Бабушка встала на пороге в зал и вид у неё сделался решительный, словно она приняла вызов немедленно пронестись по этому лабиринту.

— Да погоди! Ты мыться-то пойдёшь? Я щас разберу тут…

— А полотенце моё?

— Принесу.

— В верхнем ящике!

— Ага.

На самом деле у меня не всё так прям ужасно было. Основная часть рулонов лежала уже у меня в комнате. Да, прям посередине — как минимум, до января это место совершенно свободно. Те куски и обрезки, с которыми я возилась вчера, были быстренько водворены в общую поленницу. Всё! Ходить можно!

Теперь чай заваривать. Чай у нас — первейшее дело.

Потом мы пили чай, а бабушка рассказывала мне всякие новости про родственников. Не то что бы три тома «Санта-Барбары», но занимательно. Потом уже я рассказывала ей про своё горюшко, и что мужа, скорее всего, не отпустят на выходные до самого нового года. На этом месте она сурово поджала губы и выдала вердикт:

— Сволочи!

Мы с минуту посидели молча, потом она меня утешила:

— Ну ничё, с войны-то подольше ждали. Все ж таки он здесь.

Я вздохнула:

— Ну да. И сходить поговорить могу.

— Ну вот. Ничё. Не заметишь, как год пройдёт.

Эх, блин… Сильно на это надеюсь…

— Ой, ба! Я же тебе отдельный телефон поставила! Только номер у тебя теперь будет другой.

— Да? А где?

— Да прямо у тебя на комоде стоит!

— Ну-ка я проверю…

Мы пошли в маленькую бабушкину комнатку. Аппарат был наш старый, привычный.

— А номер какой, говоришь?

— Вот, я тебе крупно написала, — я вытянула из-под телефона листок с номером.

— Прямо звонить можно?

— Да.

— М-м! Дай-ка я Кларе позвоню…

Ну всё, сейчас на полдня хвастаться «личным номером»! Старый что малый, точно.

Четверг, 24 августа 1995.

Утром я вышла на балкон. Прохладненько уже так-то, осень близко. Я вообще мерзлявая, но пока есть возможность, буду ходить секси. Тем более, массовая мода на мини способствует. А чтоб зубами не клацать, чулки надену. Есть у меня одни, на силиконовой липучке. Они, правда, в мелкую розочку, но по-моему, сейчас прям всё простительно. В чём только народ не ходит, чес слово.

Вовка был сегодня какой-то как будто зажатый, что ли. Спросила.

— Так чемпионат же идёт по рукопашке. «Меч Сибири». Это я ещё лицо берёг. Но с Витамином, боюсь, так не получится.

— Что за Витамин?

— Да наш же. Здоровый он, лосяра. Есть мизерный шанс измотать, но он выносливый, с*ка, не хуже меня. На ногах бы устоять.

— Я что-то не пойму, вы же, вроде, в защите? Или как?

— Нет, шлема́ и всё это, конечно, имеется. Но понимаешь, любимая, если в голову прилетает ногой, даже в шлеме, всё равно синяки останутся.

— Мда-а-а… Это что, финал уже, получается?

— Ага. В воскресенье будет.

— Посмотреть, я так понимаю, нельзя будет?

— У-у-у, нет конечно.

— А жаль, — я подумала, — Или нет. Не хочу смотреть, как тебя бьют.

Вовка усмехнулся:

— Ну, я тоже буду бить.

— Ой, понятно дело. От того, что вы оба будете биты, мне, знаешь ли, как-то не легче.

Он тихонько засмеялся и обнял меня:

— Ты моя маленькая нежная девочка.

— Да. Я маленькая, нежная, и я не люблю мордобития. А тебя люблю…

— И я люблю тебя, радость моя.

Но в понедельник, когда я в очередной раз прибежала на обнимашки морда лица у Владимира Олеговича была таки битая. В своё оправдание он заявил, что Витамин тоже не ушёл обиженным. Били, я так понимаю, они друг друга, пока стоять могли. И вроде как по очкам золото присудили Витамину, а мой — серебряный. Красавчик.

Что характерно, Витамин оказался с их же роты, только с другого взвода. Вова мне его показал. И ходил Витамин сегодня тоже… бережно.

— А вам разве не полагаются какие-нибудь… освобождения от физкультуры, что ли?

Ой, какой выразительное лицо.

