— А белье Амыру? Тапки там, пижаму?
Тимур усмехнулся, вот же неугомонная и обязательная какая.
— Давай сделаем три вещи. Уже перейдем на «ты» — это первое, второе — ты перестанешь беспокоиться, потому, что Амыру сейчас выдадут все госпитальное. Но если хочешь, возьмем все завтра, после работы сразу отвезем. Заодно узнаем, что там с ним и как надолго его упекли. Может быть, ему еще что-то потребуется. Идет?
— Идет. Только целоваться не будем.
— Целоваться?
На мужском лице явно читалось недоумение: а при чем тут поцелуи. А потом проглянула обидка: собственно что мешает? О чем он и спросил:
— А почему не будем?
— Потому, что ты за рулем и пить тебе нельзя.
— Так я остановлю машину.
И наконец, до него дошло, и он улыбнулся:
— Погоди. Ключевые слова: целоваться, за рулем, а «пить» тоже сюда?
— Да, это тоже ключевое слово.
— Совсем ничего …, нет, почти все понял. Это про на «ты» и про брудершафт? Правильно?
— Угу.
И тут он тихонько засмеялся:
— Целоваться — не целоваться, с этим тоже разберемся.
Регина кивнула, соглашаясь и тут же поинтересовалась:
— Ты сказал, что три дела. Какое третье?
— Третье, вот какое. Скажи мне, как ты относишься к грузинской кухне.
— Нормально отношусь к любой, не люблю жирное и сильно острое. И кузнечиков есть тоже не люблю, мне их жалко. Тараканы не в моем вкусе, как и змеи с лягушками. Остальное — нормально. А что?
— Тогда едем в «Грузинский подвальчик». Сейчас поедим у Тамрико. Как она готовит — женился бы на ней!
Девушка хмыкнула:
— Так женись, что мешает?
— Кто. Гиви. Он против — это ее муж. Да и Тамрико за меня не пойдет. Молод я для нее и неопытен, она сама так сказала. Повзрослею, научусь за двадцать минут барашка разделывать, вот тогда она подумает.
Они засмеялись. Движок заурчал усерднее, и они мягко покатились с парковочной площадки.
Ехали не долго, болтая обо всем на свете. Остановились около старого дома, построенного каким-то замысловатым образом. По центру здания располагался вход в полуподвал, по обеим сторонам от мощной двери вились кованые лозы винограда, а наверху буквами грузинского алфавита было что-то написано. Внизу шел, по всей вероятности, перевод: «Грузинский подвальчик». На двери красовался геральдический щит, на нем виноградная гроздь, подвешенная на копье, а внизу лежит барс, внимательно рассматривая входящих.
— Приехали. Была здесь когда-нибудь? Нет? Вот тебе новые впечатления!
Он помог ей выйти из машины и, держа за руку, как маленькую девочку повел к крутой лестнице, что вела в помещение маленького симпатичного ресторанчика. С видимым усилием открыл двери:
— Смотри, настоящий грузинский подвальчик. Чувствуешь, какой аромат? Ммм! Подожди, вино принесут, запоют и все! Не захочешь отсюда уходить. Всю ночь просидеть можно. Всю ночь пить, есть, слушать, немного говорить самому.
Они не торопясь вошли в просторное хорошо освещенное помещение. Беленые стены, скругленные углы делали его каким-то особенным. Основательные, темные от времени, крепкие деревянные столы, такие же стулья с высокими спинками, на стенах репродукции с картин Нико Пиросмани.
— Вон смотри, Тамрико идет.
Через весь зал к ним шла невысокая полная женщина, одетая в синее длинное платье и белый фартук. Черные волосы покрывал платок. Она на ходу энергично вытирала руки длинным белоснежным полотенцем, перекинутым через плечо.
— Здравствуйте, уважаемая Тамрико. Все ли благополучно?
— Здравствуй, Тимур! Здравствуй, дорогой! Все хорошо, все нормально. Поужинать приехал? Гостью привез! Молодец! Давайте вот за этот столик, чтобы было удобно!
Она искренне улыбнулась гостям:
— Что есть будете? Мясо? Рыбу?
— Что будем есть?
Обернулся к девушке, улыбнулся и кивнул хозяйке, делая заказ:
— Давай и то, и другое. Только не острое, не жирное, я правильно помню? И вина домашнего.
Красавица грузинка махнула рукой:
— Вино сейчас Маленький Гиви принесет.
Вино действительно принес молодой человек. Про маленького — это было сильно сказано. Гиви головушкой подпирал потолок, имел разворот плеч, который в России именуют «косая сажень», бутылка вина в его руках выглядела аптечным флакончиком.
