Я не касаюсь непосредственно вопросов мира, правосудия и социального прогресса. Те, кто интересуется подобными вопросами, заметят, однако, что во второй части изложено библейское и духовное обоснование участия в решении важных общественных проблем, хотя эта связь и не выражена определенно.

Наконец, хотя эта книга ориентирована на практическую деятельность, в ее цели входит скорее изложить общую картину, чем дать подробные конкретные рецепты. Однако общие принципы, касающиеся способности адвентистской веры принять вызов секулярного мира, предлагают читателю разнообразие творческих приемов. Те, кто стремится углубить свое понимание предмета, могут воспользоваться библиографией.

Кто-то может спросить — разве век секуляризма уже не подошел к концу с падением коммунизма в Восточной Европе, расцветом движения «Новый век» и укреплением позиций христиан евангельского толка в североамериканской политике? Хотя все указанные тенденции, несомненно, будут развиваться, секуляризм остается доминирующей интеллектуальной силой в западном обществе и приобретает все большее влияние в «третьем мире». Время покажет, является ли недавнее возрождение интереса к религии во многих странах мира предвестником возрождения и отступничества последнего времени. Но на данный момент секулярное сознание остается одним из основных препятствий для проповеди Евангелия.

Сегодня адвентист совсем не тот, что когда-то, в 60-е годы. В те времена большинство адвентистов предпочитали избегать контакта с миром, за исключением тех случаев, когда этот контакт происходил на адвентистской основе. В последние же годы члены Церкви заняли весьма высокие посты — например, губернатор Гавайских островов, второй помощник госсекретаря Соединенных Штатов, глава Управления по социальной защите; среди адвентистов есть подающий основного состава в бейсбольной команде высшей лиги, актер Голливуда, дирижер большого симфонического оркестра, главы по крайней мере двух государств «третьего мира» и командир антикоммунистической партизанской армии. Вполне может быть, что к 2000 году одно из крупных государств в Южно-Тихоокеанском регионе станет преимущественно адвентистским. Даже сейчас значительная часть членов парламента и несколько губернаторов в этой стране являются адвентистами. (Случилось даже так, что губернатор и лидер оппозиционной партии в одной из провинций были пресвитерами в одной и той же церкви!)

Быть адвентистом в наше время — это волнующе и очень ответственно. Многие из стародавних правил, похоже, уже не срабатывают, как прежде. Немало адвентистов пытаются заниматься тем, чем никогда прежде не занимались. Люди, которых я только что упомянул, знают на собственном опыте, что четко придерживаться адвентистского вероучения, занимая высокое положение, очень и очень непросто. Почти каждую минуту на протяжении всего дня вам грозит опасность нарушить равновесие между убеждениями адвентиста седьмого дня и должностными обязанностями. Несомненно, это нелегкое испытание — быть подающим основного состава в команде высшей лиги, даже если в вашем контракте зафиксировано, что вам предоставляется выходной в субботу при каждой возможности!

С трудностями сталкиваются не только те адвентисты, чьи имена широко известны. Рядовым адвентистам тоже приходится учиться, как вести себя с соседями и даже родственниками — братьями, сестрами, родителями, детьми и внуками, — которые смотрят на мир иначе, чем мы. Несмотря на то, что они живут рядом с вами, адвентизм может быть для них таким странным и чуждым, как если бы вы только что вышли из космического корабля.

Но является ли это нашей проблемой? Разве мы не призваны просто излагать весть в том виде, как мы ее знаем и ценим? А если она не по нраву кому-то, то не тем ли хуже для него? Рассуждать таким образом, может быть, и проще, но Елена Уайт говорит, что люди не услышат Благой вести до тех пор, пока она не будет провозглашена в доступном для них виде. «Истина должна быть провозглашена человечеству на понятном ему языке» («Желание веков», с. 34). Люди нуждаются в том, чтобы к ним обращались на языке, который им знаком. Евангелие должно возвещаться людям в контексте их культуры. Причина, по которой адвентистская весть распространяется, подобно пожару, в Новой Гвинее, на Филиппинах, в Кении и странах Карибского бассейна, заключается в том, что адвентизм в обычном нашем изложении — это именно то, чего ищут живущие там люди. Однако в других местах та же самая весть, похоже, не имеет успеха.

