Мэтт сжимает мое плечо.

— Порядок?

— Ага, — шепчу я, переводя дыхание. — Я в порядке. — Кента протягивает мне руку.

Мы выходим из парка и направляемся к дороге, Мэтт и Кента загораживают меня от папарацци, пока я, пошатываясь, добираюсь до машины. Она словно чудовище: для семьи из шести человек нам нужно три ряда сидений. Ребята настояли на каком-то транспортном средстве повышенной безопасности, способном выдержать больше, чем танк. Я прислоняюсь к боку машины, наблюдая, как Мэтт помогает детям забраться внутрь. Деймон и Эми не жалуются на то, что их забирают с площадки. Они привыкли к внезапным эвакуациям, подобным этой. Это часть их нормальной жизни.

— Вы повеселились в парке? — спрашиваю я их, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более нормально.

— Я нашла муравья, — говорит Эми, когда Мэтт пристегивает её.

— Красного или коричневого?

— Коричневого. — На мгновение она замолкает. — Я поцеловала его.

— Это мило. — Я закрываю глаза. Клянусь Богом, мне кажется, что у меня течет по ноге. — Он поцеловал тебя в ответ?

— Па сказал, чтобы я положила его обратно, — говорит она, и в её тонком голоске на первом слове проскальзывает безошибочно узнаваемый шотландский акцент.

— Па, — упрекаю я Глена. Малышка внезапно пинает меня, и я использую все свои актерские способности, чтобы скрыть вспышку боли. К сожалению, мои отмеченные наградами навыки не действуют на моих мужьях. Едва взглянув на мое лицо, Глен издает печальный звук своим горлом.

— Я поведу. Может кто-нибудь… — начинает он.

— Я посижу с ней сзади, — вызвался Кента, помогая мне забраться внутрь и протягивая руку, чтобы пристегнуть меня. Мэтт целует Деймона в лоб и вжимается в крошечное среднее сиденье между обоими детскими креслами.

Я раздраженно фыркаю.

— Я в порядке.

Глен заводит машину, и мы съезжаем с дороги. Кента берет меня за подбородок и оставляет поцелуй на моей щеке.

— Я знаю, — бормочет он. — У тебя всё получится ахуеть, как здорово.

Слезы наворачиваются мне на глаза. Моя нижняя губа дрожит.

— Спасибо.

Он утыкается носом в мою шею.

— Я люблю тебя, — напоминает он мне. Я протягиваю руку, чтобы схватить его, сильно сжимая. Мне не нужно говорить ему о своих чувствах. Он итак знает.

Глава 2

Мы возвращаемся домой без происшествий, и я иду прилечь в гостиную, пока ребята разбегаются, прочесывая дом в поисках детских принадлежностей. Они определенно сходят с ума. Забавно; независимо от того, сколько раз мы проходили через это, им, кажется, никогда не станет легче. Я слушаю, как они кричат друг на друга из разных комнат.

— ЛИ! ГДЕ ЕЕ ТАПОЧКИ?

— Под кроватью. Мы купили ещё крема для сосков?

— Дерьмо! Где крем для сосков, Глен?

Я фыркаю.

— Можете взять мне сухой шампунь? — кричу я. — Желтая банка на моем комоде.

— Роджер, — отзывается Мэтт.

Я борюсь с желанием рассмеяться, потирая рукой свой раздутый живот.

— Твои папы такие глупые, — бормочу я, закрывая глаза. Я чувствую, как малышка слегка шевелится внутри меня, будто уже готовится выйти.

Я так взволнована. Мы с Гленом ждали этого дня пять лет. Когда мы начали попытки завести детей, мы решили, что у нас будет трое: по одному от каждого мужчины. Конечно, мужчины принимают всех детей как своих собственных. Но я бы хотела иметь семью, в которой была бы частичка каждого из них.

— Ребенок скоро родится?

Я открываю глаза и вижу, как Эми, одетая в свою любимую блестящую футболку, шаркающей походкой входит в комнату. Её золотистая кожа выглядит свежевымытой, а длинные черные волосы аккуратно собраны сзади. Она что-то сжимает в своих маленьких ручках.

Я протягиваю ей руку.

— Я уверена в этом.

Она улыбается.

— Хорошо. Я сделала тебе открытку на уроке.

Мое сердце трепещет.

— Открытку, да?