— Понятно. Только массовые расстрелы спасут революцию.

— Вот-вот, — сказал Вова и пошёл бежать три километра.

Главное, занятная какая штука — все спортивные упражнения в сапогах. Никаких не то что кроссовок, а даже берц. В тяжеленных кирзачах, подбитых медными гвоздями. Такая вот китайская мето́да. Видимо, как в том анекдоте: потом сбрасываешь шкаф — и ты терминатор. Такие дела.

СЕНТЯБРЬ УЖ НАСТУПИЛ…

Ещё три дня продолжалась моя лафа с каждодневным посещением уроков физкультуры, а потом настало первое сентября и мне (внезапно, блин!) пришлось выйти на учёбу. Это кровь из носу надо было сделать. Наладить контакты с преподавателями, произвести правильное впечатление. Договориться, в конце концов, о каких-то письменных сдачах. Мне реально это будет проще, чем высиживать от звонка до звонка все пары. И у Вовы тоже начался учебный год. Это значит — меньше физ-ры, больше всякой теории, окна между занятиями другие и не всегда удобные… Хорошо хоть возможность вечером по телефону поболтать оставалась.

Так вот, про первое сентября.

Многолетняя привычка идти в школу первого сентября с букетом зудела, как неприятный зуммер. Фубля. Возможно, из-за этого я и букеты не люблю. Первое сентября — у педагога ВЕСЬ ДОМ в цветах. Как у Матроскина, у которого молоко везде было, даже в умывальнике. За ними надо ухаживать, воду им менять и прочее. А потом они начинают массово вянуть и стебли такие противные становятся, бу-э-э… А ещё на мусорку тащи! А банки??? Банки в те махровые времена были нужной вещью. Не сказать, чтоб ценной, но порядочная хозяйка трёхлитровыми банками не разбрасывалась (тут взгляд такой многозначительный и знак (!)). А значит, все эти банки тебе же ещё и мыть. Ну, зашибись, удовольствие!

Я шла через центр и раздумывала. А что тогда? Гору шоколадок? Большую коробку конфет? Блокнотики? Фубля… О! Торт! Полюбас же чаи на праздник гонять будут. Зайду-ка я в «Вентус», крючок небольшой.

Пришлось немного постоять в очереди, но тортик того стоил. Симпатичный и вкусный — мы тогда такие покупали, после регистрации. Упаковали мне честь по чести и пошагала я дальше, весёлая.

Ноги чуть не унесли меня по привычке на филфак — вот бы конфуз вышел! Повернула уже с пешеходного перехода, причапала в пед, запёрлась с этим тортом в деканат — а там дым коромыслом. Все после лета радуются. Дошкольники же. Не знаю, как сейчас, а в те далёкие времена все были практики, в обязательном порядке работа с детскими группами, исследования — общение — а это всегда отпечаток накладывает.

ИТАК, ПЕД. ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ

Заглянула я в деканат.

— Добрый день! — говорю, — Можно вам от меня коллективный подарочек оставить? Чтоб вы чаю попили в честь праздника?

Секретарша первая сориентировалась: «конечно»! Да «как приятно»!

Я коробку на стол поставила и пошла. Уже дверь за собой закрывая, услышала чьё-то удивлённое:

— А это кто?

— Это девушка перевелась к нам на третий курс, — ну правильно, секретарша же мне сама документы оформляла.

Зашла к Анне в аудиторию (тэкс, теперь это и моя тоже, между прочим). А там уже народу полно! И Анютка, конечно, на последней парте сидит с Зинкой и третьей их подружкой, как её, блин? Ирка, вроде. Та вообще феерическая девица оказалась. Типичная блонди из анекдотов, только без знания квантовой механики.

Я достаточно громко прикрыла дверь и поднялась на кафедру. Группа уставилась на меня во все глаза — мало ли кто я? Молодых преподавательниц тоже до фига было.

— Итак, товарищи, — в наступившей тишине веско произнесла я, — По последним данным, жить стало лучше, жить стало веселее… потому что я теперь с вами!

— Да это же Ольга Шаманова! — завопила со своего места Анна, — Я вам про неё рассказывала!

Да… Нет более шумных и неорганизованных групп, чем педагоги-дошкольники…

Я подсела к девкам на последнюю парту (длинные такие у нас стояли, по шесть человек за одну садились):