Выпив еще сока, я предложил:

— А давай еще раз посмотрим? Только медленно. И пальцы растопырь.

Она протянула руку, раздался треск. Четыре бледно-синих молнии сорвались с ее пальцев, прямо с кончиков наманикюренных ногтей. Короткие молнии сверкнули до того, как наши руки соприкоснулись. Меня опять ощутимо тряхнуло. Не очень больно, скорее неприятно. А кисть словно ожгло огнем.

— Ай, — одернув руку, поднес к глазам. Никаких дефектов не обнаружил. Поэтому сообщил первое, что пришло в голову — Мне показалось, что запахло электрическим светом старой настольной лампы.

Лизавета поджала губы:

— Тебе смешно, а меня Ника сторонится. И Лёля ходит плавать на другой конец пляжа. Боится, что через воду током шандарахну.

— А где они, кстати?

— Купаться отправила, в надежде на серьезный разговор. А ты ржешь. Своим поведением ты меня ранишь, Бережной!

По требованию читателей, желающих поблагодарить автора, а также просто так налить пива, не пьянства ради, а чтобы не отвыкнуть, размещаю платежные реквизиты:

карта Сбербанка

5469 0152 0153 2802

Владимир Николаевич

Тем читателям, кто испытывает временные трудности с покупкой других моих книг, могу предложить промокод. Пишите в личку.

Отзывы и конструктивную критику можно слать в электрическую почту

[email protected]

Спасибо.

Глава восемнадцатая, в которой нас не надо уважать. Следует всего лишь признать, что Россия достойна уважения.

Председатель КГБ вынужден читать массу документов. Количество шифровок, донесений и писем ежедневно измеряется сотнями. Конечно, большая часть бумаг представлялась второстепенной. Такие документы Ивашутин пробегал глазами по диагонали, лишь кое-что откладывая для внимательного изучения. Но сейчас он закрыл папку с «входящими» ради одной справки. Ее приготовили вчера, и наспех текст он просмотрел. Теперь настало время изучить его вдумчиво.

Речь в документе шла о редком происшествии трехлетней давности в Южно-Китайском море. Там, вдали от родных берегов, подводная лодка К-10 получила приказ выйти на перехват авианосной ударной группы США. Атомный авианосец «Энтерпрайз» с сотней самолетов на борту двигался в сопровождении атомного ракетного крейсера «Лонг Бич», атомных фрегатов «Бейнбридж» и «Траксан», а также нескольких эсминцев помельче. Так вышло, что лодка К-10 оказалась неподалеку, в пределах тысячи миль.

Высококлассная эскадра во главе с королем океанов имела опыт вьетнамской войны, а в 1964 году обогнула земной шар в длительном кругосветном плавании. Гидроакустика морского соединения позволяла засечь любую подводную цель за сто миль. Атомоход К-10 никаких шансов не имел, поскольку оказался самым шумным из всех атомных субмарин первого поколения. Недаром эти подлодки называли «ревущая корова».

Кроме слежения, подлодка К-10 получила приказ атаковать авианосец. Условно, конечно. Но дело осложнялось тем, что Пентагон разрешал командирам авианосных групп уничтожать советские подлодки, обнаруженные в радиусе ста миль. И наше командование, выпуская «ревущую корову» против короля, об этом знало.

Курс и координаты цели Москва передала, приказ следовало выполнять. И лодка бросилась в погоню. Задача непростая — чтобы перехватить эскадру, пришлось более суток идти на максимальном ходу, пятьдесят километров в час. Настроение экипажа, средний возраст которого не превышал тридцати лет, было далеким от веселого — всего три месяца назад в этом районе пропала подводная лодка К-129.

Расчет командира строился на том, что наверху бушует тайфун «Диана». Это ощущалось даже здесь, на глубине. В такую погоду противолодочные самолеты не летают, самоубийц нет. Перехват радиопереговоров подтвердил: корабли эскадры борются со штормом, ни о каких полетах речь в эфире не шла. Скорость соединения упала, лодка тоже сбавила обороты. Акустики «десятки» навелись на посылки американских гидролокаторов, невидимый атомоход вышел на рубеж ракетной атаки.

