— Эй, — сказала я, немного утратив свое радостное возбуждение.

— Но я получаю больше радости от твоих улыбок, чем от чего-либо другого, — продолжал он. — Я смотрю на тебя и хочу тебя. На самом деле, мне достаточно только подумать о тебе, чтобы захотеть. В тебе есть нежность, уязвимость, которую ты позволяешь видеть очень немногим, но именно я тот счастливчик, и буду вечно благодарен тебе за это.

Ох.

Кого я обманывала? Я уже прыгнула в обрыв.

— Ты моя, Али Белл.

Молчание.

— Теперь мне можно сказать? — спросила я.

Он напряженно кивнул.

Он боялся того, что я скажу?

— Расставание с тобой было самым тяжелым периодом в моей жизни. По крайней мере, я так думала в то время. Держаться от тебя подальше оказалось еще труднее. С того момента, как наши глаза впервые встретились, меня тянуло к тебе.

Не только потому, что ты самый сексуальный парень, которого я когда-либо встречала, но и потому, что в тебе есть мужество и честь, и с тобой я чувствую себя в безопасности, защищенной и даже желанной. Я могу быть твоей, но тогда и ты будешь моим, и я никогда не отпущу тебя. Я тоже люблю тебя, Коул Холланд.

— Слава Богу. — он крепче прижал меня к себе.

Теперь о плохом.

— Когда я больше не смогу использовать противоядие, — тихо сказала я, — я хочу, чтобы ты использовал огонь на мне.

— Нет.

— Да, — сказала я. — Ты должен.

— Я не хочу тебя потерять.

— Возможно, не потеряешь. — Цель: выжить.

— А, возможно, и да.

— Вера, — сказала я. — Верь в меня, в это. В последний раз, когда ты не поверил, мы расстались.

— Али…

— Свет прогонит тьму, — вмешалась я.

— Али, — повторил он снова.

— Знаю. Знаю, что это трудно. — я поцеловала его и больше ничего не сказала. Но я не передумала.

И никогда не сделаю этого.

В течение следующей недели я парила на облаках блаженства. Я принимала противоядие, поэтому оставалась в некоторой степени сильной, хотя у меня были моменты полной слабости и голода.

З.А. боролась.

Коул редко оставлял меня одну. Он показал мне рождественский подарок, который сделал для меня… ящик в своей спальне. Я прыгнула в его объятия, обхватила ногами его талию и закричала, как сумасшедшая. Он расстался с Маккензи, когда она переехала к нему, сославшись на то, что все становится слишком серьезным. Со мной же, как он сказал, никогда не будет достаточно серьезно.

После этого он отвез меня навестить Жаклин. Бедная девочка. С момента нашего спасения она никого не хотела видеть. Меня она впустила в свою спальню, обняла и рыдала, пока не заснула от усталости.

Я была полна решимости вернуть ее в мир.

Рен и Поппи тоже были там, тусовались с Джастином. Они знали, что они с Коулом снова стали друзьями, поэтому я была немного удивлена, узнав, что Рен и Джастин все еще встречаются. Я также удивилась, когда девушки заговорили со мной, как будто мы все еще в хороших отношениях, и пообещали позвонить.

Изменения. Где бы мы ни были, они всегда происходили.

Прямо сейчас все охотники и те, кто был в курсе, находились в сарае Коула, собравшись вокруг огромного экрана телевизора, и смотрели видео о том, как пятилетнего Коула отец обучал сражаться с зомби.

Он был просто очарователен… Коул, а не его отец… с копной черных волос и большими фиолетовыми глазами. Он немного переусердствовал с нунчаками и ударил отца между ног. Все рассмеялись.

Я сидела у него на коленях. Он усмехнулся и сказал:

— Да. Я был настолько хорош.

Я любила эту его игривую сторону.

Кого я обманывала? Я любила каждую его сторону.

Кэт, которая сидела рядом с нами, закричала:

— Перемотайте назад! — и бросила попкорн в экран. — Выражение лица мистера Холланда было таким, типа, о, нет, мне нужно будет снова прикрепить яйца, а выражение лица Коула было таким, что ты сейчас потеряешь что-то еще, сосунок.

Они со Льдом ни разу не расставались с тех пор, как она призналась в своей болезни. А разговор Рив с Бронксом прошел лучше, чем она мечтала… и именно так, как мы с Кэт ожидали. Он был полностью предан ей и требовал того же от нее.

