Увидев Власу, сын кузнеца просиял и шагнул на встречу, заключив её в объятиях.

— Я уж боялся не увидеть тебя, думал, что беда с тобой случилось…

— С чего ты взял? — удивилась Власа, обнимая Ярика за шею и заглядывая в его тёмно-зелёные глаза.

— Едва рассвело, Зарина стала по всей деревне тебя искать. Даже в моё окно стучалась, думала, может ты у меня. Говорила, что не вернулась ночью из леса, — с беспокойством рассказал Ярик, ласково проведя кончиками пальцев по щеке Власы. — Зачем ты ходила в лес? Почему вовремя не вернулась?

— Я далеко ушла, засветло не успела, вот и пришлось ночевать в лесу, — виновато объяснила Власа, опустив взгляд. Она решила никому не рассказывать о том, что случилось на деле — всё равно не поверят, а то и вовсе посчитают безумной. Или того хуже — подумают, что и взаправду ведьма.

— Разве можно одной ночью в лесу? — коснувшись подбородка Власы, он заставил её поднять глаза. Она увидела нахмуренные брови и осуждающий взгляд Ярика. Он всегда был против какого-либо безрассудства, а Власа только и успевала попадать из одной истории в другую.

И всё же, Ярик не на шутку волновался из-за неё. Значит, и вправду была дорога. Эта мысль согрела сердце Власы.

— Я нашла ведьмины слёзы — эта трава исцелит недуг мальчика… — начала было она, но Ярик тут же перебил:

— Власа, да какая трава⁈ В лесу зверья полно! Мало ли кого могла встретить ночью… — Ярик запнулся, увидев порванное платье и поцарапанные руки.

— Я упала в овраг, дорогу не сразу нашла, — поспешила успокоить Власа, заметив, как нахмурился сын кузнеца.

— В самом деле? — недоверчиво уточнил Ярик,

— А ты разве сам не видишь? Всё хорошо, — улыбнулась Власа и ласково коснулась рукой волос Ярика. Как же она была рада видеть его сейчас, особенно после всего пережитого в лесу. Рядом с ним всё ужасы ночи казались такими далёкими, ненастоящими.

Ярик тоже улыбнулся и наклонился к Власе, чтобы поцеловать, крепко обнимая её руками за талию. Она подалась навстречу, ощутив прикосновение его губ, таких нежных и желанных… Поцелуи были настолько сладкими, что Власа забылась в объятиях Ярика. С губ сорвался стон, когда он начал поцеловать её в шею. Услышав это, Ярик ещё крепче прижал Власу к себе, без стеснения скользя руками по её телу.

Власа знала, что Ярику давно было мало одних поцелуев, но никак не могла решиться на последний шаг, хотя с каждый разом его прикосновении становились всё более смелыми, а поцелуи настойчивыми…

— Ну, ты подумай, ни на минуту нельзя оставить! — послышался за спиной недовольный голос знахарки.

Они вздрогнули и отскочили друг от друга, как ошпаренные. Ярик растерянно отступил к колодцу. Власа застыла посреди дорожки, тоже не зная, куда деться от укоризненного взгляда знахарки.

— Да я… хотела просто поговорить с Яриком, — растеряно ответила она, всё ещё смутно надеясь в душе, что знахарка не разглядела в темноте их жаркие объятия.

— Вижу я все ваши разговоры, после которых позора не оберёшься, — надвинулась на неё Зарина, сурово хмуря брови, и неожиданно повернулась к Ярику. — А ты что встал? Нравится воспитанница моя? Так женись сперва, тогда и руки свои распускай! Или хочешь опозорить её, а то и с дитём оставить?

— Да я бы никогда! У нас и не было ничего! — в конец опешил Ярик, но, взглянув на Власу, добавил уже решительнее: — И вообще, я жениться согласен, если что. Могу и слово дать.

— Что твоё слово стоит⁈ Отец кулаком по столу ударит, и про женитьбу свою мигом забудешь, а то я тебя не знаю! — махнула на него рукой Зарина, досадно поморщившись. — А девице жизнь поломаешь только…

— Наставница, Ярик не такой! — снова вмешалась Власа, но знахарка её и слушать не стала.

— Вот пусть жениться сначала, а там посмотрим какой он. А ты живо в дом! — строго бросила она уже Власе. — И нечего ночами шастать.

Под грозным взглядом знахарки, Власа понуро потащилась к двери. От обиды и стыда защипало глаза, в то время, как внутри клокотал праведный гнев. По местным законам Власа уже считалась взрослой и сама могла выбирать, где и с кем ей быть.