— Я сказала мисс Николе, что скоро родится ребенок, и она сказала, что я смогу сделать её за короткое время, — объясняет она, забираясь на диван и показывая мне свою открытку. Я аккуратно беру её в руки. На самом деле она действительно милая. Похоже, что она нарисовала цветок из книжки-раскраски и тщательно закрасила его гелевыми ручками. Она ни разу не вышла за контур.

Эми только что исполнилось пять, но я убеждена, что она в некотором роде гений. У неё темные, серьезные глаза Кенты и шелковистые черные волосы. Сегодня они заплетены в косу. Она всегда настаивает на том, чтобы ходить с прической, как у отца. Если Кента уходит в спортзал с хвостом, а возвращается с пучком, она подбегает к нему и требует, чтобы он тоже собрал её волосы в пучок.

Это очаровательно.

— Спасибо, детка. — Я поворачиваю открытку к свету, наблюдая, как переливаются розовые и золотые искорки.

— Деймон нарисовал то, что внутри, — добавляет Эми, и я открываю открытку. Внутри рисунок всех нас: меня, Мэтта, Кенты, Глена, Эми, Деймона и крошечного комочка, который, как я предполагаю, и есть ребенок. Трудно сказать, кто есть кто, поскольку Деймон рисует людей в виде шатких яиц с торчащими руками и ногами, но слезы всё равно наворачиваются у меня на глаза.

— Выглядит не очень, но он пытался, — объясняет Эми. — Он плохо рисует.

— Нет же! — кричит Деймон, врываясь в комнату. Биологически он ребенок Мэтта, и, как и у его отца, у него темные волосы и свирепый нрав. Хотя его глаза скорее зеленые, чем голубые, более близкие по оттенку к моим.

— Да, — миролюбиво говорит Эми, — но мамочка не возражает.

— Я люблю твои рисунки, — честно говорю я Деймону.

— Видишь! — Деймон запрыгивает на диван, обвивая руками мою шею. Прямо в эту секунду начинается ещё одна схватка, и я сгибаюсь пополам.

— О, Боже, — кричу я, прежде чем успеваю остановить себя. — О, Иисусе…

— Мам, — Деймон хмурится.

— Мамочка! — Эми забирается на меня сверху, её маленькое тело прижимается к моему. Я задыхаюсь от боли, вцепляясь рукой в диванные подушки.

В дверном проеме раздаются шаги, и Глен врывается в комнату, легко подхватывая по одному ребенку в каждую руку.

— Осторожнее, ребята, — говорит он, поднимая их с кровати. — Не делайте маме больно.

— Почему она плачет? — спрашивает Эми, покачивая ногами.

— Я не плачу, — бормочу я, смаргивая слезы.

— Плачешь, — говорит Эми, — пожалуйста, не плачь.

Я делаю несколько глубоких вдохов.

— Я просто взволнована тем, что скоро родится ребенок. Если всё пойдет по плану, вы сможете увидеть её уже завтра.

Раздается звонок в дверь.

— Это должно быть Нин, — говорит Глен, целуя обоих детей в лоб. — Сегодня она присмотрит за вами, ребята.

Эми смотрит на него, нахмурившись.

— Вы оставляете нас?

— Нам нужно убедиться, что с вашей мамой всё в порядке.

Её глаза расширяются.

— Почему она будет не в порядке?

— Всё будет хорошо. Потому что мы идем с ней. Что мы вам говорили? — Он наклоняется и осторожно опускает детей на ковер. — Наша работа — обеспечивать людям безопасность. Мы всегда будем защищать вас. — Он тычет её в живот.

— Мамочку тоже.

— Особенно мамочку. Так что тебе не нужно беспокоиться, ласс.

В коридоре слышится звяканье ключей. Голос Нин разносится по дому.

— Где мои маленькие ангелочки? — кричит она.

Эми и Деймон оба выбегают из комнаты, чтобы поздороваться. Я отпускаю их, затем откидываюсь на спинку дивана, глубоко дыша. На последних двух родах было не так больно и не так быстро. Схватки уже идут с тревожно коротким интервалом. Глен садится рядом со мной и берет меня за руку, пока мы ждем остальных.

— Ты в порядке? — тихо спрашивает он. — Нервничаешь?

Я качаю головой.

— Взволнована.

— Хорошо. — Он сжимает мою руку.

Кента и Мэтт, пошатываясь, входят в комнату, выглядя до смешного взволнованными для бывших солдат элитного подразделения.

— Сумка собрана, — говорит Кента, перекидывая блестящую розовую сумку через плечо. — Какова ситуация?