— Я тоже этого боялась. А еще знакомых этой девушки, родственников или знакомых бабули, но она как-то все это устроила, что со мною все познакомились и лишнего слова ни сказали. И стала я дочерью ее старшего сына, что пропал без вести на войне. А что первое время боялась, еще как!

— Вот-вот. О том и речь.

— И что дальше?

— А дальше мне няня Дуся тысячу сунула и прошептала, что коль плохо все будет, чтоб в деревню возвращалась, меня там всегда ждут.

— Ты деньги вернула?

— Ага. С первой зарплаты почтовым переводом. Нашим бабулькам регулярно посылки отправляю с подарками из разных деревень. Сама боюсь туда наведаться, мало ли.

— А моя бабуля подружилась с Людмилой Васильевной и они друг к другу даже в гости ездят. Теперь понятно, о каких подарках она рассказывает все время. Нашему доктору меховой жилет с лисой и тапки из овчины сильно понравились.

Девочки в очередной раз поглядели друг на друга и засмеялись.

— Что потом? — Ника смотрела на сестру и ждала продолжения.

Регина потрогала пальчиком губы, вспоминая:

— А потом было что-то странное. Приехали в город, сразу по магазинам. Одежда, обувь, белье. Он наблюдает за тем, что беру. Даже в аптеку за женскими штучками со мной зашел, правда, когда понял, что за покупки, сразу же сбежал оттуда.

Девушки захихикали.

— Заехали в фотосалон, сделали фотографии на документы, а через неделю документы были готовы. Приехали в усадьбу, сразу познакомил с помощниками по хозяйству: супружеская пара глухонемых, а ругаются почище всех слышащих и говорящих. Помог с работой и жильем на новом месте, все-таки Дальний Восток, на то он и Дальний, что далеко, и, как обещал, через две недели исчез. Оставил доверенность и номер телефона для экстренной связи.

— Ничего себе.

— Вот так. В общем, сделала все, как он велел. Через год продала два дома, машины, квартиру сдала в аренду. Деньги положила на свое имя, на тот счет в банке, что он указал, но ни копейки оттуда не взяла. Зачем мне чужие деньги, даже если это тридцать с половиной миллионов!

Наташа зажала рот рукой и вытаращила глаза.

— СМСку отправила с вопросом, куда девать, а он написал, пусть у тебя останутся. Только тогда я уже знала, где тебя искать и планировала, как вернуться.

— Тебе страшно было.

— И тебе тоже было страшно.

— Знаешь, иногда ночью лежу и слушаю: кто-то идет по лестнице, а вдруг это за мной? Отгоняю все свои страхи, а они опять в голову лезут. Еще стала бояться не того, что за мной придут, а того, что свихнусь от этого ожидания и тебя больше не увижу.

Лежали, вцепившись друг в друга, молчали и всхлипывали. Когда слезы закончились, потерлись как в детстве носами:

— Лера, знаешь, чего бы я хотела?

— Чего?

— Вернуть свое имя, документы и свою жизнь. Как ты думаешь, можно будет так сделать? Может не сейчас, а когда-нибудь потом? А?

— Ох, не знаю Никочка, только мне тоже этого хочется и надо надеяться на это. Давай надеяться и ждать. Может все изменится еще разок и уже встанет на свои места.

Девочек выписали на следующий день, кстати сказать, вместе с Амыром Каримовичем, который ворчал, что уже решил, что о нем забыли, бросили в госпитале на веки вечные, что он ждал целые сутки, пока постовая сестричка не шепнула ему: Регина опять угодила в соседнюю палату. А то он не знал! Потому и уговорил Леху его тут оставить.

Всех отправили под надзор к Леониду Александровичу, который сразу же определил Амыра на постой в кабинет, подозревая, что тот там и осядет. Кстати, не ошибся. А вечером, когда все собрались за праздничным столом, пришли Лукин, Тимур и почему-то, по Тошкиному определению, приперся Пижон. Начался пир. Пили вино, понемногу. Много и вкусно ели — Тамрико большая искусница. Букеты украшали стол и подоконники. И говорили — говорили — говорили.

