— Зря ты так, — досадно поморщился Мирон и с презрением добавил: — Всё за Яриком бегаешь… Только напрасно.

— А тебе что с этого?

— Мне? Ничего, — пожал плечами Мирон. — Только говорят, он жениться надумал.

— Что? — застыла Власа, ошеломлённая его словами. Сердце в груди пропустило удар. Нет, нет, такого не может быть… — Врёшь! Ты нарочно это сказал.

— Отчего же? Вся деревня уже знает. Или что, Зарина тебе не сказала? — с удивлением протянул Мирон. — Ну, дела-а.

— Прекрати нести этот бред! Ты лжёшь! — выкрикнула Власа, чувствуя, как по щекам покатились слёзы.

— Знаешь, может я вправду ошибся, и ты не ведьма, — разочарованно хмыкнул Мирон. — Ведьмы-то глупыми не бывают, они людей насквозь видят. А ты больше похоже на бестолковую дурочку…

Его слова окончательно вывели Власу из себя.

— На себя посмотри, напыщенный индюк! Ведёшь себя хуже упыря болотного! Что ты вообще ко мне прицепился⁈ — Власа со злостью толкнула Мирона в грудь и бросилась бежать.

От слёз всё расплывалось перед глазами. Боль и обида туманили разум. Власа не готова была потерять Ярика сейчас, не готова отказаться от последней надежды на счастье, что и без того было совсем не долгим.

Наверное, из-за этого она не увидела вовремя бурое пятно впереди, а когда разглядела, медведь был уже в десяти шагах от неё. Громадный, могучий…

Он поднял морду и уставился на Власу своими звериными глазами, и взгляд его не сулил ей ничего хорошего.

В памяти всплыла история про охотника, которого подрал медведь, и Зарина потом ему восемь швов накладывала. А вдруг это тот же медведь, отведавший человеческой крови?

Медведь тем временем медленно двинулся к ней, глухо порыкивая. Застыв от страха, Власа зашептала заговор, сжав на груди оберег-птицу. Голос дрожал, слова путались…

Внезапно из-за спины Власы выскочил Мирон, с огромной палкой. Заслонив Власу, он высоко поднял руки и громко зарычал на медведя, будто и сам был зверем. Откуда в нём только эта храбрость взялась, вот так запросто против медведя выйти?

В это время Власа как раз закончила шептать. А там то ли заговор её подействовал, то ли взаправду Мирон напугал зверя, но медведь попятился, прорычал, проурчал что-то и в лес ушёл.

Мирон опустил палку и вытер со лба выступивший пот. Бледный, взъерошенный, руки подрагивают — даже издали видно.

— А ты храбрый, — с удивлением заметила Власа.

— Да уж от зверя никогда не бегал, — горделиво бросил Мирон, снова приняв свой обычный вид.

— Не думала, что из-за меня против зверя выйдешь. Спасибо.

— И всё? А поцеловать? — хитро усмехнулся Мирон.

Власа приблизились и положила ладонь ему на грудь.

— Прощаю тебя за прошлое. Да хранят тебя боги, — она улыбнулась и пошла дальше.

— Эй, так не честно! — услышала голос Мирона.

— Честно-честно. Простить тебя было итак непросто, — насмешливо бросила, чуть обернувшись, и поспешила в лес.

Уже по дороге вспомнила, что так и не забрала выстиранное у реки бельё. Хлопнув себя по лбу, Власа побежала к воде. Только бы не украл никто… Хоть и не должны её вещи трогать, а всё же.

К счастью, бельё ожидало там же, где Власа его оставила. Спешно сложив его в плетёную корзинку, она поспешила домой.

По дороге только снова мысли вернулись о Ярике, свадьбе, да Зарине, что так и не сказала ей об этом. Почему же она даже словом не обмолвилась о свадьбе? Ведь наверняка знала, на прошлой неделе дважды в деревню ходила. То лечебные мази относила для деда, что уже второй месяц мучился от болей в спине, то травяной отвар для младенца, что недавно родился…

До того обидно стало, что аж слёзы на глаза навернулись. Утёрла их Власа рукавом и открыла калитку, за которой вела дорожка к дому.

В небольшом огородике Зарина заботливо пропалывала случайные сорняки, что пробивались из-под земли. Травы росли в основном лекарственные, но были среди них и обычные вроде укропа, да петрушки.

