— Что⁈ — всерьёз испугался Мирон, отшатнувшись от неё. — Да я отцу расскажу, и тебя со каргой старой на костре сожгут за такое!

— Это мы ещё посмотрим, козлёнок, — дерзко крикнула ему Власа и, заметив, как Мирон побагровел от злости, кинулась прочь.

Сейчас эти детские разборки Власа вспоминала с грустью. Насколько же всё проще было в детстве, не то, что сейчас… И всё же, не стоило ей тогда грозить проклятиями, да порчами, даже в шутку. Нехорошее это дело.

С этими мыслями Власа приблизилась к воротам, как вдруг услышала крики на другом конце деревни.

Власа растеряно обернулась. Встревоженные люди тоже высовывали головы из окон, некоторые уже выскочили из домов и побежали к источнику криков.

Потоптавшись на месте, Власа тоже решила узнать, в чём же дело и поспешила следом. Добежав до противоположных ворот, она увидела, как у забора собирается народ. В центре толпы стоял староста поселения, а рядом с ним щуплый парень, весь перепачканный в дорожной пыли, который держал за уздцы лошадь.

— Так, тихо, слушайте все! — крикнул староста, привлекая внимание людей, и подтолкнул щуплого парня. — Говори.

— А что говорить-то? Я вам всё уже сказал. Хворь вернулась, в граде Заславле полно народу полегло… Погребальные костры днём и ночью горят, уже ни отпевать, ни хоронить не успевают.

После его слов на мгновение повисла тишина, а потом народ как загалдел наперебой.

— Какая хворь⁈ Да за что же нам!

— Ой, беда… неужто зараза вернулась?

— Брехня это! Может и не хворь вовсе! — прокричал один из мужиков. — Чем докажешь слова свои? А то болтать всякий может.

— Чего мне болтать? — пожал плечами щуплый парень. — Не верите, так езжайте в Заславль, благо всего день пути! Сами убедитесь, ежели не заразитесь и не помрёте потом.

— Дык может ты и сам заразный! А к нам с хворью пришёл⁈ — заорала какая-то старуха, и среди жителей мгновенно крик такой поднялся, что у Ники заложило уши.

— А ну пошёл отсюда! Пошёл! Хворь ещё к нам притащит!

Услышав возгласы людей, что вестник может заразным быть, староста поспешно отодвинулся от парня. Кинул ему монету за то, что весть донёс, хоть и недобрую, да велел быстрее идти по добру по здорову. Впрочем, вестника особо и уговаривать не пришлось. Ловко поймав монету, парень запрыгнул на лошадь и поскакал прочь, в следующую деревню тревожные вести нести.

Власа стояла как вкопанная, слушая вздохи и причитания людей, которые уже начали успокаиваться, постепенно осознавая произошедшее. Хворь вернулась и снова косит людей. Десять лет её не было, и вот опять. Сколько людей тогда полегло, что же теперь будет…

По коже Власа прошёл мороз. Она была тогда совсем мелкой, но всё равно помнила тот мрачный год, когда хворь погубила половину деревни. Зарина тогда бегала от одного больного к другому, сбиваясь с ног, а всюду плачь, крики, смерть…

Вздрогнув от воспоминаний, Власа решила, что пора уходить. Надо сказать наставнице, что надо заготавливать побольше трав лечебных. Скоро всё может понадобиться.

— Эй, Власа! Поди-ка сюда, — внезапно услышала она голос старосты. Обернулась и увидела, как он жестом подманивает её к себе. Рядом с отцом стоял и Мирон, привычно сложив руки на груди и вздёрнув подбородок.

Власа послушно подошла.

— Ты это, передай Зарине, чтобы пришла ко мне. Переговорить мне надо со знахаркой, — мрачно сказал староста.

— Передам, — кивнула Власа. — Всё?

— Нет, ты это… Не ходи пока больше в деревню. Зарине можно, а ты лучше держись подальше от людей, — приказал староста, хмуря брови.

— Почему? Я же могу помочь, если что! — растерялась Власа от его слов.

— Ведьма потому что ты глазливая, — без церемоний бросил Мирон. — Беду притянешь только.

Отец бросил на него укоризненный взгляд за резкие слова, но спорить не стал.

— Дар твой Власа ведьмовской, а нам этого сейчас не надо. Сама знаешь поверье, что там, где ведьмы, там и хворь бывает.

— Думаете, я её наслать могу⁈ — ахнула Власа.

