И Алена завершила выступление:

— После первой звезды разрешается пить, гулять, играть в снежки и кататься на санках.

— Хм… А вот санки на Мальдивах надо еще поискать, — забеспокоился я. — Там же вечное лето!

У искательниц приключений хватит ума потребовать и это. Они такие. Заставят и искать, и катать.

— Да это образно, для фигуры речи, — успокоила меня Анюта. — Но против салюта с фейерверком возражать не будем.

— Положим, вы хотите развлекаться. Ладно, — затрепыхало мое эго в попытке вырваться. — Но я-то вам на что? Гуляйте сами, хоть до утра!

— Приличные дамы не выходят в общество без мужского сопровождения, — фыркнула Алена. — Это же нонсенс! А если мальдивские мужики захотят украсть нас в свой гарем? Аньке хорошо, она может смыться. А мне что делать?

Серьезный аргумент. Когда тебя приглашают быть рыцарем, уклоняться негоже.

Но перед выходом мне пришлось побыть еще и цирюльником.

— Галюсе надо подравнять хвостик, — заявила Алена. — Только красиво и художественно.

— Пойдешь со мной в ресторан? — спросил я у девочки, щелкая ножницами. — Рыбный стол и все такое. Если хочешь, могу взять тебя в гарем.

— Хочу, — ответила она. — А что такое гарем?

— Это такая большая семья, — выкрутился я, — где много красивых женщин.

— Хм… Пойду. Только с Аней и Аленой! — она задумалась и добавила: — Ты тоже приходи.

На тропический остров мы переместились единой группой, под черное одеяло Анюты уместились все. Грузоподъёмность девчонки радовала, а ведь еще не вечер! Внутренний радар безошибочно определил не только отель, он и номер Елизаветы Авдеевой. Я так не умею, а Анюта попала точно куда надо. Бунгало располагалось на берегу океана, в живописном тропическом парке. Под пальмой в кресле сидел смутно знакомый парень. Облаченный в одни лишь шорты, он через трубочку посасывал розовый фреш. Шрам на животе парня дал подсказку.

— Осколок повредил язву желудка? — припомнил я старый диагноз. — Как поживаешь?

— Нормально, спасибо, — высоким стаканом он указал направление. — Они вот там, загорают.

По каменной дорожке мимо бассейна мы вышли к пляжу, и Галюся радостно воскликнула:

— Ура, товарищи! Море!

Кристально чистые волны набегали на берег. Выглядели они крохотными, чисто декоративными. И белый песочек они не беспокоили, а гладили. Вдали сновали белые кораблики, безоблачное солнце висело над горизонтом. Картина, достойная кисти художника.

Дамская троица, возлежащая в шезлонгах и любующаяся закатом, дружно обернулась на детский крик. Других лежаков поблизости не наблюдалось, как и прочих отдыхающих. Собственный пляжик? Круто.

— Опа-на, — Лизавета Сергеевна подняла очки на лоб. — Явление Бережного народу! И с бабами. А кто это с тобой?

Она зыркнула фиолетовыми глазами, сняла панамку и промокнула ею лоб. Между прочим, ровный и чистый. Короткий темный ёжик на голове казался стильной прической, а в целом лицо выглядело на тридцать, с небольшим хвостиком. Нет, легкий загар освежает любую женщину. Но здесь контраст с недавним прошлым был разительным — воспоминания еще свежи.

Самой заметной деталью одежды трех курортниц являлись солнцезащитные очки. Видимость наряда, именуемого купальником, я бы одеянием не назвал. Тенденции таковы, что современный купальник не мешает, а наоборот, помогает зрителю оценить пикантные достоинства фигуры. А основная задача купальника — позволить загару прикоснуться к максимальной площади тела.

Мои спутницы поздоровались и представились. Анюта сквозь зубы, а Алена вполне доброжелательно. Но это только казалось — острый взгляд синих глаз пробежался по трем обнаженным фигурам. Будто молния пролетела и ожгла, даже я это почувствовал.

Лёля даже дернулась. Она подхватилась, чтобы повиснуть у меня на шее:

— Антон Михалыч! Глазам своим не верю. Откуда вы здесь?

— Мы к вам приехали на час, — сообщил я. — Бонжур, привет, хэлло. Можно, мы искупаемся на вашем пляже?

