Говорить истину для меня не так-то просто. Порой я обнаруживаю протест в самых сокровенных уголках моей души. Естественные защитные механизмы ставят под угрозу мои самые лучшие намерения. Недавно, например, я пытался выяснить, почему один проповедник производит на меня столь сильное впечатление. Через некоторое время стало ясно, что в своих проповедях почти каждый пример он берет из своего личного опыта и что почти все они свидетельствуют о его неудачах, а не об успехах. Сравнив его проповеди с моими, я увидел, что живописую только свои успехи и ничего не говорю о неудачах. Это меня сильно задело. Получилось так, что чья-то исповедь изменила меня. Настоящий христианин медлен на похвалу и скор на прощение, поскольку он ясно видит собственную порочность.
Проповедуя секулярным людям, мы увидим, что один из самых лучших способов установить контакт с другим человеком заключается в том, чтобы искренне рассказать ему о собственных нуждах. Люди не любят рассказывать о наболевшем, однако если мы сами, общаясь с ними, не будем скрывать собственную уязвимость (в соответствующее время и соответствующим образом), они, быть может, смогут рассказать нам о своих самых сокровенных потребностях и заботах. Поэтому я понял, что молиться об истине мне надо на более глубоком уровне. Для того чтобы совершать действенную Божью работу, я нуждаюсь в чем-то большем, нежели просто библейская истина: мне нужна истина о себе самом. Мне нужно выяснить, когда подсознательные защитные механизмы блокируют мои самые лучшие намерения. Молитва, которая открывает глубины нашей личности, выглядит примерно так: «Господи, я открываю себя пред Тобою (см. Евр. 4:12, 13). Смотри, каков я есть на самом деле. Научи меня истине о себе самом, чего бы мне это ни стоило. Помоги мне увидеть себя так, как Ты меня видишь». Такая молитва звучит пугающе, но в то же время это чудесное преддверие к опыту ведения дневника. Если мы откроем себя Богу, Он мягко и по-доброму подведет нас к тому, чего мы никак не сумели бы открыть иначе. И Он не откроет для нас больше того, с чем мы можем справиться (см. Ин. 16:12).
Чем ближе вы окажетесь к Иисусу, тем яснее будете видеть свои несовершенства — они предстанут перед вами во всей противоположности Его совершенной природе. Это свидетельствует, что обольщения сатаны утрачивают свою силу и что вас пробуждает животворный Дух Божий. Любовь к Иисусу не может глубоко укорениться в сердце, не осознающем своей греховности. Душа, преображенная Христовой благодатью, будет восхищаться Его Божественным совершенством, однако если мы не замечаем собственного нравственного уродства, это безошибочно свидетельствует о том, что мы не видели Христовой красоты и превосходства
(см. «Путь ко Христу», с. 64, 65).
Существует еще более глубокий уровень искренности. Многие из нас настолько преуспели в отрицании своего греха и слабости, что обманывают себя даже в самой сокровенной молитвенной жизни. Для таких людей ведение дневника может превратиться в некую форму самообслуживания, где человек отчитывается перед собой в своей мудрости и в глупости тех, кто его окружает. Поэтому абсолютно незаменимо то противоядие, которое мы получаем, когда вырабатываем в себе готовность слушать истину о том, как нас видят другие. Как правило, настоящий христианин может назвать каких-то конкретных людей, которые, с любовью помогая ему, в то же время могут честно оценить его поведение. Ответственность перед другими увеличивает нашу ответственность перед Богом.
Эта ответственность может принимать различные формы. В трех разных частях света живут три адвентиста, которые играют в моей жизни такую роль. Я знаю, что в любое время могу приехать к ним или позвонить. Знаю — они прямо в лицо скажут, что мне надо услышать. В них заключается основная причина всех моих успехов, которых я добился в деле Божьем. Я знаю и других, которые считают, что определенные небольшие группы создают ту атмосферу, в которой они могут снять с себя маску, быть тем, что они есть, и иметь необходимую обратную связь. В идеале даже уроки в субботней школе могут создать атмосферу ответственности. Для тех, у кого немного друзей и нет таких групп, к которым они могли бы обратиться, единственная возможность осознать подлинную ответственность — вероятно, психологическая консультация (которую пора перестать рассматривать как негативный выбор для любого христианина). Ищите обратную связь где угодно, но только ищите!
