— Почему ты не спишь? — спрашивает Мэтт напряженным голосом. — Мы слишком сильно шумим по ночам?

По какой-то причине я начинаю смеяться. Спустя время я всё ещё смеюсь. Я смеюсь и смеюсь, пока по моим щекам не начинают литься слезы.

— Нет, — задыхаюсь я. — Это не вы. Отнюдь не вы. — Я делаю глубокий вдох, пытаясь остановить икоту, но не могу. Она становится все сильнее и сильнее, пока я не перестаю смеяться, я откровенно плачу. Накопившийся за последнюю неделю ужас, наконец, накатывает на меня, и я закрываю лицо руками, когда начинаю сотрясаться от рыданий.

— Брайар, — начинает Кента мягким голосом.

— Я больше не справляюсь, — шепчу я. — Я разваливаюсь на части. Я вижу людей повсюду. Тени в зеркале, в кустах, за всей моей мебелью. Моя спальня кажется небезопасной. Независимо от того, сколько я стираю свои простыни, моя кровать кажется грязной. Всякий раз, когда я выхожу на улицу, люди наблюдают за мной, выкрикивают мое имя, фотографируют, следуют за мной, и я понятия не имею, там ли он. Может он один из них. Я не могу спать, я не могу есть. Стены словно сжимаются вокруг меня.

— Господи, — бормочет кто-то. Я чувствую, как прогибается диван, и вдыхаю теплый аромат специй, когда Кента садится рядом со мной. Он осторожно кладет руку мне на спину. Когда я наклоняюсь к нему, он начинает легко водить рукой между моими плечами. — Брайар, — тихо говорит он. — Мне так жаль.

— П-почему? — Я сглатываю. — Ты не сделал ничего плохого.

— Но так и есть. Брайар, посмотри на меня. — Он кладет палец под мой подбородок и поднимает мое лицо вверх, пока наши глаза не встречаются. Выражение его лица серьезное. — Мне жаль, — повторяет он. — Мы должны были заметить, что ты чувствуешь себя таким образом. Психологические последствия преследования могут быть очень серьезными, и это нормально. Ради бога, я обучался психологии. Я должен был понять, что ты испытываешь трудности. — Я сглатываю. Он вздыхает, похлопывая меня по спине. — До сих пор ты вела себя так решительно, что я думал, тебя не беспокоят угрозы.

Я смотрю на него так, словно он говорит на другом языке.

— Как они могли меня не беспокоить? — шепчу я. — Какой человек не беспокоился бы?

Он качает головой, глядя на свои колени.

— Мне жаль. Это было невероятно небрежно с нашей стороны. Ты права. Мы строили предположения о тебе, основываясь на том, что видели в СМИ. Это отвратительно.

Я шмыгаю носом и тянусь к коробке с салфетками на кофейном столике.

— Вы не нанимались ко мне в психотерапевты.

— Наша работа — обеспечивать твою безопасность, — заявляет он. — Если ты чувствуешь себя настолько небезопасно, что тебе становится физически плохо, тогда да, мы не выполняем свою работу должным образом. — Он делает паузу, размышляя. — У меня есть кое-какая литература, которая могла бы помочь.

— Ей не нужны книги, ей нужен психотерапевт, — прямо говорит Мэтт. Он выглядит так, словно хочет разбить что-то.

Я вытираю щеки.

— Я знаю, что нужен. Я уже записалась на прием.

— Это здорово, — успокаивает Кента. — А как насчет прямо сейчас? Можем ли мы что-нибудь сделать, чтобы ты чувствовала себя в безопасности в данный момент?

Я вздыхаю. Я уже знаю ответ, но, боже, это так неловко.

— Просто… слушайте, не мог бы кто-нибудь из вас провести со мной ночь?

Они все уставились на меня, потеряв дар речи.

Мои щеки покрываются пятнами, но я бы не добилась так многого в своей жизни, если бы молчала, когда чего-то хочу. Я скрещиваю руки на груди.

— Я имею в виду, двое из вас пойдут спать в домик у бассейна, верно? Если бы кто-нибудь из вас мог просто… пойти поспать со мной в моей спальне. Я продолжаю чувствовать, что кто-то собирается войти, и я не проснусь, и…

— Кого? — решительно спрашивает Кента. — Кого ты хочешь взять с собой?

Мой взгляд метнулся к Глену.

— Ты не обязан, — говорю я. — Это не входит в твои трудовые обязанности.

