— Нет, пока ещё не время.

— Тогда, может, в пятницу мы поднимемся ко мне?

Я напряглась, понимая, что он хочет от отношений того, чего хотят все мужчины. И я понимала это изначально, и всё же знала, что не в моих принципах делать уступки.

— Я же говорила, что порядочные девушки не ходят по гостиницам, — постаралась я свести всё на юмор.

— Я могу снять апартаменты. Квартиру. Коттедж. Хочешь?

— Не надо ничего снимать! А то такое ощущение, что ты меня снять хочешь.

— Не говори так, как ты могла подумать?

— А что ещё может подумать девушка, когда её разводят на секс?

— Я? Я тебя вовсе не развожу, Элен, просто думал, что ты, как и я, тоже захочешь побыть со мной.

— Я хочу, но мы ещё слишком мало знакомы, Набиль. Даже если выяснили, что теперь встречаемся. Я не знаю тебя достаточно.

— Ты и не узнаешь меня лучше, если будешь держать на расстоянии.

— Ну, кажется, после пятницы оно само собою образуется между нами.

— Люди, желающие быть вместе, преодолевают расстояние с лёгкостью.

— От меня, к сожалению, ничего не зависит.

— Тогда я приложу усилия за двоих, — пылко пообещал Набиль. Я на ватных ногах опустилась на кровать. С удовольствием бы оказалась обнятой им и поцелованной, но… как сказать ему, что для меня это всё возможно только после свадьбы?

— До встречи завтра! — попрощалась я, чтобы наши речи не завели слишком далеко.

— Жду её с нетерпением! Доброй ночи, моя прекрасная девушка!

— Добрых снов!

Откинувшись на подушку, я положила руку с телефоном на грудь. Это всё было так сказочно! Жила и даже не думала о том, что встречу невероятного мужчину: красивого, умного, обходительного, внимательного, богатого. Не верилось до конца, что так бывает. Как в счастливом любовном романе: заморский принц приплывает и одаривает всеми благами, спасая от рутины, бедности и обыденности. И если сначала я упиралась, думая, что не по мне такая история, что ничем она не кончится и я останусь у разбитого корыта, то позволив, всё-таки, этому начаться, впустив надежду в своё сердце, я всё больше погружалась и верила в положительный исход. Терять такой подарок судьбы совсем не хотелось. Если у меня ничего не сложится с Набилем, я точно останусь старой девой! После таких красивых ухаживаний, как нужно будет ухаживать за мной снова, чтобы я откликнулась и влюбилась?

Самолёт у Набиля вылетал поздно вечером, но я всё равно ушла с работы пораньше, чтобы удалось побыть подольше вместе. Сев к нему в машину, я приняла долгий и глубокий поцелуй, превращавший моё нутро в сплошное трепещущее бабочками пространство.

— Ты восхитительно выглядишь, — сказал он, — впрочем, как и всегда.

— Спасибо.

— Ты голодна?

— Нет, не успела ещё проголодаться.

Тронувшись с места, Набиль включил негромко музыку. У него всегда играло что-то восточное, марокканское — арабское, по сути. И я привыкала к этому звучанию, находя его не таким уж чужеродным и непонятным, какими казалась мне иммигрантская культура до недавних пор. Сразу представлялись бескрайние пустыни с каменно-песочными дворцами-крепостями посередине, во внутренних двориках которых оазисы, похожие на рай.

— Куда поедем?

— Заедем ко мне, я ещё не все вещи собрал.

Напрягшись, я попыталась промолчать, но не выдержала:

— Набиль?

— Да?

— Ты же знаешь, я против посещений гостиничных номеров…

— Но не останешься же ты в машине? — он посмотрел на меня, притормозив на светофоре. — Я улетаю чуть больше, чем через три часа, и ты останешься здесь, а не пойдёшь со мной?

В другой раз я наверняка бы отказалась, но на этот раз довод был весомым.

— Ну… хорошо. Но ты же не будешь ко мне приставать?

— Элен, если ты не захочешь — ничего не будет, — он мягко улыбнулся, снова нажимая на педаль акселератора, — я похож на насильника?

— Находиться наедине с мужчиной всегда немного опасно, разве нет?

— Если мужчина не излучает опасность — он не мужчина.