Галюся, впрочем, разрешения не дожидалась — она молча разделась и двинулась к прибою. В полном экстазе побрела, будто кролик к удаву. Анюта рванула следом.

— Вода не холодная? — обеспокоился я, вытирая испарину со лба.

Температура воздуха меня не волновала — несмотря на вечер, духота стояла приличная. Впрочем, здесь всегда тепло, и днем и ночью. А погода настолько стабильная, что аборигены знают всего два времени года: сезон дождей и сухой сезон. Чистая условность, перепада температуры дождь не влечет. И люди здесь живут счастливые, гадать не умеют: дождь идет — сезон дождей. Дождь не идет — значит, сухой сезон. У нас в Крыму не все так однозначно.

— Море тридцать, воздух тридцать, и коктейль с «Лимончелло» — тоже тридцать! — доложила Лёля.

— Ты пьешь тут крепкие коктейли? — изумился я.

— А почему нет, если наливают? Мне нравится, — Лёля тряхнула головой. — И потом, это отличное средство от чумы.

— Здесь есть чума? — я продолжал удивляться.

— Чумы нет, зато лекарство настоящее, — она с улыбкой смотрела на меня.

При этом Лёля успела окинуть Алену оценивающим взглядом. Такому даже многомудрые компьютеры не обучены — один взгляд, и все разложено по полочкам. Плюсы, минусы, направление атаки и построение защитной линии.

— Как ваша нога? — пискнула Ника, выглядывая из-за ее спины.

Девушка казалась вполне здоровой, синяков почти не видно. Вот что значит правильная мазь!

— Дела все ещё не так плохи, чтобы рассчитывать на улучшение, — коротко ответил я знаменитой фразой.

— Бережной, когда люди хотят искупаться, они снимают штаны, — сообщила Лизавета. Она приближалась не спеша. — Давай, заодно посмотрим на твои шрамы.

Никогда не планировал работать стриптизером, но сподобился на старости лет. Алена в этом представлении участвовать не стала — на ходу скинув сарафан, пошла в море. Мой взгляд невольно задержался на уходящем силуэте. Геометрию фигуры можно было бы выдумать лучше, но дальше некуда.

Между тем я скинул одежду, и Лизавета оценила картину. Говорила она голосом эксперта и изрекала очевидные факты:

— Так-так. Мелкие шрамы. На груди давние следы пулевого и ножевого. Живот тоже шили… А это что?

Я опустил взгляд: длинный розовый шрам со следами аккуратной штопки шел вдоль бедра. Авдеева взмахнула рукой:

— Отметин хватает, не спорю. Но они все давние, поверьте мне, — она обернулась к Лёле. — Милая моя, а ты такие ужасы рассказывала! Ничего не перепутала со страху? Сдается мне, что и лужа, в которой ты лежала, тогда твоими трудами сотворилась…

Да уж, за словом в карман Авдеева не лезет. Изможденное лицо пропало, а вздорный характер остался. И за этими алыми губками таится множество вопросов с острыми зубками.

Глава девятая, в которой незачем задавать вопросы, ответы на которые могут не понравиться

Новогодняя травма ноги перекроила мне список дел. А несколько пунктов просто вычеркнула, включая работу в клинике. Лечение людей не терпит перерывов, три дня немалый срок. И теперь я усиленно занимался с пациентами Коли Уварова, нагоняя график. Между тем у меня появился собственный клиент, совершенно секретный. Оформленный на подставное имя, он лежал в моей персональной палате.

Тайного пациента звали маршал Захаров. В сентябре 1971 года его освободили от должности начальника Генерального штаба, по причине возраста и болезней, и перевели в штат Генеральных инспекторов армии. Стандартная процедура, синекура для высших военных пенсионеров. Маршал сильно болел, и в конце января должен был умереть. В моем времени его похоронили на Красной площади, в Кремлевской стене.

К фигуре маршала Захарова я обратился по простой причине: мне нужен был лидер, умный и опытный. Анализ списка партийных и советских руководителей как-то не вдохновил. Лично Леонид Ильич, как и его соратники по Политбюро, трепетного восторга не вызывал. Кучу литературы перешерстил, однако градус доверия ни к кому из вождей не повысился.