И проснулась.
Глотая воздух, я резко села в кровати. Пальцы до боли вцепились в спутанные волосы, грудь тяжело поднималась, из носа вытекла капля крови. Чувствовала себя такой изжатой как морально, так и физически, словно только что переместилась из одного мира в другой. То, что сейчас произошло, наполняло липким ощущением безысходности, притаившимся кошмаром — вот-вот и выскочит из-за угла. Реальность не сходилась с необъяснимыми фактами, трескалась, трещала по швам, отдавала головной болью.
Как я оказалась в своей комнате? Ведь только что была там, в тайном месте... Часы показывали шесть утра. Как так? Ведь был же вечер... Куда пропала вся ночь? Где я была? Что делала? Да ещё и сидела уже в своей пижаме, состоящей из полупрозрачной ткани. Когда успела переодеться? Я ведь ничего не помнила... и вряд ли напилась, как это было прошлой ночью, иначе бы меня мучило дикое похмелье. И уж точно остались бы обрывки воспоминаний. А тут... совсем ничего.
Вот же Арни и Инграм. Пошла к ним за ответами, а по итогу получила ещё больше вопросов... Что это вообще было? Что за обряд посвящения?
Кстати об обряде...
Чуть не разорвав воротник, я растянула сорочку так, чтобы было видно грудь. И ахнула от ужаса.
И это теперь будет на моём теле?
Чёрный отпечаток ладони, словно татуировка, вот только жутко болела и была воспалена. Больше похоже на химический ожог. Конечно! Ведь это же Арни замесил какую-то жидкость, после чего Инграм приложил ладонь к моей груди...
Вот только не возбуждение у меня возникало от этой картины, а страх.
Они оба что-то сотворили со мной, а я даже понятия не имела, что именно. Уверена, из-за этого химиката мне и почудились сначала странные образы, а потом чёрно-белый мир...
И дневник Ворона.
Который лежал теперь на моём столе.
Глаза расширились больше от удивления, чем от ужаса. Как? Как это возможно? Каким образом эта книга появилась в моей комнате? И всё тот же круг из угля, вот только теперь вокруг него — множество следов, будто кто-то неаккуратно размазал отпечатки ладоней и подошвы по столу, по полу и по подоконнику.
Кто-то вновь проник?
Больше с любопытством, чем с опаской я встала и подошла к дневнику. Я ведь... я ведь только что держала его во сне... или всё же в реальности? В галлюцинации? В другом мире? Бессмыслица какая-то. Вопросы сталкивались друг с другом, даже не успев полностью сформироваться. Прострация — вот где оказался сейчас мой разум. Душа отстранилась от тела, мысли наворачивали круги, и слышались отдалённо, незначительно. Пустота заполняла грудную клетку, а истошные крики воспоминаний доносились глухо, точно за толстой стеной.
Это ведь невозможно.
Записки с угрозами, гибель Тинг, свита Ворона, его дневник...
Невозможно.
Не верю. Не принимаю до конца.
Это просто страшный сон. Чей-то тщательно продуманный сюжет. Театр марионеток.
Невозможная игра.
И я понимала, что глупо отрицать очевидное. Но просто... просто до жути боялась, что всё будет вновь повторяться.
Со стола я взяла в руки книгу с полным ощущением того, что брала нечто запрещённое с намерением украсть. Пролистала несколько страниц: множество записей, какие-то зарисовки, капли крови... и тот же шрифт, которым была написана мне угрожающая записка.
«Познаешь вкус тьмы — познаешь и свою смерть. Жди беды, девочка-ворон».
Я резко отложила книгу. Начало записки ровно такое же, как в клятве, которую я принесла вчера... кому? Рэбэнусу? Или просто помешанному на нём Инграму? И почему всё должно начинаться с познания «вкуса тьмы»? И Арни что-то об этом говорил в своей речи на собрании свиты Ворона. Что конкретно они имели в виду? Не исключено, что ответ можно найти в дневнике: как никак, а это весьма ценная вещь, которая наверняка прольёт свет на многие мои вопросы. Проблема лишь в том... что кому-то понадобилось, чтобы у меня был дневник самого Рэбэнуса. Но кому? И зачем? Почему именно мне?
Ох уж эти вопросы...
