— Почему?

— Потому что скаты меня боятся! Чуют погибель, и улепетывают, как только я на пирс поднимаюсь, — хлебнув из стакана, она снова прихватила трубу. — И кушаю я здесь, мне девочки приносят. Никому так нельзя, а мне можно! Уже мхом вся покрылась…

Легкий треск разряда я услышал, но особенно меня впечатлили грозные молнии в фиолетовых глазах. Да уж, злить Авдееву — плохая идея. Лучше улыбаться:

— Последний раз продлил срок, милая! До конца недели, ей богу. Вопрос практически решен.

— Тогда сразу переходи к «итак, товарищи», — посоветовала она, звучно выцеживая бульон из панциря.

Возражать я не стал. Сообщил просто, без рекламной паузы:

—Лизавета, ты будешь работать консультантом у маршала Захарова.

На секунду она замерла.

— Маршал Захаров умер в январе 1972 года, — отложив очередного рака, Лизавета отодвинула тарелку. Затем вытерла руки салфеткой и даже рот промокнула. — Или ты умеешь пронзать не только пространство, но и время?

— Так вышло, милая, — снова согласился я.

— Понятненько… — буркнула она. — Значит, вот оно как. Раз, и тама?

— Где-то так. Впрочем, тама ты уже бывала. Абхазию помнишь?

— Помню плохо, тогда все было как в тумане, — ирония, блуждавшая в глубине фиалковых глаз, ушла. — Я много думала об этом. Но как-то не верилось, что у тебя все так просто. Значит, это была не обычная Пицунда, а прошлая?

— Прошлое возможно, Лизавета Сергеевна, — помедлив, я добавил то, пережил лично: — Иногда знакомое прошлое искажает настоящее и формирует будущее.

Авдеева не усомнилась. Что-то мне подсказывало: поверила она сразу. Сейчас Лизавета раздумывала о другом: надо ли ей лезть в тайну, которая может стоить головы. После недолгих метаний решила, что надо.

— Я себе это представляла иначе.

— И как же?

— Фантастику тоже почитываем, знаете ли, — она взмахнула стаканом. — Мне казалось, что будет огромный ангар, заставленный гудящим оборудованием. Везде камеры, под ними разгуливают автоматчики в камуфляже. Моргают лампы, бегают люди в белых халатах. И рельсы, уходящие в далекую стену. Там мерцает линза перехода, и к этому зеркалу дрожащего серебра меня везет дрезина. Я сижу в кресле, страшно боюсь — то холодно, то жарко. А ты что сделал? Вжик, обнял мимоходом, и дыши свежим воздухом у моря!

— Так то фантастика, — пожал я плечами. — А реальная жизни выглядит просто, как зимнее море в Пицунде — оно серое, а не лазурное. Знаешь, чем проще система, тем она надежней.

— Да уж, бедненькая система у вас. Ни аэрофлотовских леденцов «Взлетные» тебе, ни лимонада «Буратино», — Лизавета усмехнулась, а затем внезапно сменила тему: — Но отложим лирику, Бережной.

— Без проблем, — охотно кивнул я.

Она наставила на меня розовый ноготок:

— Всю сознательную жизнь я провела в прокуратуре.

— И что с того? — не понял я.

Авдеева сообщила эту «новость» с видом Марианны из мексиканского сериала «Богатые тоже плачут». Там девушке досталось большое наследство, но об этом никто не знал. В том числе и главная героиня.

Пришлось Лизавете открывать мне глаза:

— Я следователь, понимаешь? Я приучена спрашивать! А ты предлагаешь мне отвечать. И не кому-нибудь, а маршалу Захарову. Без всякого пафоса, это серьезная фигура.

— Согласен, — снова кивнул я.

— Он военный профессор и военачальник, дважды герой, а кто я? Маршал Захаров не побоялся Хрущеву возражать, а это был известный самодур. Блин, да он единственный, кто на свой страх и риск поднял войска округа по боевой тревоге, за два дня до войны. И самолеты велел переместить на запасные аэродромы, Сталина не испугался. Чувствуешь уровень? Матвей Захаров не только решительный командир, на фоне остальных он всегда отличался чувством юмора, не боялся быть резким и прямолинейным. Мемуары многих полководцев читала, везде мнение о Захарове однозначное: умный, эрудированный и требовательный. Иногда жесткий до грубости.

— Это плохо?

— Блин, да я такая же прямодушная правдорубка! — сделала она неожиданный вывод. — Может конфуз выйти.

