Наверное, это неправильно, что я завожусь от того, что кто-то слушается меня, когда я говорю им не прикасаться ко мне. Но люди постоянно прикасаются ко мне без моего согласия. Я не могу выйти из своего дома и не оказаться схваченной фанатами, умоляющими обняться и сделать селфи, или не оказаться в толпе папарацци, окружающих меня своими телами. Кента ничего не сделает, пока я ему не прикажу, и от этой мысли меня обдает жаром.

Я оглядываюсь на Глена.

— Ты не возражаешь?

— Почему я должен возражать? — бормочет он с выражением лица, которое я не могу прочитать. — Не мое дело.

— Я не хочу вызывать разногласия между вами тем, что пересплю с обоими.

Кента смеется.

— Мы к этому привыкли.

— Не так уж много девушек было в САС?

— Неа. Они позволили женщинам вступить в их ряды, только после нашей отставки. Но я не это имел в виду. — Его взгляд падает на мои губы. — Глен, Мэтт и я часто делили женщин.

Он произносит это так непринужденно, будто это не самое ошеломляющее предложение, которое когда-либо могло слететь с его уст. Я пристально смотрю на него.

— Вы что?

Он пожимает плечами.

— Это долгая история.

— У вас были групповушки. С женщинами. Регулярно.

— Не знаю насчет регулярно…

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Глена. Его щеки пылают, пока он смотрит на меня.

— Когда ты заканчиваешь дежурство?

Глен смотрит на часы.

— Через двадцать минут.

— Хочешь присоединиться?

Его губы приоткрываются.

— Да.

Святое дерьмо. У меня будет тройничок. День действительно становится лучше.

— Отлично. — Я хватаю Кенту за воротник, поднимая его с дивана. — Я просто буду держать его на грани, пока ты не придешь. — Кента стонет, низкий, глубокий звук вырывается из его груди, пока я практически тащу его в свою спальню. Отбросив в сторону свой чемодан, я веду его к кровати, кладу руки ему на плечи и толкаю на матрас. Он смотрит на меня, его глаза темнеют.

Глен делает шаг вперед, чтобы закрыть дверь.

— Могу я дать тебе совет? — спрашивает он с порога.

Я сажусь сверху на живот Кенты, расстегивая пуговицы на своей рубашке.

— Я знаю, в какую дырку нужно всунуть, спасибо.

Глен хихикает.

— Останься в каблуках. Они сводят его с ума.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть вниз на Кенту, который пристально наблюдает за мной.

— И сейчас тоже? — Я практически мурлычу. Он проводит рукой по моей ноге, не отрывая от меня взгляда.

— Ты потрясающая, — говорит он, его голос становится ниже. — Ты всегда выглядишь потрясающе.

Его глаза почти до боли искренние, и я чувствую, как сердце трепещет у меня в груди. Встряхнувшись, я протягиваю руку, чтобы распустить свой конский хвост.

Кента собирается снять свою рубашку, но я хватаю его за руки, останавливая.

— Нет, — приказываю я. — Я тебя раздену.

Он замирает, позволяя мне расстегнуть его белоснежную рубашку и стянуть её с его плеч. Я пробегаю глазами по его мощной мускулистой груди. Он немного худее Глена, но такой же подтянутый, а его кожа золотистого цвета. Я провожу кончиками пальцев по его прессу, наблюдая, как мышцы напрягаются под моими прикосновениями, затем тяну его за плечо. Я хочу получше рассмотреть его заднюю часть.

— Повернись.

Он колеблется, небольшая морщинка появляется на его лице.

Я делаю паузу.

— Кента?

Он поворачивается, открывая моему взгляду свою спину. Мой рот приоткрывается.

Да, его татуировка великолепна. Это замысловато изображенный феникс, поднимающийся из столба дыма. Детальная проработка невероятна. Я вижу каждое отдельное перышко на крыльях птицы.

Но это не то, что привлекает мое внимание. Я наклоняюсь вперед, чтобы рассмотреть поближе. Под густыми чернилами кожа покрыта ужасного вида шрамами, пересекающими его спину крест-накрест. Некоторые из них толстые и вздувшиеся, а другие тонкие, словно от лезвия ножа. Едва ли миллиметр его кожи остался невредимым.

На секунду я застываю, гнев поднимается во мне. Тот, кто ранил Глена, добрался и до Кенты. Они порезали его. Они искромсали ему спину. Кипя от злости, я наклоняюсь и целую цветок огня, струящийся изо рта феникса. Кента расслабляется подо мной.