Устало потерев переносицу, я решила, что почитаю книгу потом. Куда заманчивее казалась идея проникнуть в то тайное место в замке и найти ещё что-нибудь интересное. Поэтому для полной решительности я выбрала короткий пиджак-мундир со светлыми толстыми узорами и погонами, блестящие пуговицы служили для дополнительной красоты, как и на брючных шортах вместо ремня. Бледно-золотистая блузка отлично сочеталась с такого же цвета шнурками в сапогах на тонком каблуке. Элегантный галстук-бабочка унисекс дополнял образ ещё большей важностью и величием — ни одна девушка не сравнится со мной во вкусе и смелости дизайна. Печальный взгляд прошёлся по стоящим портновским манекенам — в груди защемило от скуки, ведь я не шила уже два дня, а по ощущением словно целую вечность. Как же вновь хотелось сесть за любимое дело... но впереди ждало много интересного.
Открыла тихонько дверь.
Тишина.
Казалось, в доме всё застыло, никто не храпел, и даже не проезжали редкие машины за окном. Лестница вниз была новой, ступеньки не скрипели под моими аккуратными шагами. В коридоре я знала, куда ступать, чтобы произвести наименьший шум. Мимо скользнула чуть приоткрытая дверь: Канг мирно сопел, но вот место рядом с ним на двуспальной кровати было пустым...
О Аоинь, не повезло.
— Куда собралась?
Мэри стояла возле входной двери, словно при одном моём неверном движении она тут же преградит мне дорогу к выходу на улицу. А так хорошо всё складывалось, наконец-то хоть немного отдохнула от надзора приёмных родителей, даже позабыла о них, пока пыталась найти ответы.
И вот снова.
— В институт.
— Тебе сегодня не нужно так рано, — Мэри следила за каждым движением на моём лице так, точно хищник за добычей.
Вот только я — далеко не жертва.
— Интересно было изучать моё расписание? — ядовито прошипела я, скрестив пукм на груди.
— Интересно провела прошлую ночь?
Она спросила про прошлую... значило ли это, что сегодняшней ночью ничего не произошло?
— Да, весьма, — я пафосно откинула волосы назад, решив хорошенько съязвить: — Знаешь, понравилось проводить время в клубах среди парней, а не в доме с поехавшей матушкой.
Жёстко и без жалости — знала, что никогда не буду сожалеть о своих словах. Не имело смысла. Зачем скрывать то, что так рьяно рвалось наружу? Особенно если это слова, которые так кардинально подействовали на Мэри: лицо исказилось, тёмные глаза налились злостью, мышцы напряглись: она больше не выглядела как скромная английская леди — разгневанная львица, готовая разорвать на куски собственного ребёнка.
Вот только у меня клыки острее.
— Хочешь пропасть, как и твоя одногруппница?
— Передаю привет пещерным людям, не смотрящим телевизор: её убили, если что. — Махнула я рукой точно в знак приветствия.
Мэри резко дернула головой будто при тике, решительный шаг заставил бы вздрогнуть любого, но не меня. Я прекрасно знала, что сейчас последует, и была к этому максимально готова. Разрушение взаимоотношений — как азартная игра: кто больше подольёт масла в огонь и не сжариться до пепла.
— Я тебе говорила не читать новости...
— Я сама нашла её труп, — надменно прервала я, следя за каждым шагом матушки.
— Говорила не выходить никуда без разрешения... — её голом становился всё злее.
— Мне не четырнадцать лет.
— Говорила никогда не покидать дом ночью...
— Ну, так получилось, — беззаботно пожала я плечами.
— А ты, неблагодарная! — оказавшись совсем близко ко мне, Мэри ударила меня по лицу. А затем ещё и ещё, проговаривая: — Не такая! Неправильная! Сволочная! Грубая! Тупая! Не такая, не такая! Для кого правила?! Кому я их повторяю каждый день?! Мы уберечь тебя хотим, а ты!..
— От кого уберечь? От кого? — я перехватила её руку и ударила в ответ. — Да мне только тебя и надо остерегаться!
И со всей силы толкнула её.
Мэри попыталась за что-то ухватиться по пути, чтобы не упасть в полный рост, но её вовремя спас Канг, выбежавший из комнаты в одних шортах. Проклиная его за хорошую реакцию, я сжала кулаки, жалея, что не смогу продолжить «битву». Хотя настроена была идти до конца, до полного устранения соперника.
