Вот и я — таращилась на чахлые кусты, весело зеленеющие крохотными листочками. Мысли текли плавные, как медузы. Всё радуется жизни и весне, даже такие вот задохлики. Хорошо бы цветочков посадить и вообще как-то подумать на предмет облагораживания нашего мини-скверика…

— Ты чего? — в поле зрения появилась Анна.

Затупёж мгновенно прошёл, словно пелену сдёрнули.

Я облокотилась о широкий подоконник:

— Да вот, думаю: цветов посадить, что ли?

Аня повторила моё движение и тоже уставилась в окно.

— Ну я не знаю… Как тут перекапывать-то? Ломами долбить? — выдала она после минутного созерцания.

Земля вокруг кустиков была утоптана до состояния почти бетона. И старательно выскоблена. Именно выскоблена, а не выметена. Я вам клянусь. На грустной утрамбованно-серой почве явственно виднелись следы прутьев от берёзовой метлы. Принято тогда так было, понимаете — вычищать всё до упора. Вот листья опавшие, например. Как их под деревьями оставить? Ветер дунет — они же полетят. Непорядок. Тем более — улица центральная. Поэтому дворники здесь работали тщательно даже в самые смутные времена. А чтоб листья создавали меньше мусора, выскабливали всё в ноль. Вместе с частью полезного слоя. И, подозреваю, с частью корневищ травы, потому как газоном эти залысины можно было назвать разве что условно.

— В горзеленхоз, что ли, позвонить? — вслух подумала я, — Сейчас самое время озеленения. Пусть пришлют нам пару бортов хорошей земли да рассады?

Насколько я помню, такое практиковалось.

— А-а, чтоб не копать, а так, сверху разровнять?

— Ну да. Заборчик бы маломальский сварганить, чтоб никто по газонам не шарился, а то ведь опять утопчут всё.

— Ты сперва землю выпроси, потом будешь заборчики придумывать.

— Тоже верно…

ТИХИЙ ВЕЧЕР

В шесть часов мы решили, что трудовой подвиг на сегодня закончен и сели пить чай с остатками пряников. В субботу вечером существовал изрядный риск не уехать домой позже восьми, так что через часок народ потихоньку потянулся по домам. А к Анне — вот сюрприз! — наоборот явился Дима. И пошли они гулять. А мы с Вовкой не пошли. Во-первых, он с этой плиткой устал по самое не могу, а во-вторых, надо было на ужин что-то сообразить существенное, а то ведь чай с пряниками — это так, баловство. А ещё нам тут сколько книг притащили! Часть я даже и не читала, между прочим. А по честному — и не слышала про таких авторов.

Так что мы тушили мясо с овощами, обложившись книжками. А потом неторопливо и вкусно кушали, опять же обложившись книжками и иногда обсуждая интересные места. Идиллия, можно сказать.

ПОТОКИ РЕАЛЬНОСТИ

Их, наверное, по-разному можно назвать. Зеркала. Вероятности. У Пратчетта, помнится, были даже штанины времени — типа, место, где реальность разветвляется. Теперь я видела их в каждый переход.

Ныряешь в сон — а там эти ленты реальностей. Потоки. Магистрали. Всё чётче и чётче.

Их было множество. Десятка три, пожалуй, только в том пучке вероятностей, в котором присутствовали мы. А где-то там, в окружающем трудноосознаваемом нечто, ощущались ещё. Другие версии событий. Отклонившиеся от нашего сюжета где-то раньше. И было сильнейшее искушение найти их — более ранние ответвления. Заглянуть. Узнать — как оно там? Очень любопытно, правда. Что там? А если СССР не распался? А глубже копнуть — если товарищ Сталин не остановился в Берлине, а дошёл-таки до Атлантики? А если индейцы не поверили белым пришельцам с больших кораблей? Или вообще, например, Колумб не доплыл до Америки, а помер где-нибудь на полпути от какой-нибудь лихорадки? Как оно тогда сложилось?

Но отправляться в такую даль я опасалась по целому ряду причин. Для начала — тупо боялась потеряться. Не такой уж я мастер хождения между мирами. А кроме этого — боялась залипнуть, приклеиться к какому-нибудь ещё персонажу, да и остаться там…

Нужные мне вероятностные линии отыскивались интуитивно, почти автоматически. Наверное, так бессознательный младенец узнаёт мать по запаху, по голосу — по совокупности ощущений, так скажем. Остальные, чужие, тоже воспринимались чётче, но приближаться к ним я опасалась ещё сильнее — ведь скорее всего, там есть другие я, мои личные зеркала, смотреться в которые, я чувствовала, было вдвойне чревато «умножением сущностей».