— Есть что-нибудь, чего я не должна делать? — тихо говорю я.

Я практически слышу как он улыбается.

— Я в порядке, Брайар. Правда.

— Хорошо. — Я опускаю руки к его ремню и тяну. — Тогда снимай свои штаны.

Он смеется, соскальзывает с кровати и сбрасывает брюки. У меня практически слюнки текут, пока я пялюсь на его мускулистые бедра и обтягивающее черное нижнее белье. Он хочет вернуться на кровать, но я кладу руку на его пресс, прижимая его к стене.

— Стой там, — приказываю я, мой голос внезапно охрип. — Сними свое нижнее белье.

Он молча скидывает свои боксеры, оставляя их на полу. Он большой. Наверное, не такой большой, как Глен, но все равно такой большой, что у меня от нервов сжимается живот.

— Не двигайся, — шепчу я, обхватывая пальцами его стояк. Я провожу кончиками пальцев по нежной, бархатистой коже. Кента вздрагивает, но остается неподвижным. Я чувствую, как он пульсирует в моей руке.

Взглянув на него, я падаю на колени. Он резко втягивает воздух. Я наклоняюсь вперед и целую каплю его возбуждения, блестящую на головке. Жар пронзает меня, когда я ощущаю пьянящий мужской вкус во рту. Я не ожидала, что он такой вкусный.

— Ты должен будешь сказать мне, если я сделаю что-то, что тебе не понравится, — мягко говорю я, щелкая языком, чтобы слизнуть следующую появившуюся капельку влаги. — Я никогда не делала этого раньше. — Он застывает, удивленный, и я смеюсь. — Я знаю, знаю. Все думают, что я следующая Вавилонская блудница^[32]. Но, честно говоря… — Я оставляю поцелуй под его стволом. — Мне никогда раньше не хотелось становиться на колени перед мужчиной.

— Я так не думаю о тебе, — говорит он хрипло.

Я поднимаю на него взгляд. Его взгляд темный и затуманенный, сфокусированный на мне.

— Я знаю это, — шепчу я, затем обхватываю его губами, заглатывая так глубоко, как только могу.

Реакция не заставляет себя ждать. Кента задыхается, отчаянно дергаясь на моем языке. Он удивительно приятно ощущается у меня во рту; восхитительно твердый и мягкий одновременно, как горячий железный прут, завернутый в бархат. Я радостно мычу и начинаю двигаться, двигая ртом вверх и вниз по его длине. Всё тело Кенты дрожит подо мной. Еще больше предэякулята появляется на его головке, и вместо того, чтобы лизнуть, я начинаю сосать, сильно.

Его руки опускаются к моей голове, пальцы запутываются в моих волосах, когда его колени подгибаются.

— Брайар…

— Тсс, — говорю я ему. — Не двигайся. — Звук, полный боли, исходит из его горла. Я сосу в течение следующих нескольких минут, сохраняя сильное давление своих губ. Ровные, непрекращающиеся толчки у меня во рту становится всё более отчаянным, и его бедра начинают дергаться под моими руками.

— Брайар, пожалуйста, милая… — Руки Кенты скользят по моим волосам. Я поднимаю на него взгляд. Его красивое лицо напряжено, искривлено от удовольствия и агонии. — Пожалуйста, просто… пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе, — умоляет он. Горячее чувство силы захлестывает меня, и я улыбаюсь. Прямо сейчас я — та, кто всё контролирует. И это потрясающее ощущение.

Я слегка отстраняюсь, чтобы произнести:

— Скажи мне, — шепчу я. — Когда будешь близок к тому, чтобы кончить.

Он медленно кивает, его грудь тяжело вздымается. Я продолжаю отсасывать ему, двигаясь вверх и вниз по его длине, и просовываю одну руку между своих бедер.

Кента опускает взгляд и замечает, что я трогаю себя. Очевидно, это его переломный момент. Его бедра выгибаются, и он вздрагивает всем телом, сильно дергая меня за волосы.

— Брайар… — вскрикивает он. — Остановись! Иисусе, милая, я не могу…

Я осторожно отстраняюсь, пока он не выскакивает у меня изо рта. Тяжело дыша, Кента крепко сжимает основание своего влажно блестящего члена в кулаке. Я поднимаю на него взгляд.