Регину мутило, очень хотелось пить. Дрожащей рукой взяла фляжку, открутила пробку, понюхала — что-то спиртное, причем крепкое. Скомандовала Тошке:

— Один глоток, это или коньяк, или виски. Давай быстрее и надо отсюда уходить.

Обе сделали по глотку.

— А водички нет? — Ребенок, отдышавшись, скривился от вкуса напитка.

— Нет, воды нет. Тихо! Сюда кто-то едет. Тоша, под обрывом есть ниша, там можно устроиться на корнях березы. Давай туда. Быстро!

Схватив новоприобретенное имущество, успели только нырнуть под обрыв, как на поляне показался огромный черный «Хаммер» с тонированными стеклами.

Из машины вышли двое вполне интеллигентного вида молодых людей в офисных костюмах, ведя диалог:

— Макс, что ж ты такой любопытный? Кто-то устроил большой бумс и что? Нас ждут в аэропорту, там еще двух девочек за бугор переправлять, а мы тут время теряем.

— А ты Боря, возьми бинокль и внимательно на номера машинки посмотри, что внизу грохнула. Вон номерок-то в сторонку отскочил.

Тот выполнил просьбу приятеля:

— Матерь Божья! Так это Димка что ли с жизнью рассчитался? Вот это да! А девки где? Вместе с ним что ли?

— Боря, валим отсюда, валим, пока нас не припрягли и не расписали. Не знаем мы ничего, никого не видели и ничего не слышали. Мы только в аэропорту ждать будем до утра, а потом позвоним, скажем, что нет никого. Пусть сами ищут. Боренька, давай, дружочек. Жить-то как хочется, ой как хочется! Бегом отсюда! Бегом! Бегом!

Ксения и Тимур уселись в машину. Девушка назвала адрес, и они поехали. Тимур нервничал, не зная чего ожидать от человека, который назвался Витькой. Там, на перевале был уверен, что именно своего друга он собирал по частям. Тела не было. Было кровавое месиво. Только Витькины часы остались лежать и показывали семнадцать тридцать две, на гравировке значилось: «Любимому сыночку Витеньке. В день рождения».

Подъехали к типовой высотке. Шестнадцать этажей.

— Нам на четвертый.

Поднялись, Ксения своим ключом открыла квартиру и в нерешительности остановилась:

— Иди.

И он пошел. Заранее знал, что скажет и каков должен быть ответ. Только будет ли правильным этот ответ? Опасаясь этого, еще из коридора вполголоса спросил:

— Витька, это ты сигареты перепрятал?

И с облегчением услышал:

— Ага. Я. Агриппа узнала про тайник. Нас Петька Смола заложил.

Это действительно был Витька. Это они собрались первый раз покурить и стырили полпачки сигарет у Витькиного отца. А школьная уборщица, Агриппина Васильевна, гроза курильщиков и хулиганов, узнала и забрала то, что они спрятали в воздуховоде в тупичке, около мужского туалета. Память об этом осталась надолго. В училище хотели провернуть тот же номер, но там была не Агриппа, а старший прапорщик Дувайло, который после этого стал для всех Агриппой.

А эти двое сейчас сделали шаг навстречу друг другу.

— Тимур.

Порывисто обнялись. Стояли не долго, но стиснув друг друга до хруста костей. Наконец-то добрались до дивана и устроились рядом.

— Витька, ты — балбес! Не мог позвонить?

Дружок вытаращил глаза.

— Чего идиота изображаешь? Адрес у меня тот же, телефон на тумбочке на том же месте, номер не поменялся. Родители вечером с работы приходят и вокруг него круги нарезают. Вдруг кто позвонит?

— Нашу дыру заделал?

— Отец заколотил, когда мы в первую чеченскую ушли.

Витька, кивнул и повесил голову. Тимур хлопнул его по спине:

— Давай все воспоминания потом. В общих чертах проблемы знаю. Все будет, как отец командир скажет. Рассказывай про свое состояние.

— Нечего рассказывать, — Витька поднял штанины. Ноги были искромсаны. Мышцы, сухожилия, все это срослось в каком-то комковатом и бесформенном виде, выглядело жутко. Кости криво топорщились и не добавляли чего-то доброго к внешнему виду искалеченных ног.

— Ясно, собирайся. Поехали.

— Куда?

