — Алексею явно не терпелось перейти к делу.

— Ничего не хочет, говорит, что кислород в норме, потому его вмешательство не требуется, — усмехнулась я.

— В смысле? — не понял, и, кажется, даже расстроился мой собеседник.

Пришлось ему объяснить, и действительно наблюдать гримасу разочарования на лице.

— То есть тут еще один язык? — страдальчески вопросил он.

Язык, на котором всплыло сообщение, был тем же, на котором название моего корабля «Преодолевающий ночь» звучало как «Тар-и-накти». В этой фонетической форме оно звучало более коротко, потому я и привыкла его именно так называть.

— На самом деле в нашем секторе этот даже более распространён. Но мой транспорт в Ашуас собран, а там механики в основном патриотично к местным производствам настроены, но порой вот экзотика и к ним добирается.

— То есть мы еще и не тот язык учим? — как-то обреченно вздохнул Алексей.

Я лишь пожала плечами и усмехнулась. Жизнь вообще боль!

— В Конфедерации восемь основных языков, я вроде об этом говорила, — вздохнула я.

Мне, кстати, тексты для перевода, как минимум, на пяти приносили, и я с ними справлялась, между прочим. Никто не заметил подвох, что ли?

— Восемь? — с болью в голосе уточнили у меня, затем нервно усмехнулись, — надо обрадовать лингвистическую группу, что у них тут впереди много работы! В восемь раз больше, чем они думали!

— Ну, есть еще куча местных локальных диалектов в Ядре и на периферии, — невзначай заметила я, глядя на тоску в глазах собеседника, но затем поспешила успокоить, — но чаще всего они связаны с одним из основных, и этот основной местные жители тоже знают в обязательном порядке, — пожала я плечами. — Там где мне бывать приходилось, проблем пока не возникало.

Алексей тяжело вздохнул.

— Но я тут внешней разницы в буквах вообще не вижу! — задумчиво пробормотал он, глядя на сообщение, подтверждая, что он тоже в группу изучающих входил, а затем снова тяжело вздохнул, — но при попытке прочтения вообще белиберда получается.

— Алфавиты этих двух похожи, но у букв-слогов при внешнем сходстве совершенно разные звучания и применения… Даже больше различий, чем у кириллицы и латиницы, — пояснила я.

— Вот ведь… И как тут разобраться вообще? Как тут вообще чего-то искать? — возмутился он.

— А вы чего хотели найти? — со смешком поинтересовалась я.

Алексей помялся, о ходе их исследования я только по косвенным признакам и могла судить. Рассказывать мне или не считали нужным, или даже опасались. Тем удивительнее, что он все же признался.

— Мы думали, это от суб-двигателя отдельный управляющий блок, — разочарованно вздохнул Алексей и поднялся на ноги.

Пульт настройки данной системы рядом с основными двигателями находился, хотя там вообще все компактно располагалось, но вот что их навело на мысль про суб-двигатель, для меня загадкой осталось.