— Это может быть странно… но я рада, что ты в нашем доме оказался. Скучно здесь бывает все дни одной, когда Зарина уходит, — неожиданно призналась Власа.
— Я тоже рад. Столько всего узнал здесь, во что раньше и не верил. И про тебя тоже узнал, какая ты на деле… — улыбнулся Мирон.
— И какая же? — с интересом уточнила Власа.
— Славная. Да и добрая тоже, — ответил Мирон, но этого Власе показалось мало.
— А красивая?
— По ведьмовски красивая, — хитро улыбнулся он.
— Опять ты своими ведьмами, — насмешливо поморщилась Власа, махнув на него рукой.
На печке сердито проворчала Зарина, мол, спать давно пора…
— Уже собираемся, наставница, — отозвалась Власа. Время и правда было уже позднее. — Я пойду, переоденусь и ложиться буду. Смотри, не подглядывай! — сказала она Мирону и пошла к перегородке у печи.
— Да что я там не видел-то? — весело хохотнул Мирон, и Власа вспомнила, как он нагло украл у неё одежду у реки, после чего заставил выйти к нему в чём мать родила. И до того обидно показалось, что так бы и огрела Мирона чем-нибудь, чтобы не смел впредь шутить так. Только дело прошлое уже, чего уж теперь?
Скрывшись за перегородкой, Власа прислушилась сначала, прежде, чем переодеваться. А то вдруг подкрадётся к ней… И только когда услышала, что Мирон к себе пошёл, успокоилась. Сначала рубаху переодела, потом косу распускать начала…
* * *
Власа открыла глаза. Она стояла ночью посреди знакомой поляны с белыми цветами, а около её ног лежала мёртвая девица. Длинные светло-русые волосы спутались, голубые глаза навечно застывшим взглядом смотрели в небо. От ужаса Власа забыла, как дышать. Она узнала её лицо — это была Услада. На лице мёртвой остался отпечаток пережитого страха. Белая рубаха была вся перепачкана в крови, а в груди зияла кровавая рана с пустотой вместо сердца.
Тихий шелест за спиной. Власа вздрогнула, дёрнулась, но рука с когтями крепко обхватила её сзади за пояс и притянула к себе. Да так сильно, что не вырваться, ни вдохнуть толком. Ледяное дыхание коснулось кожи на шее.
— Всё прячеш-шшься от меня, Власа-а, — его голос раздался рядом с ухом. От Черномара повеяло такой тьмой и смертью, будто это было само дыхание Нави, пробирающее холодом до костей. — Она с-сказала мне твоё имя. Она проклинала тебя…
Власа будто оцепенела в немом ужасе, неотрывно глядя на тело Услады у своих ног. Теперь Черномар узнал её имя и потому так близко подобрался… Что же теперь будет?
— Зачем ты убил её, если нужна я? — едва слышно выдохнула Власа, чувствуя, как острый коготь провёл по шее, слегка царапая её. От одного такого прикосновения, всё внутри неё сжалось от страха.
— Приди ко мне, и они перес-станут умирать, — с насмешкой прошипел Черномар.
Он хочет, чтобы поверила его лжи и пришла? Стала очередной жертвой чудища, а потом он снова начнёт искать других девиц и убивать? Нет, не бывать такому…
Власа будто очнулась на мгновение, осознав происходящее.
— Лжёшь. Ты всё равно будешь убивать, — выпалила в отчаянье, дивясь своей дерзости, и схватилась за птицу-оберег на груди. Власа пыталась призвать силу рода на помощь, и оберег отозвался, начал нагреваться в ладони, но в этот момент Черномар резко дёрнул её за волосы, застав запрокинуть голову, и жадно вонзился острыми зубами в открытую шею…
Власа кричала, срывая голос, и билась в чужих руках. Она не сразу поняла, что находится в доме, а держит её вовсе не Черномар, а Мирон, пытаясь успокоить.
— Тише, тише, Власа! Это же я! — пытался он привести её в чувство.
— Держи её, Мирон, держи! А то ещё убьётся обо что-нибудь ненароком! — восклицала перепуганная Зарина.
Власа перестала биться и открыла глаза, обнаружив, что лежит на полу. Видно с кровати упала во сне. Мирон тем временем крепко держал её за руки, навалившись сверху, и прижимал к полу.
— Ты совсем сдурел? Пусти! — возмутилась Власа, услышав свой охрипший от крика голос.
