— Мм. — Я провожу пальцем по его рубашке. — Я тоже тебя люблю.

У него перехватывает дыхание. Он весь замирает, если не считать одной руки, успокаивающе поглаживающей вверх и вниз по моей спине. Я прижимаюсь к нему, чувствуя, как удушающий узел сильных эмоций в моей груди медленно ослабевает и распутывается. Я почти засыпаю, когда чувствую, как что-то теплое капает мне на волосы. — Я… ты плачешь?

Я пытаюсь поднять взгляд и всмотреться в его лицо, но он лишь крепче прижимает меня к себе. Его грудь вздрагивает подо мной. Ещё одна слеза падает мне на щеку.

Позади нас открывается балконная дверь, и входят парни.

— Она спит? — спрашивает Кента. Я качаю головой и не успеваю произнести и звука, когда Мэтт начинает говорить.

— Мне жаль, — выдыхает он. — Мне жаль. Мне так жаль, что я облажался. Мне так, блять, жаль.

По тону его голоса я понимаю, что он говорит не о том, что произошло сегодня. Я пытаюсь вылезти из его хватки, чтобы дать мужчинам поговорить, но Мэтт хватается за меня, как за спасательный круг, и притягивает обратно к себе на колени.

— Тебе не за что просить прощения, — говорит Кента со спокойным лицом. — Ты это знаешь.

— Никогда не винил тебя, — хрипло бормочет Глен, подходя и становясь рядом со мной. — Мы оба сделали бы то же самое. Ты просто выполнял приказы. — Его рука опускается к моему лицу, и он обхватывает мою щеку мозолистыми пальцами. Я наклоняюсь навстречу прикосновению.

— Я знаю, ты не винишь меня, — протестует Мэтт. — Но…

Кента кладет руку ему на плечо.

— Отпусти это чувство, — мягко говорит он. — Время пришло.

Мэтт отрывисто кивает.

Я улыбаюсь, смотря на него снизу вверх.

— Означает ли это, что ты наконец-то пойдешь на терапию?

Он неуверенно смеется, кивая.

— Я не хотел… — слова застревают у него в горле. Я внезапно понимаю.

— Ты не хотел забывать о том, что произошло. Ты наказывал себя кошмарами и флэшбеками.

Его горло подрагивает, когда он сглатывает. Глен неловко хлопает его по спине, и я закатываю глаза. Эти люди вместе прошли через ад, и хлопают друг друга по спине словно парни из братства. Я хватаю Глена за запястье и дергаю к себе вниз.

— Обними его, — приказываю я. Он подчиняется и обнимает нас обоих. Через мгновение Кента делает то же самое, присаживаясь рядом на корточки и присоединяясь к нам. Какое-то время мы просто сидим, прижавшись друг к другу. Я сворачиваюсь калачиком между ними, вдыхая их запахи. Это потрясающее ощущение.

Однако в конце концов кто-то сдвигается и врезает локтем мне в бок, от чего я шиплю.

Мужчины встают. Мэтт поднимает меня и несет внутрь. Остальные следуют за ним, закрывая за собой балконную дверь. Кто-то устроил что-то вроде гнездышка на гигантском диване, притащив все стеганые одеяла и мягкие подушки, которые только были в номере.

— В одной кровати мы не можем разместиться так, чтобы всем было удобно, — объясняет Кента. — Если захочешь, можешь спать в своей комнате, но мы хотели бы провести сегодняшнюю ночь с тобой.

Я киваю и зарываюсь в одеяла, дрожа. Парни ложатся вокруг меня. Я быстро засыпаю, уткнувшись головой в чье-то плечо, пока кто-то другой нежно гладит меня по волосам.

Глава 52

Брайар

Я просыпаюсь в клубке из рук и ног. Глен спит, прижавшись грудью к моей спине, его губы касаются внутренней стороны моей шеи. Мэтт лежит с другой стороны от меня, его тяжелая рука перекинута через мою талию. Что-то сжимается у меня в груди, когда я понимаю, что Кенты здесь нет, но, думаю, в этом есть смысл. Должно быть, он на утреннем дежурстве.

Интересно, что будет теперь, когда угроза устранена? Расслабятся ли ребята? Перейдут ли к следующему клиенту? Конечно, мне всё равно понадобится хоть какая-то охрана, но, поскольку, меня больше не преследуют, три бывших САСовца, вероятно, излишни. Я могла бы нанять обычного офицера для личной охраны.

