— Нормально с ним все. Волнуется немного. В какой роддом ехать?

— В третий. Документы на третий оформляли. У меня все по плану, все только началось, так что часов восемь — двенадцать у нас есть. Не беспокойтесь.

— Тогда до встречи, мы тоже сейчас в роддом подъедем.

— Пока-пока!

Нажав кнопку отбоя, посмотрел на едва живого мужика:

— По коням, молодой почти папаша! Селим! Алло! На барке!

— Да здесь я, здесь…

— За руль-то тебя сейчас можно посадить? А то давай ко мне.

— Нет, сам поеду, — нахмуренные брови, сердитый голос, значит, пришел в себя.

— Сам так сам, — пожал плечами и снова хлопнул себя по карманам куртки, «бумажный» звук его насторожил и он извлек из кармана листок, на котором было написано: Монастырь «Святого Духа» в Каменке.

Ткнул друга локтем:

— О как! Смотри, какую наводку дали у той дамы, помнишь? А я уже успел забыть о записке.

— Ну-ка, дай, — глянул на записку.

— Это что, мужской монастырь строгого режима?

— В народе его все так зовут. Может, махнем туда? У нас до вечера куча времени. А Эличка все одно занята.

— А там сидеть разве не надо?

— Где?

— Ну, в роддоме?

— Хочешь сидеть там?

— Честно? Нет. Лучше чем-то заняться, а то я свихнусь от страха, пока жду.

— Ладно, сначала в роддом, может надо чего, а потом уже в монастырь сгоняем.

До роддома добирались почти час. Зашли в приемный покой. Полненькая бойкая медсестричка, посмотрела регистрационный журнал, сказала, что Эличку привезли, состояние удовлетворительное. На вопрос: когда все начнется, она, смеясь, заметила, что все уже началось и процесс в разгаре. Предупредила, что из коридора прогонит, места для каталок мало — ширины коридора едва хватает. Погрозила пальчиком, ткнув им в двери: все папаши ожидают на улице.

Мужчины вышли на свежий воздух, позвонили Эличке. Та откликнулась моментально:

— А я вас вижу!

Селим завертел головой в разные стороны и заорал:

— Ты где?! Эличка, где ты?!

— Чего кричишь? Глаза на четвертый этаж подними!

Она махала им рукой:

— Привет! Это предродовая. Как малыши появятся на свет, меня переведут в другую палату. И вообще, шли бы вы отсюда, не до вас. Как все случится, позвоню! Тимур! Займи его чем-нибудь! Правда, не до него! Ой! Все! Пока!

И Эличка отошла от окна. Тимур засмеялся:

— Селим, нас прогнали! Поэтому мы поехали. Кстати, почему Эличка сказала про малышей? Двойня что ли?

— Да, обещали двух пацанов. Только маленькие они какие-то. А живот огромный. Ладно, двинули, хоть время ожидания с пользой проведем, — молодой почти папаша глубоко вздохнул пару раз и сел в машину.

Пока выбирались из городских пробок попробовали восстановить канву произошедшего с сестрами. Селим крутил в руках телефон, и рассуждал вслух:

— Получается, им удалось удрать из НИИ через подвал, выбраться через окно и попасть на хоздвор.

Тимур, поглядывая на очередной сигнал светофора, кивнул:

— Ну да. А там уже забрались в кузов старого грузовичка, водитель которого поехал на лесную заимку. Зачем?

— Думаю, что на рыбалку. По карте глянул — озеро посреди леса, и в километрах в пятидесяти в каком-то селе есть старая церквушка.

Оба, пережидая сложную дорожную ситуацию, немного помолчали.

Тимур глубоко вздохнул:

— Не клеятся между собой два события. Как они из леса выбрались?

— Это тоже не давало мне покоя, потому, посмотрел сводки за последние годы, именно по той территории, и обнаружил интересные заявления.

Следующий светофор снова не позволил двигаться дальше, и Тимур смог потереть лицо двумя руками:

— И что там?

— А там два мужика заявили о том, что по пьяни потеряли каждый по охотничьему ружью. И ко всему не помнят, где оставили старенький УАЗик, на котором двинули на охоту. Все свалили на паленую водку, что покупали в местном маленьком магазинчике.

Водитель, послушно следующий разрешающему знаку светофора, не торопясь двинулся вперед и повернул на вторую от перекрестка улицу, решив срезать путь.