Все были так счастливы. Даже Вероника казалась умиротворенной. (Я думала, не воспользовалась ли она снова Гэвином).

Я положила голову на плечо Коула, и он крепко обнял меня. Мы все еще не занялись сексом. Столько же времени, сколько он провел со мной, провела со мной и бабушка. А если не бабушка, то мистер Холланд или мистер Анкх. Или Кэт и Рив. Нас никогда не оставляли одних, и я понимала это, понимала. Все знали, что поцелуи Коула иногда ошеломляли меня, позволяя З.А. завладеть моим телом.

Иногда даже поцелуй был не нужен. И, о Боже, сейчас был один из таких случаев. Я поняла, что терлась носом о его шею, едва осознавая это, увлекшись его сладким запахом. У меня пересохло во рту.

«Я такая голодная», — подумала я.

Нет. О, нет.

«Он так вкусно пахнет».

Нет! Никогда.

«Я должна укусить его!»

Нет.

Задрожав, я задержала дыхание и встала.

— Мне… нужно идти, — сказала я.

— Что-то случилось? — спросил он, посмотрев на меня, нахмурившись. Он держал меня за талию, удерживая на месте.

— Мне нужна еще одна доза.

Он сузил глаза.

— Но ты приняла дозу всего полчаса назад.

— Я знаю. — тошнотворный жар охватил меня, заставляя потеть и дрожать. Ощущение, хорошо знакомое мне. Только это было гораздо более интенсивным. Странный гул сменился шумом в комнате. — Я… Я… — я отступила от него, качая головой. — На этот раз все уже.

— Али? — Кэт потянулась, чтобы схватить меня, но только вскрикнула от боли и отпрянула назад.

Лед вскочил и спрятал ее за спину.

Коул тоже вскочил на ноги. Я посмотрела вниз. Красное пламя вернулось и полыхало на моих руках. Моих человеческих руках. Огонь был настолько силен, что прорвался через мою душу и просочился сквозь кожу. Пока я пыталась погасить его, пламя распространилось.

Все, кроме Коула, отпрянули от меня.

— Али, — сказал он, подходя.

— Не трогай меня, — прохрипела я. — Я выйду отсюда и дам себе последнюю дозу. А потом кто-нибудь использует на мне свой огонь. Пожалуйста.

Он яростно затряс головой.

— Им придется пройти через меня, а этого не случится.

З.А. зашептала у меня в голове. «Думаешь, ты смогла бы продержаться так долго, если бы я тебе не позволила? Я ждала того момента, когда противоядие уже не поможет тебе. Так что давай. Прими дозу снова. Посмотрим, что будет».

Я с ужасом наблюдала, как пламя распространилось еще дальше, до локтей. И это было больно. О, это было больно. Боль пронзила меня насквозь, агония в чистом виде.

— Надо… уходить, — задыхалась я. — Уходите. Все.

Не послушав меня, Коул поднял меня. Я старалась держать руки прижатыми к животу, подальше от него, а лодыжки прямыми. Он остановился у стола, заваленного едой и напитками, и прижал меня к своей груди, чтобы смести все на пол. Затем осторожно меня уложил.

Я услышала звук проливающейся жидкости, когда он взглянул на меня.

— Борись, — приказал он.

Пламя перекинулось на мои плечи.

— Пытаюсь.

— Пытайся сильнее.

Остальные охотники окружили меня. Я видела жалость. Видела страх. Видела ужас.

Но они не ушли. А им срочно нужно было уходить.

«Ты умрешь, а я восстану».

— Не оставляй ее в живых, — сказала я. — Убей ее. Убей ее через меня.

«Теперь это невозможно, — злорадствовала она. — Я буду пировать им. Опустошу полностью».

— Нет, — сказал он, его голос сорвался в конце. — Что угодно, только не это.

— Коул, нужно… убить ее… пожалуйста. — она не остановится на нем. Она уничтожит всех. — Она здесь… Хочет тебя.

— Нет, — настаивал он. — Должен быть другой выход.

Слезы катились по моим щекам, и даже они горели.

— Пожалуйста, — умоляла я. — Больно. Мне больно. Больно. Слишком сильно. — и, как и огонь, она становилась только сильнее.