— Вы не нетрезвый. Вы — пьяный.

— Вполне возможно. Я вас понимаю, — на удивление, он умудрялся не шататься, хотя разило от него порядочно, но не дешёвым спиртом, а хорошим виски или чем-то вроде. — А что насчёт завтра? Я буду трезвый. Правда, тогда я буду куда более зажатый и не смогу разговаривать с вами вот так свободно.

— О, замечательно, потому что я не люблю, когда со мной разговаривают «вот так свободно».

— Тогда договорились? Завтра идём куда-нибудь?

— Нет, мы никуда не идём.

— Почему?

— Потому что вы хотите пожамкать мои сиськи.

— С чего вы взяли?

— Потому что вы так сказали где-то полчаса назад. При всех.

Что-то у него в голове завертелось, и он вспомнил. Опять смущенно запнулся и, покашляв в кулак, потерев шею, развёл руками:

— Ну, а, собственно, что уж тут скрывать? Вы весьма… эффектная мадемуазель.

— Благодарю, до свидания, Александр! — я крикнула его спутнику: — Заберите, пожалуйста, вашего друга! Он не может найти выход!

Тот, сдерживая смех, рисовано поклонился и сошёл с места. Я, пресекая очередную попытку завязать беседу, спешно развернулась и пошла прочь.

Дойдя до кабинета, я села на свой стул и топнула ногой. Потом глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Как бы жутко ни повёл себя кто-то, я лица не уронила и вышла из ситуации с достоинством, хотя тянуло послать Саню тремя великими русскими буквами. Но вообще-то я не материлась.

Закрыв глаза на минуту, чтобы прийти в себя, я вновь вспомнила Набиля, галантного, почти не пьющего, не смевшего сказать и слова обидного. Таких как он — один на миллион, остальные — вот такие Александры. Как можно было выйти замуж где-нибудь в Томске, откуда приезжают вот такие кадры? Да, Набиль оказался лицемером и… и не знаю, кем ещё, не хотелось всё ещё рубить, подытоживать, ставить клеймо, но он хотя бы сумел увлечь меня, влюбить в себя, он умел вести себя и не так-то трудно было запасть на него, всегда ухоженного, приятно пахнущего, опрятно и элегантно одетого. Пускай оба типажа по итогу негодяи, но одни — эти восточные, красноречивые дамские угодники — хотя бы умеют довести до нужного момента, закружить голову и показать женщинам, что такое любовь.

Оставшийся рабочий день прошёл спокойнее, в переписках с коллегами по поводу описей, поступивших коллекций, в составлении статьи для одного из регулярных журналов — туда надо было нет-нет да предоставить материал по какому-нибудь живописцу или полотну. Сняв бейдж, я выключила компьютер, прибралась на столе. Закинула на плечо сумочку и направилась на выход. Может, вновь взяться за рисование? Вечера без Набиля — тоска смертная, и я всё-таки сорвусь и позвоню ему сама, если не займу чем-нибудь руки. Кисточкой — лучший вариант, потому что к готовке душа у меня не лежала.

— Лена!

Я вздрогнула, потому что мужской голос был знаком. К тому же, по-русски меня здесь больше некому было назвать. Развернувшись в сторону лавочки, я увидела вставшего с неё Александра.

Лицо его было не таким расслабленным, как утром, совсем уже не весёлым и не красным. В ладони — бутылка минеральной воды.

— Здравствуйте ещё раз, — навис он надо мной. Не обратила внимания как-то с утра, что у него рост под метр девяносто, пожалуй.

— Добрый вечер.

Не собиралась помогать ему формулировать мысли, просто встала и смотрела ему в голубые, такие ясные от протрезвления глаза.

— Нехорошо как-то получилось, да? — исподлобья бросил он на меня взгляд.

— Вы уже извинились, этого достаточно.

— Ну я себя, правда, как дурак повёл. Я и предположить не мог, что вы всё понимаете…

— Я не всё понимаю. Например, пьянства и хамства.

— Лен, давай, чтоб как-то… стереть этот эпизод, поужинаем?

— Когда это мы перешли на «ты»?

— А нельзя? — как-то наивно и простодушно, по-сибирски так, спросил мужчина.

Я помялась. В конце концов, он меня старше. Пожала плечами:

— Как вам удобнее, я предпочту остаться на «вы».

— Да глупо как-то, можешь тоже меня просто Саша звать.