— И что там дальше?

— А дальше, стараниями оперов было выяснено, что автомобиль был брошен ими за сорок девять километров от означенного озера, вблизи деревни под названием Усяты, где имеется старая церквушка. И батюшка там действительно был до прошлого года.

— И что дальше?

— А что дальше?

— Ты хочешь сказать, что следуя рассказу Натальи — Вероники, это они уехали от озера и уснули, там их батюшка и обнаружил?

— Как-то так.

— Что ж, вполне себе рабочая версия. Только как ее проверить?

— Пока никак.

— Вот именно.

И оба на какое-то время замолчали.

До монастыря оставалось не так и далеко. Две машины только выбрались за город и поползли. Дорога, как после бомбежки. Ямы такие широкие и глубокие, что приходится переползать из одной в другую, чтобы не потерять колеса. Пятьдесят километров преодолели за два часа! Наконец-то съехали по указателю с трассы и обнаружили такое качество дорожного полотна — хоть на боку катись! Двадцать километров и они у цели. Высокий глухой забор, из-за которого виднеются только маковки церкви.

— Приехали. Что дальше? Тут ворота-то открываются?

Вдруг из динамика они услышали:

— Добрый день! Слушаю вас.

Тимур обернулся, ища глазами камеру. Обнаружил и сразу успокоился:

— День добрый! Мы хотели поговорить с настоятелем. Это возможно?

— Я должен спросить. Подождите, пожалуйста.

Забор, опоясывающий территорию монастыря, был действительно очень высоким, метра два с половиной и терялся где-то в ближайшей роще. Тишина — это было самое невероятное.

— Селим, слышишь, как будто ручей звенит?

А тот уже давно прислушивался:

— Тут озеро где-то должно быть. Чувствуешь, пахнет озерной водой и рыбой.

Кто-то за их спинами кашлянул:

— Правильно, тут у нас и озеро, и рыба в озере. Здравствуйте, молодые люди. Я настоятель этого монастыря — отец Максим.

Они оглянулись. Перед ними стоял мужчина лет пятидесяти, невысокого роста, худощавый, внимательные добрые глаза, впалые щеки, окладистая борода и длинные волосы, перехваченные шнурком под черным головным убором. Батюшка стоял и улыбался:

— Вы хотели меня видеть и поговорить. Давайте пройдем в беседку, — он махнул в сторону рощи рукой.

— На территорию монастыря вам нельзя. А побеседовать в беседке будет удобно всем.

Мужчины удивились каждый сам про себя и двинулись вдоль забора. Зашли в рощицу, увидели беседку. Скамейки по периметру, в центре круглый стол, над входом — икона. Расположились за столом.

— Отец Максим, прочитайте вот это, — Тимур положил на стол записку, полученную столь странным образом. Настоятель внимательно прочитал, кивнул. Дальше на стол легли фотографии двух школьниц с соответствующими комментариями. Потом шел рассказ о Тригорских.

— Мы ищем того, кто обладает хоть какой-то информацией по этому делу. Останутся ли сестры Тригорские живы, зависит от того, кто первый их найдет. Помогите, если можете.

Батюшка сидел, не торопясь перебирал бусины четок, поглядывал на посетителей. Помолчал немного, кивнул и начал:

— Что могу вам сказать? Неделю или около того, приезжала сюда Тригорская, представилась Клавдией Ивановной Ивановой, даже паспорт показала.

Мужчины переглянулись.

— Я узнал ее сразу, мы были знакомы с ней в прошлой жизни. Она искала инока, который находится в этом монастыре. Об этом я ей сказал. Только встречаться с ним не благословил. И вам встречаться с ним не нужно. А вот с другим человеком встреча была бы полезна. Если он согласится, то сейчас к вам выйдет.

Отец Максим перебирал бусины на четках и поглядывал на гостей.

— Про первого, что могу сказать? Он все написал, я заверил. Бумаги отправил в соответствующие органы. Рассказать, что было написано, не могу. Сами понимаете — тайна исповеди. Скажу только имя, с которым он жил в миру: врач, Константин Сабин. Второй — Воронов Виктор Сергеевич. Если только захочет с вами повидаться. Это все, чем могу, кроме молитвы помочь. На этом прощаюсь.