От этой мысли у меня в животе всё сжимается. Если ребята возьмутся за другую работу, они снова окажутся в опасности. Вчера они чуть не погибли, и я знаю, что это далеко не самое опасное задание, которое у них когда-либо было.

Но я так же знаю, что не могу держать их рядом с собой. Они бы заскучали, сопровождая меня по магазинам и отгоняя папарацци, пока я иду на поздний завтрак. Последнее, чего я хочу, это чтобы кому-то из них стало скучно.

Так что я действительно не знаю, к чему это всё меня приведет.

Мэтт ворчит, когда я осторожно высвобождаюсь из его хватки, выскальзываю из дивана-кровати и пробираюсь по толстому ковру на кухню. Я наливаю себе кофе, когда замечаю движение на балконе. Кента сидит на солнышке с книгой на коленях. Я наливаю вторую чашку, затем выхожу наружу, чтобы присоединиться к нему.

В Лос-Анджелесе потрясающе красивый день. Небо ярко-голубое, совершенно безоблачное. Город раскинулся под нами, как декорация к фильму. Я уже вижу, как начинается утренняя пробка, крошечные цветные машинки выстраиваются в длинные очереди, заполняя дороги. Трудно поверить, что в остальном мире всё идет своим чередом, как будто вчера не произошло самое ужасное мероприятие в моей жизни. Это в некотором роде утешает. Жизнь продолжается.

Я касаюсь макушки Кенты.

— Доброе утро, — говорю я, ставя кофе на столик у его локтя.

Он откладывает свою книгу.

— Доброе утро. Как ты себя чувствуешь сегодня, милая?

Я разминаю плечи, раздумывая. Всё тело ломит, швы болят и зудят. Однако неприятная тошнота, начавшаяся вчера вечером, наконец-то прошла, и голова болит не так уж сильно, даже при ярком солнечном свете.

— Голодной, — решаю я, и он смеется, доставая свой телефон.

— Могу сделать так, что полный английский^[75] окажется тут уже через двадцать минут.

— Вау, — протягиваю я. — Вы все действительно ангелы. Подвинься. — Я мягко отталкиваю его руки и забираюсь к нему на колени. Мгновение он выглядит удивленным, затем обнимает меня, позволяя прижаться к нему, как кошка. Я утыкаюсь лицом в мягкую ткань его льняной рубашки, вдыхая аромат специй. — А как ты себя чувствуешь? — бормочу я.

Он смотрит на открывающийся вид.

— У меня всё хорошо, — беспечно говорит он. — Радуюсь, что все мы в порядке.

Я поднимаю на него взгляд. Сегодня в нем что-то изменилось. Кента всегда сдержан, но он кажется более отстраненным, чем обычно, как будто не хочет смотреть мне в глаза. Я ловлю его лицо и притягиваю для короткого поцелуя, но он слишком быстро отстраняется. Между нами словно выросла стена.

Я прижимаюсь к его груди, тянусь за своим кофе и решаю не настаивать. Я не единственная, кому нужно оправиться от того ужасного мероприятия; вчера его дважды чуть не взорвали. Он, вероятно, пытается переварить это.

Некоторое время мы молчим, наблюдая, как город движется под нами. Я чувствую, как его сердце ровно бьется у меня под ухом, и тереблю пуговицы на его манжетах.

— Что теперь будет? — спрашиваю я в конце концов. — Вы, ребята, перейдете к следующему клиенту?

— Ну, нам придется обсудить это всем вместе. Обычно мы остаемся с клиентом на небольшой период после. Ты окажешься в эпицентре ажиотажа СМИ, а подобные мероприятия могут поощрить подражателей.

— Подражателей?

Он кивает.

— Неуравновешенные люди, которые видят, сколько внимания привлек преследователь или как близко он был к тому, чтобы действительно убить тебя, и вдохновляются сделать то же самое.

Мое сердце немного замирает.

— Отлично, — бормочу я. — Я думала, что наконец-то всё кончилось.

Он осторожно проводит рукой по моей спине.

— Поверь мне, угроза намного, намного ниже, чем при наличии подтвержденного преследователя. На самом деле, это всего лишь мера предосторожности.

— Мм. — Я беру его за руку, и он смотрит вниз на свои грубые пальцы, переплетенные с моими. Его вздох щекочет волосы, упавшие на мою щеку.

— После этого… не знаю. Я чувствую, что готов к перерыву. Мне бы не помешал отпуск.