— Тебе сказали? — спросила я. Он кивнул:

— Да. Прости, что тебе пришлось с этим столкнуться…

— Кто та девушка? Это… твоя бывшая? — с надеждой ждала я ответа, хотя неприятное ощущение елозило внутри, как будто бы может выясниться, что мне изменяют.

Набиль вздохнул, присаживаясь возле меня.

— Да, Фатима… мы встречались с ней три года. Но когда я познакомился с тобой и понял, что хочу быть с тобой, то порвал с ней.

Будто камень упал с души.

— Я не думала, что у вас… можно тут свободно встречаться с мужчинами.

— Свободно — нет, конечно, — он улыбнулся, дотянувшись до моей руки и взяв её в свою, — иди ко мне, я вижу, что ты расстроена.

Ещё как! Весь день я не находила себе места, пытаясь не сорваться и не позвонить мужу, чтобы не приняться за выяснение, что да как. Я знала, что такие разговоры по телефону лучше не начинать. Когда не видишь человека, не можешь коснуться его, почему-то говоришь злее и часто лишнее.

Сев ему на колени, я обняла его за шею, прижавшись. Никто не знает, начиная встречаться, какими окажутся люди, поэтому Набиль не виноват, что его бывшая оказалась неугомонной и склочной.

— Она вдова, — объяснил он, — мы познакомились как-то в магазине её покойного супруга, где она торговала, у неё есть сын от этого брака.

Помешкав, я довела до его сведения:

— Она сказала, что ты обещал на ней жениться.

— Я?! Пф! — Набиль засмеялся. — Конечно же я не собирался на ней жениться, но она постоянно намекала, что хотела бы узаконить отношения и быть вместе открыто.

— То есть, вы были просто любовниками?

— Именно. Жаль, что она этого не понимала. Не хотела понимать, — улыбнувшись, он поцеловал меня, — я велел теперь охране дежурить здесь, чтобы этого не повторилось, кто её знает? Вдруг надумает опять появиться…

— Она была так расстроена! — даже зная то, что меня очень сильно любят (раз на другой не стали жениться, а на мне — да!), я не могла совсем уж не бояться соперницы. Иногда напористость и навязчивость творят чудеса, и людей можно вынудить совершить что-то даже нехотя. — Кажется, даже согласна стать твоей второй женой. Правда, опять же, она сказала, что ты обещал взять её второй… ты говорил ей обо мне?

Он посмотрел мне в глаза тем взглядом, от которого я теряла самообладание: таинственным, многообещающим, страстным:

— Я же должен был ей как-то объяснить, почему заканчиваю с ней отношения? Вот и сказал, что собираюсь жениться на другой.

— Но её это, похоже, не смутило! Быть готовой стать второй женой? Невероятно.

— Что ещё остаётся вдовам?

— То есть, у вас до сих пор практикуются вторые браки?! — опешила я.

— Иногда даже третьи, — засмеялся Набиль. Я взяла его лицо в ладони:

— Но ты же понимаешь, что это не справедливо по отношению к женщине? Я бы никогда не согласилась на подобную роль.

Он опустил лицо, чтобы поцеловать мои ладони: сначала одну, потом другую:

— Что бы я там ни понимал, Аллаху виднее, что можно позволять, а что — нет.

— Мы верим в одного Бога, Набиль, как бы мы его ни называли, и в христианстве такого разрешения нет! Ваше многожёнство основывается на древних арабских традициях, которые просто не отменили.

— Это не традиция, а дарованный нам через пророка Мухамеда — мир ему и благословение Аллаха — закон.

— А если бы женщина захотела трёх мужей?

— В некоторых странах её бы за это забили камнями.

— И здесь?!

— Нет, — покачал головой Набиль, — у нас такого нет. Давай сменим тему? Ты ужинала?

— Я ждала тебя, — слезшая с его коленей, я всё-таки не могла успокоиться от этого невероятного, нарушающего всякое представление о справедливости убеждения мусульман, что мужчинам можно больше, чем нам! А как же равенство? Или что, оно касается только мужчин? Им можно быть равными между собой, а женщины должны быть принижены? — Ты же не женишься после меня ещё раз?

— Элен, я же попросил сменить тему! — более недовольно сказал он и тоже встал.