ЗАРАБАТЫВАЮ. И ТРАЧУ!

Воскресенье было почти точным зеркалом субботы, за исключением того, что с утра за мной заехал папа, и мы быстренько пронеслись-порешали всякие совместные и не очень дела. Как я и ожидала, по итогу у меня на руках оказалась некоторая кучка денежек. Кое-что можно и прикупить.

По дороге обратно я попросила:

— Пап, а мы с тобой не сможем завтра-послезавтра в одно место съездить, тут, недалеко от Иркутска?

— Что за место?

— Исправительное, так скажем.

Папа посмотрел на меня в зеркало с величайшим удивлением.

— Туда-то тебе зачем?

— Мебель они делают. Как раз такую, как мне надо. И недорого.

— Ну, раз надо… съездим.

6 мая 1996, понедельник.

Понедельник был снова суровым рабочим буднем, так что Вовка ушёл на курсы, Аня — в институт, за формой желающие поехали уже без меня (нашлись организаторы-активисты), а я осталась на боевом дежурстве. Вот когда народ повалил, скажу я вам! Проснулись школы, ехали учителя с целыми пачками фоток и в столовой у меня сидела аж очередь.

К обеду прибежала Аня, сменила меня, и мы с папой помчались в логово ФСИН.

В место не столь отдалённое я позвонила заранее, так что нас ждали. Не скажу вам, куда мы поехали и вообще, вдруг это официально нельзя. Но как-то ребята эти вопросы решали, во всяком случае, столярный цех в те годы работал вполне активно. Я (в прошлой жизни) для работы несколько раз рамки под картины у них заказывала, но делали умельцы абсолютно всё, вплоть до самых фендибоберных гарнитуров, если хотите — и с выжиганием, и с резьбой, насколько фантазии хватит — только давайте чёткий эскиз с размерами. Что самое примечательное, ценник был раза в четыре ниже, чем в магазинах. Приятный, тысызыть, бонус.

Заказала я пока шесть столов — тупо шесть одинаковых, максимально простых, а-ля «старая таверна». И как я люблю, чтоб «фирма Собакевич» –монументально и неубиваемо. И к ним двенадцать лавок такого же формата. Ценник оказался даже сильно интереснее, чем я предполагала. Не буду излагать свои экономические соображения, мда. Нам же, во всяком случае, лучше. Денег, что особенно приятно, не взяли. Сказали: только после изготовления. Дней через десять.

И так, товарищи, меня воодушевила оставшаяся кучка денег на руках, что я предложила папе — раз уж катаемся — до баз проехать. Хочу печку, аж кушать не могу. Есть у нас одна контора, которая торгует всяким для общепита, садиков и школ — такое.

Печки предлагались разнообразные. Некоторые такие огромаднищие, что аж страшновато как-то было. Я выбрала одну из самых скромных, хотя по бытовым меркам она, конечно, тоже смотрелась здоровенной. Всё как я хотела, с духовкой. А кроме печки — ещё и здоровенную такую бандуру, типа преогромного термоса с подогревом и крантиком. У него было длинное и многосуставчатое название, но по сути — это тот же титан, какие в междугородных поездах в каждом вагоне стоят, только там встроенные. Так что пусть так и будет — титан. И плюсом к этому великолепию — две кастрюли, на пятнадцать и на двадцать литров. Я прошлась по торговому залу, оформленному скорее как склад. А что? Вот уеду в деревню, заведу коз и буду в этих бачках сыр варить.

Так, стоп! Я резко остановилась. Не. Смешивать. Две. Разные. Реальности!!!

Что-то аж пот холодный прошиб. Только психических расстройств мне не хватало! И как их, кстати, назвать? Не шизофрения же? «Расстройство восприятия пространственно-временного континуума»?

Да уж…

Здесь деньги взяли сразу, выдали кучу бумаг, доставку печки и титана назначили на пятницу. Ну, так даже и лучше — уже спокойнее будет. А кастрюли мы сразу забрали, чего их курьерами возить.