— Надо держать себя в руках, милая, — мягко надавил я. — Или тебя в Генеральную прокуратуру СССР устроить? Варианты есть.

— Чего ты юлишь, Бережной? — возмутилась Авдеева. — Почему сразу не предложил прокуратуру? Отвечай!

Пришлось признаваться:

— Понимаешь, Лизавета, я тебя хорошо знаю.

— Думаешь, изучил? — она смерила меня скептическим взглядом. — Хм, знает он… Женщина временами сама себя не знает.

— Знаю как облупленную, — заверил я. — Все эти годы я интересовался твоей судьбой.

— Каким образом, интересно? — хмыкнула Лизавета.

— Были у меня знакомые, — не стал скрывать я. — Они и сейчас есть: судьи, прокуроры, чиновники. У всех бытовая техника ломается, знаешь ли. И еще люди любят судачить, косточки другим перемывать.

— Скандалы, интриги, расследования? — губы ее скривились в презрительной усмешке.

Разговору в ироничном ключе я не поддался.

— Кроме подсознания, у тебя яркое надсознание. То есть воля. Человек постоянно решает различные задачи, но не каждый человек способен контролировать высокий уровень психической активности.

— Чего контролировать? — она сделала вид, будто хлопает глазками.

Пришлось ее осадить, разговор пошел серьезный:

— Не ёрничай, Лизавета. Ты редкая умница, и с твоими дедуктивными способностями сможешь не только жуликов на чистую воду выводить. Однако характер у тебя скверный. И язык иногда бежит впереди сознания.

— Есть такой грех, — не стала спорить она. — Язык мой — враг мой. Ничего, когда надо будет — прищемим.

— Хм, — усомнился я.

— Вот что, милый мой, заканчивай морщить попу, — отрезала она. — Авдеева сказала, Авдеева сделала: больше грубить не буду. Давай-ка, излагай свой план поподробней.

Вместо рассказа я поднялся:

— У меня есть некоторые соображения, но об этом завтра.

— Почему завтра?

— Я хочу, чтобы ты всё обдумала. И приняла взвешенное решение, без спешки. Если ответишь согласием, мы спокойно все обсудим.

Глава двадцать первая, в которой шумел бамбук, секвойи гнулись. И ночка темная была

Проснулся я от грохота. Скосив недоуменный взгляд, вздохнул печально: дикий зверь катал по полу солонку. Небось, еду из блюдца доел и нашел себе игрушку. Сбил солонку с кухонного стола, чтобы теперь самозабвенно гонять по паркету. Овчарка рычит, кошка шипит, а этому негодяю хоть бы хны. Солонка круглая, катается хорошо, радости полные штаны. А вот соль по всей квартире — плохо. Это к скандалу.

Но разборки я учиню позже, пора выдвигаться на базу к Антону. За окном еще темно, но уже не усну. Впрочем, нечего стенать, уборка снега — лучшая физзарядка. А порядок здесь наведет кошка. Очень скоро у Алисы кончится терпение, и она влепит пару горячих — надает горному льву по шее. Такое уже бывало, в доме хозяйка она. После меня первое лицо, и когда меня нет, особенно тут не забалуешь.

Утренние Мальдивы встретили меня радостно — птичьим щебетом в листве над головой. Горизонт набухал багровым пузырем, обращая розовые края далеких облаков в красное знамя. По синей глади океана пробежал первый луч солнца, перечеркнул серых цапель, разгуливающих по камням. И через белоснежный песок пустынного пляжа потянулся именно к нам, добавляя жару тропической парилке.

На край стола, по-праздничному украшенному фруктами, я выложил заказ туристок. А просили они немало: ржаной хлеб «бородинский», банку соленых огурцов и филе-кусочки селедки в пластиковом ведерке. В сумке еще оставался моченый арбуз, но это на потом, в качестве дижестива.

— Ой, какая прелесть, — воскликнула Лёля. — Белорусская селедка!

— Настоящая красота, — поддержала Ника восторг подруги. — «Матиас» пряного посола — это класс!

Напротив меня сидели все три курортницы, причем одетые. Девочки натянули парадно-выходные шорты с топиками, а Авдеева обрядилась в алое кимоно с золотым драконом на спине. По подолу и рукавам кимоно разбегались расписные стрекозы. У японцев эти летучие насекомые символизируют бесстрашие и отвагу. А с английского языка слово «стрекоза» переводится как «драконья муха». Будучи магическим существом, стрекоза умеет жить в двух мирах сразу. Насчет дракона тоже в тему: крылатый змей приносит удачу и долголетие.