Подводный пуск ракет на лодках этого класса невозможен. В условиях реального боя субмарина должна была всплыть, чтобы привести ракеты в боевое положение. Однако в бушующем море страшнее противника будет ураган, который легко снесет поднятые контейнеры с ракетами. И капитан второго ранга Иванов принял решение выйти на дистанцию подводного торпедного залпа. То есть подойти к цели еще ближе, чем при ракетном пуске.

Сказано — сделано:

— Боевая тревога, торпедная атака! Колокола и громкую связь «каштан» не использовать! Все команды и доклады — только по телефону.

Экипаж вздрогнул. Война хоть и холодная, но время мирное. И даже имитация торпедной атаки может привести к серьезным последствиям. Однако глаза боятся, а руки делают: «песец пришел, бей супостата». В торпедный автомат пошли данные о цели. И тайфун помог — прикрыл ревущую корову, позволил прокрасться сквозь свиту и охрану короля.

В принципе, на этом задача была выполнена. В случае реального боя торпеда с ядерным боезарядом поражала не только авианосец, под раздачу попадали все корабли охранения. Однако завершив условную атаку, командир решил не останавливаться. Находясь внутри эскадры, он забрался в мертвую зону — под авианосец. Шум восьми гребных винтов огромного плавучего аэродрома забивал его собственные гидролокаторы, а шумы советской лодки на этом фоне просто терялись.

Поразмыслив, капитан второго ранга Иванов решил побыть под «Энтерпрайзом», выдерживая курс и безопасную глубину. А что, был приказ атаковать? Вот он и взял пеленг на все корабли охранения. За тринадцать часов Иванов провел целую серию условных торпедных атак. Досталось всем: и крейсеру, и фрегатам, и прочим эсминцам. На магнитную ленту записали много чего интересного, в том числе характерные шумы всех кораблей АУГ. И когда шторм пошел на убыль, лодка затихла глубине. Эскадра ушла по своим морским делам, а Иванов тихонько выполз из зоны обнаружения.

На родной базе в поселке Рыбачьем «десятку» встречали как положено, с оркестром. Схемы подводных атак поступили в штаб, а затем их переправили в Москву. В действиях подводного ракетоносца лихачества не обнаружили, экипаж решили наградить. Однако в процесс вмешалось политуправление, и вместо звания Героя Советского Союза Иванов получил в награду бинокль. Не один, целых три штуки — от командира эскадры, от московского штаба и лично от главкома флота. А представление ушло в архив с партийной резолюцией: «Иванов еще молодой, все награды у него впереди».

Хмыкнув, Ивашутин взял следующий лист справки. Здесь речь шла об авариях на подлодках, и чаще всего упоминались атомные реакторы. Точнее, многочисленные трубопроводы контура охлаждения. Последствия аварий — лучевая болезнь подводников. Медленная смерть…

В апреле 1970 года случилась беда на лодке К-8. АПЛ выполняла задание в районе Азорских островов, и на глубине 160 метров загорелась рубка гидроакустиков в центральном посту. Пожар перекинулся в седьмой отсек, далее стал распространяться по воздуховодам. Огонь добрался до главной энергетической установки. Люди погибли, но успели заглушить атомные реакторы. Лодка всплыла, часть экипажа подобрало советское судно. Только спасти подводный корабль не удалось. С ядерными торпедами на борту АПЛ затонула на северо-западе от Португалии, на глубине около пяти километров. Гибель К-8 и пятидесяти двух членов экипажа стали первой потерей советского атомного флота.

Далее в справке говорилось об инцидентах с подводными лодками. За последнее время их произошло более двадцати, в большей степени по вине американцев. Наиболее тяжёлым оказался таран иностранца нашей подлодкой К-19 в ноябре 1969 года. В результате столкновения американская субмарина «Гэтоу» легла на дно Баренцева моря. Слава богу, никто не погиб. Ее вина очевидна — оборудованная разведывательной аппаратурой, американка нарушала территориальные воды. А если прямо говорить, то лодка откровенно шпионила. Однако кричать об этом на весь мир бесполезно, не признаются. Открестятся, и еще обвинят во всех грехах. У них этот хор давно отлажен, вспомнят то, чего и не думал делать.