— А я думала, что для своей дамы он должен создавать ощущение безопасности. Или это только после свадьбы? — стала я подготавливать почву для обсуждения того, что мне было важно. Набиль пожал плечами:

— Мужчины — охотники, даже если дома он ведёт себя тихо и спокойно, все знают, что, выйдя за порог, он вновь будет другим.

Была доля истины в его рассуждениях. Я и сама уже подмечала, что будоражит и возбуждает ощущение силы рядом, крепость рук, властность тона, которому трудно противоречить, да и не очень хочется. Хотя Набиль со мной разговаривал всегда нежно и ласково, я слышала, как резок он бывал по телефону, когда его отрывали дела. В нём включался хозяин жизни, господин и повелитель, умеющий решать все проблемы и во всём побеждать. И как же это притягательно выглядело со стороны! Мне так страстно захотелось стать его женой, что я накануне перечитала в интернете, возможно ли венчание между православной и мусульманином? Венчание в церкви оказалось невозможным, христианство не допускало брака с иноверцем, но, вот уж сюрприз, исламский никах дозволялся с христианкой! Мужчина-мусульманин мог вступить в священный — по их вере — союз с женщиной Писания, то есть, исповедующей одну из авраамических религий: иудаизм, христианство или ислам.

И всё же, никах — это не венчание. Это, возможно, будет важно и ценно для Набиля, но что это будет значить для меня, если я — не мусульманка?

Приехав, мы поднялись наверх. В номере, на кровати, лежал раскрытый чемодан, наполовину заполненный одеждой. Его путевой вид сковал мне грудь тоской. Расставание на неопределённое время! Минимум недели на две! Проводившая прежде вечера за работой и исследованиями, я вдруг подумала, что не хочу возвращаться к этому, хочу и дальше гулять с Набилем по Парижу, держась за руки и целуясь в укромных уголках без посторонних. Нет, это вовсе не обозначало, что я хочу уволиться и сесть ему на шею, чтобы быть женой олигарха, напротив, я бы хотела сохранить своё занятие, даже если создам семью. Но свободное время тянуло тратить уже на другое. Как же заразительна романтика! Как трудно перебороть возникающие желания, прорастающие глубокими корнями в душу.

— Не хочешь вина или шампанского? — предложил Набиль, положив ещё одну рубашку в чемодан.

— Ты же знаешь, я не пью.

— Ну, вдруг это только без повода? — улыбаясь, подошёл он ко мне.

— Нет, совсем. Меня так воспитали.

— У тебя очень хорошая семья.

— Да. И… я как раз хотела поговорить насчёт этого…

— Да? Я слушаю, — он отошёл в ванную, проверяя, ничего ли не забыл там. Как-то совсем не то перекрикиваться о том, что я хотела сказать, через стенку. Мне нужен был контакт глаз, присутствие. Поэтому я замолчала. Выйдя, Набиль оказался позади меня и, вдруг, его губы коснулись моей шеи. Волосы были забраны вверх, в строгий рабочий пучок, поэтому их не пришлось сдвигать, чтобы коснуться кожи.

Смущённая, я резко развернулась к нему и оказалась в его объятьях.

— Что ты хотела сказать?

— Это… насчёт… как раз… моей… и твоей…

— Да? — он снова наклонился, и на этот раз поцеловал меня в шею спереди. По спине пробежали мурашки, особенно когда губы стали подниматься выше, к подбородку, по скуле. Замерли возле моих губ.

— Я же… христианка.

Набиль чуть отстранился, поглядев в мои глаза.

— Я знаю. И что же?

— А ты… ты — мусульманин.

— Это я тоже знаю, — усмехнулся он. — Ты считаешь, Аллах осудит то, что мы вместе?

— Нет, я думаю, что Бог как раз сторонник любви и того, чтобы люди любили друг друга. Только… по-честному.

— По-честному? — недопонял он, сузив глаза. Чёрные брови приопустились, делая его взгляд хищным, но тем не менее ещё более красивым.

— Я имею в виду… законно. Перед Богом.

— Не совсем понимаю…

Наверное, у них, всё-таки, никах описывается как-то иначе.

— Я о том, что мы с тобой не сможем повенчаться, — выпалила я, набравшись решимости, — по-христиански это невозможно. Никак. Если один из нас не поменяет религию. Вот.