Из-за жизни на окраине леса и нелепых сплетнях о ведьмах, от неё и так все шарахались в деревне, как от прокажённой! Не хватало ещё, чтобы Зарина распугивала даже тех, кто вопреки предрассудкам, обратил на Власу внимание. Нет, всё-таки придётся серьёзно поговорить с наставницей, так больше нельзя…

Власа прошла в дом и села на скамью у стены. За ней заглянул Ярик с вёдрами, оставил воду у порога, бросил на неё быстрый виноватый взгляд и ушёл. Вот и свиделись, называется. И так, встречи с Яриком редкие, в тайне от всех, да ещё и тут не свезло…

Прислонившись к стене, Власа прикрыла глаза. Если бы они могли не прятаться от всех, какая бы жизнь славная была! Но в одном Зарина права — надо Ярику жениться на Власе, тогда всё было бы по закону. А пока этого нет — придётся скрываться.

Только вот время идёт и идёт, а Ярик всё никак не решится. Обучился бы он быстрее кузнечному делу, чтобы не зависеть ни от кого, да только когда это будет? Власа тяжело вздохнула. Ничего, она дождётся его, сколько надо, столько и будет ждать. Всё равно никого другого не полюбит…

Когда больному мальчику немного полегчало, Зарина стала собираться домой. Начала тщательно укладывать снадобья в сумку, следя, чтобы те плотно стояли, не перевернулись. Убрала со стола травы, сложила их в мешочки на поясе.

Напоследок дала матери мальчика пару советов, что делать, если снова подниматься жар. В качестве благодарности та собрала им корзинку с едой, куда уложила кувшин с молоком, с десяток яиц, пряник и большой кусок свежего сыра, завёрнутого в ткань.

— Больше ничего дать не могу, живём мы небогато… — сбивчиво объяснила мать мальчика, опустив голову.

— И этого хватит, — согласилась Зарина, поручив Власе нести корзинку.

Вместе со знахаркой Власа вышла из тёплого дома на улицу, окунувшись в ночной холод. Она поплотнее закуталась в тёплый платок, оглядевшись по сторонам. Тишина в деревне казалось непривычной, но совсем не пугала, скорее наоборот действовала успокаивающе. Сказывалось близость людей, хотя в соседних домах давно не горел свет, все крепко спали. Даже сторожевые псы забились по своим будкам и не лаяли ни на знахарку, ни на её воспитанницу, когда те проходили мимо.

Власа с мрачным видом шла следом за Зариной, раздумывая, с чего начать неприятный разговор.

— Я понимаю, ты хочешь, чтобы я всю жизнь посвятила знахарству и травам…

— А ты этого не хочешь? — удивилась Зарина.

— Не то, чтобы не хочу… Я мечтала стать знахаркой, но жить не только этим. Я хочу выйти замуж за любимого, чтобы у нас была семья. Ничего особенно, как у всех.

Зарина промолчала, и Власа продолжила дальше:

— И больше я не стану сидеть затворницей. Мне уже семнадцать, и хочу быть с Яриком. Имею право!

— Не пара он тебе. И мужем твоим никогда не станет — родители ему не позволят, — покачала головой знахарка. — Если ты вправду выросла, то должна понимать это.

— Мы любим друг друга.

— И что с того?

Вопрос сбил Власу с толку.

— Как что⁈ Это же самое главное! Рано или поздно он уговорит родителей, и они позволят жениться на мне.

Зарина тяжело вздохнула и с укором посмотрела на Власу.

— Не надо тешить себя ложной надеждой, а лучше не мучай ни себя, ни его. Иначе бедой дело закончится.

— Какой бедой?

— А ты не знаешь? — удивилась Зарина и обернулась к Власе. Пристальный взгляд знахарки как будто пронзил её насквозь, заглядывая в самое сердце. Однако в глазах наставницы было не раздражение, а печаль. — Ну, слушай тогда… Будешь Ярика на свою сторону переманивать — и глазом моргнуть не успеешь, как тебя обвинят в колдовстве. Скажет кузнец, что ты их сына одурманила, да опоила зельем приворотным, вот и быть беде.

— Но это же неправда!

— А ты поди докажи. Кузнец человек уважаемый, его слово куда весомее будет, чем твоё, а хоть бы и моё. Если он отправит на тебя донос в город, просто так не отвертишься — сама знаешь, как там разбираются. Им лишь бы виновных найти! Приедет посадник от князя, устроит допросы в деревне, если кто подтвердит, что людям голову дурманишь, то обвинят в колдовстве, да и прогонят из деревни.