— Почему тебе трудно пообещать? Ты что, всерьёз рассматриваешь такую возможность?

— Я не вижу смысла говорить о том, о чём не идёт и речи! Фатима тебя больше не побеспокоит — это я тебе обещаю.

— Всё равно не хочу здесь больше оставаться одна. Если ты куда-нибудь поедешь, возьми меня с собой.

— Но мне завтра нужно по делам, — нахмурился он.

— Я не хочу здесь одна оставаться, — твёрдо выпалила я.

Набиль остановился на пороге, задумавшись. Скрестил руки на груди и, постояв так, холодновато изрёк:

— Не превращайся в капризную и вечно недовольную жену так быстро.

— Я?! Я не недовольна, я… просто попросила…

— Я же сказал, что у меня дела будут, куда я тебя должен взять с собой?!

Повышенный на меня голос от неожиданности чуть не заставил разрыдаться. Наверное, огорчение и что-то вроде оскорблённости отразилось на моём лице, потому что Набиль смягчился и, расслабив брови и плечи, подошёл ко мне, обняв:

— Элен, ну войди же ты в положение! У тебя отпуск, а у меня — нет!

— Прости, я понимаю, — промямлила я, уткнувшись в его плечо. Может, он прав, и я слишком разбаловалась его трепетным и внимательным отношением?

— Я попрошу Малика, чтобы он показал тебе Рабат, ты не против? — нашёл он для себя решение. Потому что для меня оно было не очень удачным.

— Я думала, что ты сам покажешь мне свою родину…

— Когда будет свободное время — обязательно, но если ты уже завтра не хочешь оставаться здесь, то брат развлечёт тебя, хорошо? — Сомневаясь, я побегала глазами по углам. Набиль отвёл меня от себя руками, чтобы поймать этот неуверенный взгляд. — Хорошо?

— Ладно… если это не будет неприлично, что я не с мужем, а с его братом!

— Но я же сам разрешил, — улыбнулся Набиль. Погладил меня по щеке. — Идём скорее ужинать, а потом… вернёмся сюда. Весь день не терпелось вновь оказаться с тобой в постели.

Зардевшаяся, но польщённая, я пошла с ним рядом в столовую. Мы держались за руки. Как же мне повезло, что я смогла завоевать его сердце! В Париже я не задумывалась об этом, считая, что Набиль меня добивается, борется за мои чувства, но тут вдруг стало открываться, что и он довольно популярен и вызывает желания у женщин (что и говорить, разве сама я не стала одной из них, жаждущей и влюблённой?). Они готовы бороться за него и добиваться. Но выбрал он меня, и это до безумия приятно было осознавать. Любовь, судьбоносная, ждавшая своего часа, преодолевшая Средиземное море и культурные барьеры. Ничто не могло омрачить мне моего новобрачного счастья, и я постаралась выкинуть бывшую Набиля из головы.

Утром он довёз меня до брата и поехал по делам, а мы отправились гулять по столице. Совсем откровенно одетых женщин на улицах я не видела, но были довольно-таки современные, даже не покрытые и в брюках. Впрочем, солнце так пекло к полудню, что я сама была рада прикрытой макушке и возможности не подставлять её прямым лучам.

Я почти не слышала никакой другой речи, кроме арабской. Малик переводил мне надписи и помог заказать обед в ресторане. Перед этим мы съездили на берег океана полюбоваться волнами. Купающихся не было, да меня и не тянуло, вполне хватало бассейна во дворе нашего особняка, где мы прохлаждались и наслаждались с Набилем. Никогда бы не подумала, что секс в воде может быть настолько невероятным, но муж с каждым днём раскрывал мне всё новые и новые виды удовольствий, от которых приятно ломило тело, мечтающее о повторениях и бесконечных ласках. Подсаживаясь на нашу близость, я не узнавала себя прежнюю, такую выдержанную, увлечённую искусством, бесстрастную (или испытывавшую страсть только к полотнам талантливых мастеров). Теперь я отдавалась рукам Набиля, отдавала своё тело в его власть, ощущая наполненность жизни, её невероятную цельность, в которой я больше не была одна.

— А ты, — попивая какой-то местный прохладительный напиток, спросила я у Малика, — выходной или у тебя свободный график?