Я стояла под смятым козырьком остановки и смотрела, как из наполовину оторванного жёлоба льётся ручьём вода. А дождь долбил по жестянке крыши, всё сильнее и сильнее. И слёзы текли и текли по моим щекам. И всё не кончались. Как же меня эти два месяца издёргали…

И тут меня строго спросили:

— Вас кто-то обидел?

По хорошему, полагалось вздрогнуть. Уж больно неслышно подошёл этот дяденька. Вот только что я тут предавалась меланхолии в полном одиночестве — и вдруг… Я вытащила из сумки платочек, вытерла глаза, высморкалась. Неудобно как-то. Он терпеливо ждал.

Я посмотрела на него — нет, не дяденька. Дедушка. Седой почти совсем. Я вздохнула. Почему бы и не ответить? Нормально же человек спросил. И вообще, я беспричинное хамство не очень практикую…

— Да вы знаете, нельзя сказать, что именно обидел. Жизненные обстоятельства так сложились.

— И всё же. Отчего вы смотрите на ворота училища и плачете? Я наблюдал за вами более десяти минут.

Ну вот зачем? От этих слов стало ещё хуже и слёзный поток открылся с новой силой. Был дождь. Не было автобусов. И больше не было людей. И как-то так вышло, что я рассказала этому случайному человеку нашу с Вовой скандальную историю женитьбы и вот это вот всё…

Он коротко пожал мне руку:

— Не расстраивайтесь. Всё будет хорошо, — разбрызгивая лужи и надсадно гудя подошёл сорок четвёртый, — Этот вам подходит? Езжайте. И не плачьте. Всё хорошо. Это поправимо.

Автобус закрыл двери и пошёл, оставив на остановке странного седого старика со строгим взглядом. А следующим утром мне позвонил Вовка, буквально на пять секунд:

— Любимая! Ты не поверишь! Мне дали увольнение на субботу. Всё, я бегу. Целую тебя, пока!

В трубке коротко загудело, а я стояла, тупо таращилась на неё и думала: вот кто это был? Ангел?

И КАК-ТО ПРОНЕСЛО…

Субботу я ждала с замиранием сердца.

Почти весь этот день (и конечно же ночь) мы провели, обнимая друг друга. И просто, и разговаривали, и ели рядом, и книжки читали, прижавшись друг к другу боками. И, конечно же, любили друг друга. Кхм, неоднократно, да.

Ни-ко-го в гости звать не стали и сами никуда не пошли. И даже гулять не выползали, тем более погода стояла промозглая.

Утром в воскресенье Вова уехал в часть, сказал, чтоб я по сырости к нему не каталась, не морозилась. Пока обойдёмся телефоном.

А в среду звонит, взбудораженный такой! Приехала в ИВВАИУ какая-то очень высокая Московская проверка. И ради такого случая начальство объявило внеочередные соревнования, в том числе забег на пять километров с условием: кто выиграет — увольнительная гарантирована. А чтобы перед Москвойрезультатами блеснуть, курсантам вместо сапог выдали кроссовки. Ну, в кроссовках-то мой как побежал! Новый рекорд училища поставил.

Я про этот забег ещё с прошлой жизни помню, Вовкин рекорд восемь лет ещё никто перебить не сможет.

Так что, можно сказать, с кровью увольнительную вырвал. И со спокойным сердцем ко мне пришёл.

А после того случая как будто и отпустило всех. То ли у начальства гнев остыл. То ли впрямь какое-то вразумление в их головы пришло. Но стал мой милый приходить домой по выходным. И слава Богу.

УСТАКАНИЛОСЬ

С этого момента всё как будто устаканилось, и я успокоилась, перестала судорожно скучать по мужу (переключилась в режим «скучать уравновешенно»). Учился он нормально, чего-то там экспериментальное в составе группы разрабатывал, по спортивным дисциплинам вообще со всех сторон молодец, в общем плане особо не косячил. А неделю (да даже на крайний случай две) разлуки пережить куда проще, чем четыре месяца.

Необходимость урывать минуты у забора отпала, и я стала на час-два после института заходить к отцу в магазин. Купила себе за сто писят тыщ орало (ну, мегафон или как он там называется) и прохаживалась от них неподалёку. Зазывалой работала, короче. А заодно раздавала простые бумажные визиточки, прямо дома распечатанные, с рекламой ателье домашнего текстиля (готовое и на заказ) и попутно магазина. И я вам скажу, сразу продажи вверх поползли! Реально! Работает!