Власа поставила корзину с бельём и подошла к наставнице, решая с чего начать разговор, который обещал быть непростым.

— Вернулась… — заметила её Зарина и нахмурилась. — А что мрачная такая, случилось чего?

— Почему ты не рассказала мне?

— О чём? — удивилась было Зарина, но встретившись с Никой взглядом, всё поняла. — Ты всё о своём… Ну а чего рассказывать-то? Всё равно ничего не изменишь.

— Но ты могла сказать! Я люблю его, ты же знаешь!

— Тем более! Говорить тебе, чтобы глупостей наделала? — укоризненно бросила Зарина. — Побежишь ещё в деревню, скандал устроишь…

Власа закусила губу. Похоже, наставница думала только о своём спокойствии, а до остального ей и дела не было.

— Не устрою я скандал. Просто Ярик… он единственный в деревне для кого я хоть что-то значу. Если он женится, то я буду больше никому не нужна! Никто меня не полюбит! — в отчаянье выпалила Власа и быстрым шагом пошла в дом. Добравшись до своей кровати, она упала лицом на подушку и зарыдала, больше не сдерживая себя.

За спиной Власы послышался скрип половиц и шаркающие шаги Зарины.

— Ну, полно тебе, Власа. Я ведь говорила, что так и будет, — укоризненно проговорила наставница. — И не зарекайся, что никто не полюбит. Всякое бывает, — она чуть помолчала, а потом решительно добавила: — А хоть бы никто и не полюбит, нам с тобой тут что, плохо живётся? Делом вот своим занимаемся, людям помогаем.

Власа зарыдала ещё пуще, уткнувшись в подушку. Вот спасибо… Всю жизнь прожить на отшибе в старых девах, не познав ни любви, ни счастья.

— Не хочу я так! Я любви хочу и жизни обычной! Как у всех!

— А это уж как получится. У тех, кто с даром родился, судьба не простая. Одиночки они по жизни, чужие среди людей, — наставница тяжело вздохнула. — Дар он же ведь не только награда…

Зарина говорила что-то ещё, но Власа уже не слышала, ещё глубже уткнувшись в подушку. Она не хотела сейчас ни с кем говорить и никого слушать. Всё, о чём она мечтала — это найти Ярика и взглянуть в его глаза. Услышать от него правду. Может быть, разлюбил её, а может его силой заставляют на нелюбимой жениться…

Если бы он её любил взаправду, и они могли вместе сбежать, начать всё заново, если бы только решились… А дальше уж будет что будет.

Все последующие дни Власа была молчалива и погружена в себя. Она машинально делала привычную работу: убиралась, рассыпала птицам пшено, кормила свежим сеном черную козочку — единственную в хозяйстве, ухаживала за небольшим огородом… А сама всё думала о своём.

Отчего же Ярик так спешно женится? В прошлый раз он даже не говорил, что ему невесту сосватали. Не хотел огорчать? Так всё равно Власа правду узнает.

Убираясь в доме, она случайно толкнула локтем миску, и та полетела вниз, но не разбилась. Зависла в воздухе, чуть-чуть не достав до пола.

— Ох, и захухря ты! Растяпа! — проворчал Запечник, появившись как из ниоткуда.

Власа забрала у него миску и протянула вместо неё сахарок.

— А вот это хорошо, ладушка! — обрадовался домовой и исчез, с удовольствием хрустя сахарком — судя по звуку, снова за печку полез.

Власа же к мыслям своим вернулась. Если идти в деревню, то для чего? Переговорить с Яриком перед свадьбой? И ради того рисковать?

Нет, не просто переговорить. А правду от него узнать, тогда и думать, что делать.

Отчего-то с каждым днём Власа всё больше уверялась, что вся эта женитьба лишь давление отца и матери, в то время как Ярик на самом деле любит её, Власу. Только здесь им вдвоём житья никогда не будет. Значит, единственное спасение — побег. Только куда? Бежать из деревни с Яриком ещё опасней. Всё равно, что через болото идти, не зная дороги. Куда им податься? В город? А смогут ли прижиться там? Ведь назад пути уже не будет…

Власа закончила с поливом огорода и села на крыльцо. Она уже сложила в свою сумку все необходимые зелья и снадобья, которые могли понадобиться в пути. Только вот сейчас ещё свирепствовала хворь, особенно в городах. Переждать бы немного, тогда и бежать можно.