— Нет же. Ежели, я так думал, уже бы дружинникам князя отдал, — отмахнулся староста. — Но дар ведьмовской у тебя есть, с этим не поспоришь.

— А как же наставница? — в отчаянье выпалила Власа, совсем сбитая с толку.

Мирон усмехнулся, хотел что-то ответить, но отец его опередил.

— Зарина одно дело, ты другое.

— Вот как? Ведьма я, значит⁈ Беды приношу? — со злостью выпалила Власа. Умом понимала, что спорить со старостой она права не имеет, но на языке так и вертелись ядовитые слова. — Я многим людям в деревне помогла и не заслужила такого отношения! Говорят, за добро, добром отплати. А вы…

Она не договорила, поджала губы, круто повернулась и пошла прочь.

— Вот же ветрогонка, вздорная девка! Я с ней по-хорошему, если б не Зарина… — возмущённо начал староста, но Власа уже не слышала, уходя всё дальше. Обида душила её изнутри, из глаз так и норовили брызнуть слёзы. Ведьму они нашли! Она думала снадобья всем для лечения готовить, а они…

Шмыгнув носом, Власа вытерла пробежавшую по щеке слезинку. Слухи ходили о людях с даром и правда мрачные, говорили даже, что хворь на людей наслал не иначе как ведьмы, которые жили в глубине чащи лесной, да с нечистью знались. Люди их прогнали из деревень за злодеяния, вот они, объединившись, и наслали хворь на всех в отместку. Ещё и болезнь сделали такой, что люди, в которых есть хоть капля магии, хворью этой не заражались. Совсем.

Зарина тоже не болела в прошлый раз, хотя лечила больных, да и Власа не заразилась. А ведь она так же среди хворых побывать умудрилась, когда сбежала вслед за знахаркой в деревню, увидеть хотела своими глазами, что такой хворь…

Страшное поветрие всё-таки. Тяжёлое. До сих пор Власу холодило от тех воспоминаний…

— А ты что тут ведьма шастаешь⁈ Никак беду накликать хочешь? — услышала она по дороге окрик старухи, которая сидела на крыльце своего дома и жевала мочёное яблоко.

— Ничего не шастаю. Ухожу уже и не приду больше, — с обидой ответила Власа и ускорила шаг. «А я ведь и правда могу не прийти больше, хоть и хворь в деревню нагрянет… Вот возьму и не буду помогать, раз добра не помните», — снова вернулась Власа к тёмным мыслям. Хотя отчасти они были справедливые, как люди к тебе — так и ты к ним.

Невольно Власе вспомнился Ярик, и сердце забилось быстрее. Вот кому она была действительно нужна, кто всегда ценил её, дорожил, уберечь от любого зла хотел. Только как теперь видеться с ним, если в деревню Власе хода нет?

Она обернулась в надежде его увидеть где-нибудь. Вдруг случайно промелькнёт знакомый силуэт, но нет. Жаль.

Власа покинула деревню с тяжёлым сердцем и пошла через поле. Вдали на лужке мирно паслись несколько коров, рядом с ними бегала чернявая собака Жужа, а чуть дальше прямо в траве разлёгся старый пастух. Судя по его безмятежной, расслабленной позе, он ещё не знал последних вестей. Что ж, скоро узнает…

Добравшись до дома, Власа сразу поспешила к наставнице, рассказала обо всём, что случилось в деревне. Зарина в это время варила щи на обед. На столе уже стоял свежий хлеб и кувшин с ягодным взваром.

— Власа, да на тебе лица нет! — всплеснула она руками, увидев ученицу. — Случилось чего?

Власа кивнула, налила себе в кружку взвара, сделала несколько глотков, чтобы смочить горло, и начала рассказ. Зарина её слушала молча, не перебивая, только в конце её лицо помрачнело, показалось даже, что под глазами залегли тёмные круги.

— Вернулась хворь, значит… — едва слышно проговорила знахарка, обращаясь будто к себе. Ничего больше не говоря, она пошла во двор, где на солнце были разложены на просушку травы.

— Наставница, — осторожно позвала Власа.

— Чего тебе? — глухо ответила Зарина, распределяя на ткани сухие листочки более равномерно, чтобы те быстрее просушились.

По её голосу было слышно, что сейчас не лучшее время для продолжения разговора, но Власа не могла не задать терзающий её вопросы.

— Правда, что хворь ведьмы наслали?