Я недоуменно уставилась на него. Вот такое легкое отступление выбило из колеи больше, чем все предыдущие рассуждения.

Задумавшись, я все же выдала второй пункт:

— Больше никакой химии и усыплений, не хочу наркоманом закончить!

— Этого больше и не планировалось, — со вздохом ответили мне.

— Потому что от трупа пользы нет? — зло выдохнула я.

— Потому что у тебя и своей дури хватает! Эльдар обещал, что ломки и других подобных последствий не будет, но совсем безвредных препаратов не существует.

Я снова фыркнула и на некоторое время замолчала, но потом огляделась по сторонам и вспомнила еще кое-что:

— Мне хотелось бы выходить и гулять на улице, у вас там территория огромная, вряд ли я кому-то помешаю.

Он задумался, затем кивнул.

— Организуем.

Я помедлила.

— Мне нужно нормальное рабочее место со столом, компьютером и рабочим креслом, а не это пластиковое недоразумение.

— Без проблем, — тут же откликнулся он.

Я вновь растеряно замолчала. На меня смотрели в ожидании, а я словно зависла. После того, как легко согласились с самым раздражающим меня пунктом насчет мешка, все остальное как-то неважно стало восприниматься.

Не планировала я список требований выдвигать, не задумывалась, что вообще можно просить или даже требовать. Ну, если учесть, что совсем отпускать меня все равно не собирались.

— Я не знаю даже, хочу нормальные карандаши, а еще краски, кисти… Только хорошие, профессиональные. Я могу написать список, что для меня привычно… Ну, было раньше.

После этого я замолкла. Собеседник какое-то время ждал продолжения, но я так больше ничего придумать и не смогла. Так что на меня уставились озадаченно.

— И это все?

— Вообще сложно так без подготовки! Мелочей много, всего не упомнишь. Надо подумать, но пока да, — кивнула я.

Он некоторое время пристально на меня смотрел, но потом все-таки выдал:

— Нет, все-таки не умеешь! — подытожил он.

***

Уезжали мы, когда небо уже окрашивалось в оранжево-розовые тона. Смотреть на постамент в свою честь оказалось неприятно, хотя видно, что родители старались, потому уходила не оборачиваясь.

Когда меня посадили в микроавтобус, на меня хотели привычно натянуть черный аксессуар, но в этот раз я возмутилась и отпрянула.

— Если наденете, меня стошнит! — честно предупредила я.

Крылов кивнул подчиненному, разрешая. На него уставились недоуменно, но спорить не стали.

Добирались обратно мы не сильно быстрее, чем ехали сюда, но в этот раз мне позволялось вертеть головой и смотреть во все стороны, потому дорогу я перенесла легче.

Крылов мог, что угодно там про мою инфантильность вещать, но возможность просто по сторонам смотреть чем-то бесценным воспринималась, особенно когда тебя этого надолго лишили.

Еще я ловила любопытствующие взгляды сопровождающих, как будто оценивающие, но так и не смогла понять, что они означают.

Я по-прежнему переваривала наш с Крыловым разговор, пытаясь осознать, чего ждать дальше. Но если до этого впереди я видела только мрак и безысходность, то сейчас стали проступать и другие варианты, куда более позитивные.

По своим же собственным рассуждениям выходило, что любое состояние изменчиво, не важно, о человеке речь, о группе людей, об организации или о вселенной, и далеко не вся эта динамика зависит от нас. И все же нам нравится все держать под контролем, видеть четкие перспективы. А когда этого нет, далеко не всегда адекватно реагируем.

Но с чего я решила, что мое текущее состояние это финал и ничего другого дальше уже не будет? Или вот так спокойно можно рассуждать лишь после того, как тебя заверили, что жизни и здоровью угрожать не собираются, и даже опцию выбора обозначили.

Когда пересели на вертолет, стемнело почти полностью, так что полетом на нем я насладиться, как следует, снова не смогла. Но и по возвращению на их территорию тоже кучу открытий сделала.

Я облетела сверху основные строения на своем аэроскутере, но вертолетную площадку тогда не заметила, а она тут, оказывается, была.