Эмик был неподражаем:

— У меня только следилка выскочила на поле, смотрю на окошко — меньше пятисот метров, как заору. Глядим, стоят две такие несчастные, уморенные, уставшие-голодные, а посредине мешок. Обычный мешок такой. Джутовый. Мы обниматься, я давай Тошку тискать, пытаемся их оттащить от мешка, а они страшные глаза делают, друг на дружку глядят, а мешок из рук не выпускают. Владимир Сергеевич говорит, что может быть у них судорогой руки свело, надо осторожненько по пальчику отгибать, и это очень больно. Вдруг Тошка как заорет: «Не дам мешок! Там имущество! Наше!».

Все от такого крика подпрыгнули, давай ее убеждать, что не тронут его. Клянутся-божатся, что ничего с ним не случится. Ладно, с грехом пополам отцепили. У Регины и правда с кистью что-то случилось, ух, как она распухла к концу дороги. А Тошка, та сразу прямо в машине и уснула, только когда она засыпает, у нее можно все секреты выведать.

Рассказчик вдруг резко замолчал, а потом прокомментировал с опаской:

— Кажется кто-то лоханулся только что!

И начал медленно поворачивать голову в Тошкину сторону, только она ничем не показала, что обижена или рассердилась. Эмик поглядел, помолчал секунду другую, заметно успокоился и продолжил:

— Так вот, спрашиваю у нее, каким таким имуществом обзавелась по случаю, что даже не показывает никому. Мешочек к Сергеичу в багажник определили и попросили еще и на ключ запереть. Тошечка и говорит: оружие там, отвяжись, спать охота. Мы просто обалдели от такой новости. Как только она покрепче уснула, все тихонько вышли из машины, глядим, а в мешке целый арсенал, да какой! Представляете, там даже «беретта пико» оказалась, это от нее на полянке три патрона нашли, когда в первый раз к этому месту подъезжали, в мешочке дырочка оказалась. Девчонок в госпиталь отвезли, они о мешке и не вспомнили.

Все притихли, ожидая продолжение и хоть каких-то объяснений. Рассказчик оглядел всех хитрыми глазами и продолжил:

— Приехали в контору, все высыпали у Александра Ивановича в кабинете, прямо на ковер, а он и говорит: надо бы девочек научить с оружием обращаться. А то тут можно было половину города перестрелять, а они, наверное, и защититься при случае не смогли бы.

Тимур смеялся вместе со всеми:

— Как хотите, но не могу представить эти две фигурки, а между ними мешок с оружием!

— Ооо! Ты не можешь этого представить еще и потому, что не знаешь еще одну новость.

Эмик отхлебнул сока из стакана:

— Александр Иванович, сидя на корточках, перебирает этот походный арсенал, тут заходит Наташа, вся такая женственная и хрупкая, крошечная ножка в туфельках на тонюсенькой шпильке, вся такая из себя леди-леди.

И он начал изображать Наташу:

— Оу, как мило. У вас даже такие штуки есть.

Тут он хрюкнул и, вытаращив глаза начал разыгрывать пантомиму:

— Берет беретту… и управляется нею так уверенно, как не каждый мужик-то сумеет. Все в ауте. Занавес.

В комнате наступает тишина. Мужчины в ожидании ответа переводят взгляд с Эмика на Наташу и обратно. Эмик смотрит на всех с видом победителя:

— А вы разве не знали, что и Наташа, и Регина — КМС по пулевой стрельбе? Они в университете занимались, даже на студенческие спартакиады ездили.

Лукин задумчиво поглядывает на Регину:

— Скажи, а крестиком ты не вышиваешь?

— Нет. А что, надо? Можно попробовать.

Мужчина помотал головой из стороны в сторону:

— Думаю, до такого экстрима все-таки не дойдет.

Народ грохнул хохотом так, что вазочки с цветами звонко дзинькнули об оконное стекло.

Потом Тимур начал говорить о Тригорской. Рассказ вышел коротким, но все равно тяжелым. Немного помолчали, и он обратился к сестрам:

— Регина, Наташа, вам надо на кое-что взглянуть. Давайте завтра в конторе.

— Хорошо. Во сколько?

— Можно до обеда.

Девушки одновременно кивнули.

— Вы знаете, что приехала бабушка? — Обратился Лукин к девушкам и Эмику.

Наташа встрепенулась:

— Бабушка? Уже? Она же собиралась у Людмилы Васильевны погостить!

— Какая такая бабушка? — Эмик и Тошка разом выпалили одни и те же слова.