— В госпиталь. Куда же еще?

— Меня не возьмут.

— Ксю, шмотки собери, — скомандовал замершей в дверях подружке.

— Давай, Вить, похромали!

Оба прекрасно помнили и эту шутку.

В училище их учили мотать портянки. Однажды отец командир держал одну из своих недлинных, но судьбоносных речей:

— Ребятки, кто его знает, как она, судьба, сложится. Вы можете оказаться там, где спасти могут только портянки. Помните, ноги для солдата — это самое главное после головы и пуза. Учитесь, шалопаи.

Эти науку пропустили мимо ушей. Наутро тревога и приказ: ноги в сапоги. В портянках. Конечно, намотали, как получилось, и после пятичасового марш-броска снесли кожу на ногах так, что в лазарете месяц провалялись, а потом еще месяц из нарядов не вылезали.

Сейчас вспоминая эти дни, оба улыбались и хромали к машине. А Ксения, закусив кулачок, наблюдала за ними из кухонного окна. Слезы катились из глаз, но это были слезы облегчения. Если что-то можно было поправить, Тимур все сделает для этого. И она уже больше не одна со всеми бедами, у нее появился помощник, а у брата — надежда.

Звонок Подольского застал Тимура уже в машине. В ответ на пару коротких предложений немногословно бросил:

— Понял. Сделаем.

Виктор поинтересовался:

— Что там?

— Девушек похитили. Теперь уже обеих. И это не в первый раз.

— Детки богатеньких родителей? Выкуп требуют?

— Нет детки с особой кровью. Для опытов забрали.

— Ну и шутки у тебя, Тимур.

— Какие шутки. Это, Витя, реальное положение дел.

Тимур набрал номер телефона следователя, который ведет дело Тригорской и обрисовал ситуацию, а тот его удивил:

— Тригорская дома под подпиской о невыезде. Суд пошел навстречу ходатайству адвоката. А тот мотивировал тем, что госпожа Тригорская видный научный и общественный деятель, скрываться, не намерена, и будет всемерно оказывать помощь следствию. Поэтому, давай к ней на дом. Адрес знаешь.

— Принял.

Повернулся к другу:

— Вить, тут такое дело…

— Все слышал, понял, бери с собой. Не бойся, обузой не буду.

— Да знаю про тебя все. Поехали. Посмотрим на эту дамочку и потом сразу в госпиталь.

Только в госпиталь они попали только утром следующего дня.

Регина и Тошка просидели под корнями березы почти всю ночь. Прекрасно слышали, что кто-то приезжал и не один раз. Единожды даже показалось, что слышали голос Эмика. Но выходить не рискнули. Регина сразу вынула у всех телефонов батарейки, и связываться ни с кем пока не спешила.

Она не понимала, что произошло. Тошкино похищение еще не забылось. Там было столько вопросов. Теперь похитили вместе с Тошкой и ее. Тригорская под арестом, как и директор детдома. Неужели появился кто-то третий? Нынешние похитители не вели себя так, как те, кто желал ее участия в эксперименте. Тряпка непонятно с чем под нос. Нет, это не медики заказали привезти их куда-то. Кто тогда? И зачем? Ничего не понятно. Надо пока «уйти в подполье» до выяснения обстоятельств.

Вспомнила, как они с Наташей после побега брели по лесу, а потом вдоль дороги в жесточайшей интоксикации, босые, практически голышом в начале ноября. И выбрались. Никто не знает, чего это стоило, и никому этого знать не нужно.

Сейчас они одеты по сезону, обуты. У них есть документы, деньги, фляжка с чем-то крепким, одеяло и мешок. Кстати, а с чем мешочек?

Очень ранним утром, как только забрезжил рассвет, они покинули убежище. Регина развязала тесемки странной громыхающей торбы и тихонько ахнула. В мешке, который она еле волокла, было оружие. С ходу конкретно определить что там, не могла, но вываливать и рассматривать не стала.

Тошка тоже сунула туда свой носик:

— Ничего себе. Зачем тогда прятались? Мы бы просто отстрелялись.

— Ты лучше скажи, куда это все девать?

— Под березу воткнуть.

— Угу. Кто туда нырнет, сразу клад найдет! — пропела Регина детский стишок.

— Ага! А на себе волочь — не та у нас весовая категория.