Немало людей отягощены сомнением, обременены немощами, слабы в вере и неспособны увидеть Невидимого; и потому тот, кого они в состоянии видеть, — человек, приходящий к ним с Благой вестью, — может стать связующим звеном между такими людьми и Христом
(«Желание веков», с. 297).
Сделаем небольшое отступление. Боюсь, что некоторые адвентисты могут воспринять призыв к искренности как возможность вываливать на других все те сплетни и подозрения, которыми они обрастают в процессе церковной жизни. Есть люди, которые любят «сказать, как оно есть на самом деле», причем делают это самым отвратительным образом. Таким я советовал бы вспомнить о сдержанности Иисуса, подчеркнувшего: «Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить» (Ин. 16:12). Самым серьезным образом заботясь о наших чувствах, Иисус ждет подходящего момента, прежде чем произнести слова, которые, быть может, придется выслушать с трудом. Следующий стих (Ин. 16:13) ясно показывает, что нередко Святой Дух способен сообщить то, чего не услышишь от людей. Стремление быть искренним не требует от нас, чтобы мы в любых обстоятельствах выкладывали все, что мы думаем. Оно требует, чтобы мы перестали лживо жить.
Наверное, пришло время сказать, что, хотя пока мы не касались в этой книге благовестия оправдания, явленного в соверш?нной Христом работе, именно эта посылка лежит в основе всего вышеизложенного. Если бы мы оправдывались не верою, а делами, истина о нас самих уничтожила бы нас. Если бы мы не были уверены в спасении во Христе, все советы о благочестивой жизни, содержащиеся во второй части этой книги, были бы медью звенящей или кимвалом звучащим! Однако воспринятые во Христе, они могут решительным образом изменить жизнь человека. Я думаю, основная причина попыток многих адвентистов убежать от реальности заключается в том, что они не до конца поняли и усвоили новозаветное благовестив.
В заключение замечу: бывшие адвентисты, оправдывая свое нежелание возвращаться в церковь, прежде всего ссылаются на то, что «там все изображают из себя просто святых, а на самом деле делают то-то, то-то и то-то». Иногда все преувеличивается, однако я уверен: сильнее всего прочего привлечь секулярных людей в нашу церковь может ощущение того, что люди, которых они там встречают, живут реальной жизнью с ее реальными трудностями и такими же реальными неудачами; что они во Христе возрастают в благодати и взаимной любви, как немощные, но прощенные. Ничто так не поддерживает меня в вере, как осознание того, что мои братья и сестры борются с теми же трудностями, с которыми борюсь я, и что свои проблемы я могу решать вместе с теми, кто заботится обо мне. Самая главная потребность адвентизма 90-х годов — прекратить лживо жить.
ГЛАВА 13 ВОЗМОЖНОСТЬ СОСУЩЕСТВОВАНИЯ ДВУХ МОДЕЛЕЙ СЛУЖЕНИЯ
Как быть, если ваша местная церковь не обременяет себя заботой о секулярных людях и нет никакой возможности изменить церковную обстановку? Если попытки объяснить местному руководству особенности мышления и восприятия секулярных людей ни к чему не привели, выходом может стать создание внутри церкви некоего «неформального объединения», что откроет секулярным людям доступ в эту церковь. Если церковное служение представляется таким людям чем-то чуждым, то сначала их следует ввести в церковную обстановку иного типа.
Впервые эта идея возникла у меня во время выступления на одном из лагерных собраний. Глядя на тех, кто пришел на семинар, президент сильно разволновался. Он особенно отметил одного нехристианина, который много лет не ходил в церковь, но, услышав от жены, что есть семинар, посвященный проблеме диалога с представителями секулярного мировоззрения, охотно на него явился. Президент давно работал с этим человеком и был просто в восторге, увидев некоторый его интерес. На следующий день этот человек опять пришел ко мне вместе с женой и еще одной супружеской парой. «Мне надо с вами поговорить, — сказал он. — Я высоко ценю то, что вы сказали, но у меня есть проблемы. Я верю всему, чему учит ваша Церковь, но саму ее терпеть не могу. Что мне делать?» Под «церковью» он подразумевал местную общину. Пока он говорил, остальные одобрительно кивали.