— В себя пришла, что ли? — с облегчением выдохнул Мирон, отпуская её. — Я уж думал, умом помешалась…
Власа быстро поднялась, увидела Зарину, которая стояла в шаге от кровати с зажжённой лучной. Она с неподдельной тревогой и страхом смотрела на неё.
Сказать бы что-то надо, объяснить, да только все слова вылетели из головы Власы. И до того ей стыдно стало перед Мироном и знахаркой, что вела себя так непотребно среди ночи…
— Я не знаю, что на меня нашло, просто… — начала была Власа и увидела приоткрытую створку окна, откуда в дом лился мертвенно-бледный свет луны. Показалось на мгновение, что чёрная тень мелькнула рядом с окном.
Власа в панике бросилась вперёд и захлопнула створку. Её начала бить крупная дрожь, показалось, ледяное дыхание Черномара снова коснулось её кожи.
— Ты это… не трясись так. Тебе же сон дурной приснился, да? — осторожно подошёл к ней Мирон и взял её холодные, дрожащие руки в свои.
Власа хотела ответить, но вмешалась Зарина.
— Именно, что сон дурной! А ты помог и хорошо, теперь иди к себе и спи, — потребовала Зарина, строго на него зыркнув. — Сами мы тут разберёмся, что и как. И зелье от дурного сна найдём.
Нехотя выпустив руки Власы, Мирон угрюмо посмотрел на Зарину, но ничего не сказал. Молча пошёл к себе, с обидой задёрнув шторку.
— Снова Черномар? — едва слышно спросила Зарина, приблизившись. Власа кивнула и заплакала.
— Я видела Усладу… мёртвую и без сердца. Он её убил, он всех убьёт… И она имя моё ему сказала, — всхлипнула Власа, закрыв лицо руками. — Что теперь делать-то…
— Ну, полно тебе, не плач. У дома хорошая защита, не достанет он тебя здесь, — попыталась успокоить её Зарина, крепко обняв, и принялась ласково гладить Власу по волосам. — А что до других, то подумаем, как быть.
— Да что же думать-то? Будто средство какое есть, — утирала слёзы Власа.
Зарина тяжело вздохнула и промолчала, продолжая гладить её по волосам. В конце концов, Власа немного успокоилась, и знахарка сделала для неё отвар из душицы с мёдом. Власа выпила две кружки. Стало легче. Да только всё равно уже не уснула до самого утра, даже глаз не сомкнула. Стоило только расслабиться, как снова поляна с белыми цветами была перед глазами, а у ног тело Услады с вырванным из груди сердцем.
Во дворе поутру запели наперебой ранние птахи, пробудившись раньше всех от сна. Следом за ними одиноко прокричал первый петух. Наступил рассвет. Только не был он ясным, как в прошлые дни, утро оказалось пасмурным, туманным.
Власа вышла во двор. Чтобы окончательно выбросить ночные кошмары из головы, умылась холодной водой из бочки. После чего взялась подметать дорожку до калитки от опавших листьев — на смену лету незаметно подбиралась осень.
Уже стала возвращаться назад и увидела дверь дома со следами глубоких когтей. Будто зверь огромный, на вроде медведя, провёл своей могучей лапищей, разодрав дерево.
Перепугавшись, Власа закрыла рот ладонью. Значит, он и вправду был здесь…
Из дома тем временем вышел Мирон, насторожился, увидев дрожащую Власу, и проследил за её взглядом.
— Какого лешего… — потрясённо выдал он, рассматривая глубокие борозды на двери. — Медведь что ли?
Во двор вышла Зарина и тоже увидела страшные отметины, побледнела, схватившись за оберег на шее. Начертила в воздухе защитный знак.
— Я посмотрю, не сломана ли где изгородь. Медведи обычно всё ломают на своём пути, — предложил было Мирон, но знахарка его остановила.
— Не надо ничего. Мы сами всё посмотрим. А ты уже здоров совсем, можешь восвояси возвращаться, — внезапно решила Зарина. — Отец вон уже заждался тебя совсем.
— Что, прям сегодня что ли? — совсем растерялся Мирон. Не ожидал, что так резко его домой погнать могут, хотя раньше наотрез не пускали. — И что, не заразный я уже?
— Не заразный. Давно всякая хворь ушла, — поспешно заверила Зарина. — Так что собирайся.
Мирон недоумённо взглянул на Власу, но она ничего не ответила ему. Понятное дело, что из-за Черномара гонит его Зарина, не стоит ему видеть всё это. Расскажет ещё деревенским, те и вовсе озлобятся и в чёрной магии подозревать Власу станут, а хоть бы и Зарину.