— Вино! — Провозгласил Гиви голосом не столько громким, сколько высоким. Иметь такую комплекцию в сочетании с таким голосом — это что-то. Правильные черты лица, искренняя улыбка — красавчик.
Регину уже усадили за стол и она, задавая вопрос, немного наклонилась через стол к собеседнику:
— Тимур, если есть Гиви Маленький, то должен быть Гиви Большой, я правильно понимаю?
— Погоди, не торопись, все увидишь, и, надеюсь, услышишь.
Тимур взял в руки бутылку, собираясь налить вино в бокал:
— Смотри, — кивнул в сторону прохода, — вот и Гиви Большой!
Тимур поднялся навстречу и протянул обе руки к подошедшему:
— Здравствуй, дорогой! Мы к тебе без звонка и приглашения. Регина — это Гиви Большой, Гиви — это Регина.
Хозяин со свойственной ему галантностью чуть склонил голову:
— Мне очень приятно, друзья моих друзей — мои друзья!
После таких слов, черноглазый и черноволосый, с крепкой фигурой воина мужчина, приветливо улыбнулся и взмахнул рукой в каком-то условном жесте. Со всех сторон послышались звуки разливаемого в бокалы вина, поплыл виноградный теплый терпкий аромат.
Гиви Большой оглядел всех, ожидая, когда наполнятся бокалы, и поднял руку. Гости в подвальчике замолчали.
— Дорогие друзья! Сегодня к нам пришли самые любимые гости! Тимур, Регина! Я хочу сказать. Когда у мудреца спросили, кого нужно приглашать в час горя? Он сказал: в час горя приходят без приглашения! Тогда его спросили, а кого надо приглашать в час радости? Он ответил: в час радости приходят без приглашения! Только тех, кто приходит и в час горя, и в час радости без приглашения ты можешь считать друзьями! Сегодня здесь мои друзья! Так выпьем за верных друзей!
Все приветственно зашумели, поднялись со своих мест и выпили.
Вино было … вином. Настоящим, густым, терпким, ароматным, с дымным послевкусием. Бокал опустел быстро. И снова наполнился.
— Осторожнее, — Тимур с улыбкой наблюдал за выражением лица Регины, — это вино коварное. Голова останется светлой, а вот ножки потом слушаться не станут.
Регина с опаской поставила бокал на стол, смущение залило щеки румянцем, и она опустила взгляд на свои руки. Тимура это тронуло. Надо же. Она еще умеет смущаться.
Вдруг встрепенулась:
— Я знаю еще один хмельной напиток, который обладает такими же свойствами, — Регина улыбнулась. Она смотрела на Тимура и удивлялась. Его лицо, оно стало другим, мужественным и обаятельным. Резкие черты сгладились, на губах играла улыбка, во всем его облике чувствовалась какая-то расслабленность.
— Медовуха? Пробовал. О! Сейчас расскажу!
Он положил закуску на тарелку сотрапезницы, подвинул поближе соус и тихонько засмеялся:
— Поделюсь опытом. В компании с друзьями были на Алтае. Сговорили нас на экскурсию, на пасеку. Встретил дедок, этакий божий одуванчик, чихнешь и улетит. Глаза у деда с хитринкой — это мне так Григорий сказал. Гришка у нас военный хирург. Себя он полевым называет. Как-то мимо ушей у меня прошло про хитрого деда. Идем по пасеке, дед показывает ульи, рассказывает про пчел, все так душевно. Зашли под навес он мед выставил в деревянной большой миске, кринку молока откуда-то достал. Я такие кринки только в музее видел. Молоко холодное по кружкам разлил, вышитое полотенце с хлеба откинул. Угощает, а сам приговаривает что-то, как привораживает.
Гришка все исподлобья на деда поглядывает. А старик такой довольный, прямо светится весь. Я тоже обратил внимание на поведение этих двух. Тут вдруг такой рев, мы аж подпрыгнули. На нас мужик несется, огромный, заросший весь, хватает Гриню в охапку и давай ломать ему ребра и реветь. Мы вскочили. А дед хохочет и тычет в эту пару пальцем, да и Гришка тоже этого медведя обхватил руками, и давай тискать. А мы не поймем, то ли обнимаются, то ли подраться собрались. Короче, когда они помяли ребра друг другу — расцепились. Тут наш доктор рассказал, что зовут бородача Петром. В Чечне было дело, и как-то удачно он прямо в поле зашил тому шею. Правда, способность говорить не вернул, но жизнь спас. Вот и радуются оба, как два дурака. Тогда и угостили нас медовухой. Пьешь ее как луговую росу, такой аромат — с ума сойти, и градуса не ощущаешь. Всю ночь просидели. А встать потом не смогли — не идут ноги, хоть ты что делай!