Он встает.

— Ты платишь нам за то, чтобы мы помогли тебе почувствовать себя в безопасности, ласс, — басит он, шагая по ковру. — Давай же. Пойдем.

Он придерживает дверь моей спальни открытой, и я вхожу внутрь. В комнате темно, лунный свет пробивается в окно, но тени не кажутся такими глубокими с Гленом, стоящим позади меня словно сторожевой пес. Мы замираем на мгновение, затем я киваю на кровать.

— Ты можешь раздеться, — говорю я ему. — Тебе не обязательно спать в штанах.

Он колеблется, затем медленно расстегивает рубашку. Когда он снимает её, я вижу ещё больше шрамов, покрывающих кожу его предплечий. Я поворачиваюсь к кровати как раз в тот момент, когда он тянется к своему ремню, откидываю покрывало и забираюсь под одеяло. Позади меня раздается звук расстегивающейся молнии, затем шуршание ткани, когда брюки Глена падают на пол. Я чувствую, как прогибается матрас, когда он забирается в кровать рядом со мной. Я лежу так несколько секунд, мое сердце колотится где-то в горле.

Я не помню, когда в последний раз спала с мужчиной. Я не большая поклонница секса, но когда он все-таки случается, последнее, чего я хочу, — это чтобы парень потом оставался рядом. Но прямо сейчас, здесь, в темноте, ощущение того, что он так близко, лучше, чем я когда-либо могла себе представить.

— Всё в порядке? — тихо спрашивает Глен.

Я киваю, придвигаясь немного ближе. Я так близко, что чувствую его запах. Его глубокий древесный аромат струится по моим венам, смягчая мои мысли гораздо лучше, чем Ксанакс^[27]. Впервые за неделю мой мозг, наконец, поддается тяжелому, давящему изнеможению, замедляется и с жужжанием останавливается. Я сворачиваюсь калачиком, кладу голову на его подушку и позволяю ровному звуку его дыхания убаюкать меня.

Глава 17

Глен

Я лежу как можно неподвижнее, наблюдая, как тонкий луч солнечного света проникает в комнату. Проходят минуты, полоса желтого света медленно движется по ковру, затем по кровати, пока, наконец, не падает на щеку Брайар, освещая ее волосы яркими золотыми прядями.

Я едва спал этой ночью. Я не мог. Я чувствовал себя слишком плохо.

Вчера мы облажались.

Я вспоминаю неприкрытый страх на лице Брайар, когда нашел её распростертой на полу в ванной, и подавляю дрожь. Мы занимаемся всем этим слишком долго, чтобы не заметить, когда клиент страдает. Настоящим шоком было увидеть её такой хрупкой прошлой ночью; еще большим шоком стало то, что она попросила меня остаться с ней. Я предполагал, что она выберет кого-то другого. Кента — самый очевидный вариант, и даже несмотря на то, что она и Мэтт враждуют, очевидно, что их влечет друг к другу. Я не знаю, какая бы женщина пригласила бы в свою постель какого-то гигантского, покрытого шрамами Халка. Но она выбрала меня. Она даже не колебалась.

Я этого не понимаю.

Она шевелится. Её пухлые губы приоткрываются, и мягкое дыхание откидывает прядь волос с щеки. Её большие глаза медленно открываются, и она моргает несколько раз, прежде чем фокусирует свой взгляд на мне.

— Доброе утро, — бормочу я.

Она медленно потягивается, тихий звук срывается с её губ, когда она разминает свои затекшие мышцы. Здорово. Я думал, что одним из преимуществ бодрствования всю ночь будет отсутствие утреннего стояка, но, по-видимому, это не так.

— Доброе, — бормочет она, затем откидывается на подушку, глядя на меня. Её глаза пробегают по моему лицу, и я внезапно осознаю, насколько мы близко. Всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Я вижу каждую деталь её лица: нежную, гладкую кожу, длинные ресницы, крошечную россыпь золотых веснушек на переносице. Я так очарован, что мне требуется секунда, чтобы понять, что она также может видеть каждую деталь моего лица.

Дерьмо.

Я отворачиваюсь, чтобы смотреть в потолок, но её рука внезапно взлетает и хватает меня за челюсть. Всё во мне замирает, когда подушечки её мягких пальцев гладят мою щетину.

— Зачем ты это делаешь? — шепчет она, ее голос хриплый и низкий ото сна.