Ещё бы оно не работало, на Урицкого магазины по тридцать лет уж зазывальщикам проплачивают.

Ремонтик в будущем центре двигался медленно, но верно. Есть у меня такая сторона — куркулить. Если маячит какая-то цель, ей будет всё подчинено. И даже если ручеёк притекающих денежек вдруг увеличится — в моей личной жизни практически ничего не изменится. Во всяком случае, до тех пор пока моя цель не будет достигнута.

Вот сейчас, например, я продолжала скромно жить на четыреста тысяч в месяц. А что такого? Семьи как-то живут, а я фактически одна. Бабушку содержать не требуется, наоборот, она ещё и подкидывает со своей пенсии. Вовка большую часть в училище. Так что на себя мне более чем хватало. Да, закрыла раза гештальт с этим ожерельем и одежды приличной купила — всё. Дальше делаем вид, что ничего не происходит. Всё в цель.

Моя пустая конурка сперва обзавелась новой сантехникой и трубами (по будущим нормативам, да-да, из расчёта на взрослых и детей), потом внутренними немногочисленными стенами, побелилась и покрасилась. Потом мне застелили пол каким-то специальным очень прочным линолеумом. На этой фазе работ я решила, что пора уже заделывать дверь в подъезд (пока ко мне проверяющие не пришли), и окно кухни (то есть бывшей кухни) преобразилось в пластиковую входную дверь со стеклопакетом, с узким стеклянным окошком рядом. Редкость тогда была это — стеклянная дверь. Всё больше как-то железные. Поэтому я, презрев сомненья, заказала и налепила поверх стекла плёнку со знакомой надписью: «ЕСТЬ ПРОБЛЕМЫ? ЗВОНИ 02!» Наглеть так уж последовательно.

Вот эта бывшая кухня должна была стать одним из немногих помещений чисто коммерческого профиля в моей схеме. Парикмахерская. Должно же быть что-то для поддержки штанов, правильно?

За время ремонта я уже накупила целую кучу всяких обеззараживателей, сушилок, и даже вот эту бандуру для сушки башки, причёски делать. Вместо кухонной раковины мне установили специальную, повесили зеркало, стиралку-автомат подключили. Кресло клиентское мы подобрали такое нормальное. Полный фарш, короче.

Двоих парикмахерш я нашла по своим старым контактам. Классные мастерицы, хотя пока ещё и очень молодые.

Договорилась сразу: плачу́ хорошо. Независимо от потока клиентов. Но выручку сдаём полностью. Не обижайтесь, говорю, девочки — никаких левых заказов. Я столько сюда вложилась, мне отбивать и отбивать. Так что работа под камерами. И строго через кассу. Кассу простенькую им поставила, учёт-контроль организовать. Предупредила: подозрение на воровство — сразу досвидули. На таких условиях ко мне очередь выстроится. Да, рабочий день длинный. Но оклад — миллион. Учитывая, что работать они будут два через два, это за полмесяца, фактически. Почти в три раза дороже, чем везде, поди-ка найди такую работу. Обсудили вопросы премиальных, если выручка больше определённой суммы. В общем, все остались друг другом довольны.

А вместо камеры муляж повесили с мигающим светодиодом, мдэ…

Короче, парикмахерская запустилась с двадцать пятого октября, открылись мы с претензией — вход облепили шариками, музыку завели. Поскольку выход на остановку и проходимость хорошая, этого на удивление и хватило. Заработали хорошо прям сразу.

Одно только меня смущало. Мы немного не проходили по нормо-площадям. Можно было, конечно, обозвать пустующий пока будущий танцевальный зал подсобным помещением парикмахерской или заявить, что детский санузел тоже к ней относится, но прокатит ли…

Я сильно надеялась на декабрь (месяц подарков и всё такое, я даже текст для кричалки-зазывалки себе подкорректировала). Мне нужно было поставить хотя бы часть стеклянного павильона, лавочку туда, обозвать его «зоной ожидания» — и всё, считай, с этой стороны наступит полный ажур.

ТЯЖКИЕ ДУМЫ

Октябрь тысяча девятьсот девяносто пятого почти закончился. И вдруг, внезапно и непонятно по какой причине, я стала возвращаться в будущее всё чаще и чаще. Не раз в месяц. И не раз в неделю-две даже, а каждую ночь. После всех редких и плавных возвращений это звучало как зуммер.