Красивую ночную подсветку основного трехэтажного здания тоже впервые лицезрела. Впрочем, на технические корпуса тоже что-то креативное навели, так что они даже как-то гармонировали.

Еще обратила внимание, что, несмотря на поздний час, народу тут вокруг крутилось нереально много. Я с любопытством рассматривала их, а они нас провожали заинтересованными взглядами.

Глядя на это интеллигентное столпотворение на отшибе привычной цивилизации, поймала себя на мысли, что снова сравниваю это место с прообразом Ашуас. И ощущение сходства только усилилось. Уж не знаю, почему так уцепилась за ту ассоциацию.

Когда шли по коридорам внутри особняка, как я его про себя прозвала, тоже вертелась как ненормальная, пытаясь ухватить максимум из окружающей обстановки. Один раз даже чуть на лестнице не навернулась, но меня придержали.

И только когда подошли к двери в незнакомую комнату, сообразила, что пришли мы вовсе не к моей коморке, а куда-то еще.

Камера моя находилась на минус первом этаже, это я определила даже с завязанными глазами, из нее мы всегда поднимались наверх, а из ресторана-столовой, которая точно на первом располагалась, спускались к ней на этаж вниз. Зато сейчас мы поднялись на третий.

Когда мы вошли в комнату, взгляду предстала вполне себе милая гостиная, состоящая из мягкого дивана, таких же кресел и низкого стола. В углу комнаты организовали рабочее пространство со столом и рабочим креслом. А в другой стороне стоял совсем небольшой обеденный стол.

Все было выполнено в уже привычном, слишком пафосном на мой вкус стиле, похожим на тот, что я здесь в других помещениях наблюдала.

На противоположной от входа стене располагались целых три широких окна. А еще внутри висели едва заметные встроенные блоки климат-контроля. Повернувшись, я заметила в правой стене еще две двери. Одна из них оказалась приоткрыта, и сквозь дверной проем виднелась шикарная кровать.

Я с недоумением уставилась на Крылова, который прошелся по комнате, затем развернулся и уставился на меня.

— Нравится? — деловито уточнил он.

Я снова огляделась по сторонам, все еще не понимая, потому просто пожала плечами.

— Только не говори, что тебя дизайн не устраивает? — тяжело вздохнул он.

Я все еще озадаченно смотрела на него, и только тогда он догадался пояснить.

— Располагайся, если чего-то не хватает, говори Нине, она организует, — он кивнул на женщину, с которой мы постоянно встречались в моей коморке раньше, а сейчас она вдруг нашлась тут. Кстати, ее имя я тоже впервые услышала.

— Это всё мне, что ли? — окинула я взглядом помещение.

Как-то оно нереально контрастировало с тем, где я до сих пор обитала.

Крылов терпеливо кивнул.

— С чего такая щедрость? — с подозрением уточнила я.

Он закатил глаза.

— Вот, что ж ты за человек-то такой, а? Могла бы уже давно сюда переехать, если б обиженную из себя не строила!

Теперь пришла моя очередь глаза закатывать.

— Сколько я уже здесь? — вдруг вспомнила я реально важный вопрос.

Ну, раз сегодня аттракцион такой неслыханной щедрости случился, то решила попытать удачу и в этом.

— Если всего, то два месяца, — в кои-то веки спокойно ответили мне.

Я ошарашенно уставилась на него, затем тяжело вздохнула, принимая информацию к сведению. Вот тебе и период забвения! Реально как будто из жизни это время вынули!

Но все же я после пояснения уже совершенно иными глазами помещение стала рассматривать.

Да, первым делом я нашла расположение камер. Они тут были менее заметны, но гораздо более многочисленны, учитывая габариты помещения.

Здесь имелись широкие и вполне прозрачные окна, и у одного из них даже имелся выход на балкон, но снаружи все закрывали фигурные решетки. На улице уже стемнело, так что вид из окна только утром оценить смогу, но это уже не казалось принципиальным.

После повторного осмотра, стало понятно, что реально для меня старались. Ну, или для кого-то вроде меня. Это комната все еще являлась тюрьмой, хоть и гораздо более комфортабельной.