Я сидел на кушетке в гостиной дома, комнаты в котором были расположены на разных уровнях. Слева от меня три или четыре лестницы вели в спальную часть дома. Трехлетняя дочь хозяина дома пыталась спустить большую детскую коляску вниз по лестнице. В коляске сидел огромный игрушечный зверь На полпути вниз коляска опрокинулась, и игрушка, скатившись по ступенькам, шлепнулась на пол. Малышка подняла коляску, спустилась по лестнице, подобрала игрушку и стала «утешать» ее.

Я решил, что наступило время прокомментировать ситуацию: «Похоже, зверь пострадал не без твоей помощи».

«А вот и нет, — ответила она, — он сам во всем виноват!»

Что же произошло на самом деле? Мы говорили на одном языке — простом английском — и все же между нами не было никакого понимания Подобное же происходит чаще, чем нам кажется, и в общении с неверующими людьми.

Такое непонимание может привести в полное замешательство Одна супружеская пара, занимавшаяся миссионерской деятельностью, отправилась вверх по течению реки во внутренние районы Новой Гвинеи в попытке добраться до народности сои — племени, живущем на деревьях и никогда прежде не вступавшем в контакт с внешним миром. Супруги соорудили небольшую хижину поблизости от нескольких деревень и стали служить местным жителям, оказывая им медицинскую помощь и пытаясь понять их язык и обычаи. Многие сои поселились вокруг них и, похоже, были благодарны за их старания.

В достаточной мере овладев языком, муж решил, что настала пора попробовать изложить Евангелие. Отправившись в одну из деревень, он рассказал там историю об Иисусе. Рассказ получился складным, и он не мог понять, почему людей так мало заинтересовала эта история. Они не приняли близко к сердцу повествование о том, что совершил для далекого племени (евреев) из далекой страны «величайший Дух». Библейская весть, казалось, нисколько не трогала их, и они оставались безучастны, пока миссионер не рассказал им о том, как Иуда предал Иисуса. Внезапно все соплеменники обратились в слух. Стало очевидно, что они начинают что-то понимать и разбираться. Оказывается, главным героем во всей этой истории для них являлся не Иисус, а Иуда!

Может быть, миссионер неправильно рассказал им Евангелие? Нет. Проблема заключалась в культуре сои, где наивысшим уважением пользовался человек, у которого хватило силы духа предать своего лучшего друга. Когда древесные жители услышали евангельскую историю, на них произвел большое впечатление человек, который сумел в течение трех лет находиться рядом с Такой могущественной Личностью, как Иисус, делить с Ним пищу, путешествовать вместе с Ним и наконец предать Его, ничем не выдав себя другим ученикам! Такое предательство превосходило все образцы подобного поведения, которые сои чтили многие годы.

Как нести Благую весть подобным людям? Местная традиция чтила поступки, которые совершенно противоречили Евангелию. Миссионер изложил Благую весть ясно и убедительно, но только в свете своих представлений, в то время как для местных жителей все услышанное лишь подтвердило их собственные отвратительные взгляды. Люди не понимают Евангелия, если оно не приходит к ним в контексте их культуры. Но где было взять в той культуре какую-либо аналогию, применимую к истории спасения?

Вскоре после попытки миссионеров передать Евангельскую весть между двумя племенами вспыхнула война. Супруги всеми силами старались погасить конфликт, но безрезультатно. Наконец, отчаявшись, они заявили, что вынуждены покинуть эти племена и направиться на поиски других — которые не предают и не убивают друг друга. Не желая расставаться с экономическими преимуществами, которые они обрели благодаря пребыванию рядом с ними миссионеров (хорошие топоры, ножи, зеркала, лекарства и т.д.), местные жители пообещали примириться. Но разве можно доверять клятве о примирении в обществе, где прославляется предательство?