Поискав глазами вокруг, я спросила:

— А где ваш камрад?

— Я его отпустил в гостиницу. Вместе со всеми. Так что, Лен, если ты окажешься, я заблужусь тут на хрен, я ж ни по-французски ни бум-бум, ни в Париже не ориентируюсь.

— Онлайн карты и переводчики в помощь.

— Злая ты! Ну ладно тебе, просто поужинаем, чего ты?

Да-да, просто поужинаем. Конечно. Набиль тоже говорил, что ему не только секс нужен, а когда я отказала — и след простыл. С другой стороны, идти в одинокую квартиру и скучать, вспоминая о сладких поцелуях, что никогда больше не повторятся — плохая перспектива. Почему бы и мне не повести себя так, как мужчины? Не воспринимать их всерьёз, не ждать от них ничего особенного, просто развлекаться и проводить время.

— Александр, я, благодаря немалой дозе алкоголя, присутствовавшей в вашем организме, узнала все ваши желания и мысли насчёт моих… некоторых частей тела. Поэтому давайте сразу разберёмся: вам они не светят, даже если вы сводите меня на тысячу ужинов. Я не дам к ним доступа, и спать с вами не собираюсь, даже если вы оплатите ужин в самом дорогом ресторане и подарите бриллиантовое колье, или я не знаю, что ещё сделаете. Я могу только сходить с вами не ужин, который ни к чему не приведёт. Но на это вы вряд ли согласитесь, я права?

Мужчина внимательно меня выслушал. Мимо пронеслась машина, и он на звук на миг отвлёкся, но потом опять повернулся ко мне. Окинул взглядом с головы до ног и обратно. Я была всё в той же узкой юбке и той же блузке, что, как выяснилось, подчёркивала мою грудь. Сделав глоток минералки, Александр пожал плечами:

— Да ну и хрен с ним, баб я что ли не ебал? Просто посидим и поболтаем, лучше проведу вечер в компании красивой девушки, чем с этими лягушатниками.

Удивило ли меня это? Пером не описать. Или кривит душой? Всё-таки надеется? Думает, я набиваю себе цену?

— Но у меня будет к вам просьба.

— Какая?

— Вы можете прекратить материться? Мне это не нравится.

— Пардон, мадемуазель, экскюзе муа, или как тут говорят?

Я вздохнула, надеясь, что в ресторане этот тип не надрызгается по новой. Но что мне помешает в любой момент уйти? Однако отвлечься на часок-другой будет не лишним.

— Что ж, идёмте, Александр, посмотрим, есть ли нам с вами о чём поговорить?

Логика поведения людей — очень непредсказуемая. Я была уверена, что после тех высот, на которые поднял мою планку Набиль, я не пойду на свидание ни с кем ещё лет десять, ожидая что-то не менее прекрасное. И что же на деле? Иду ужинать с каким-то прибухивающим по утрам типом, матерящимся, как сапожник, и именно потому, что меня на это толкала обида на Набиля. Надеюсь, она не толкнёт меня ни на что больше, а то в своих поступках начинаю сомневаться сама.

— Как ты тут очутилась, Лен? — спросил меня Александр.

Я заказала за нас обоих в ресторане блюда, уточнив его предпочтения в еде. В меню он не мог прочесть ни слова. Теперь мы ждали, когда принесут.

— На самолёте прилетела.

— Нет, серьёзно. Из какого города родом?

— Из-под Томска.

— Охо-хо! — радостно прозвучало напротив. — А я новосибирский. Была там когда-нибудь?

— Нет, но у нас там есть родня.

— Надо же! Как же тесен мир, приятно здесь своих встретить. А почему ты во Францию приехала работать?

Я пожала плечами:

— Всегда любила французское искусство, историю, вот и захотелось работать здесь.

— А русское искусство что, хуже, что ли? Репин, Шишкин, Васнецов.

Мы посмотрели друг другу в глаза. В моих пронеслось усталое недовольство:

— Причём здесь лучше или хуже? Я не мыслю такими категориями. Мне просто нравится больше это. Мой выбор не характеризует ничто как лучшее или худшее. Сам вот что в Париже делаешь? — я долго не продержалась быть с ним на «вы», слишком уж по-простому складывалось общение.

— Контракты продлеваем с лягушатниками. Я буквально на пять дней прилетел. Жить бы в жизни тут не стал.