— Значит, у тебя есть пять минут, чтобы закруглиться.

Пять минут вылились во все пятнадцать. А потом у меня появился повод для сарказма.

— Никогда ещё не спала с вампиром! Ты в зеркало-то на себя глянь.

Глаза у Вовки сделались занятного красного оттенка.

Ролевые игры, говорите? Ну-ну…

Воскресенье от субботы отличалось мало чем. Во-первых, после грозы было сыро, и тащиться по грязи не хотелось никуда. Во-вторых, у Вовы был недоубитый «Дум», а у меня — целая гора заготовок. И мне хотелось поскорее с ними разобраться, потому что у меня внезапно возникла новая идея фикс — рубашку Вовке сшить. И не простую, а золотую (зачеркнуть) игровую. В моде в ближайшее десятилетие будет два игровых направление: условно-мушкетёрское, шпаги, плащи и вот это вот всё, и условно-средневековое. Так что, по хорошему, и рубахи надо две. А тонкий белый ситец я в шкафу видела, пока искала из чего платье сшить. Здоровенный кусок. Там и мне на нижнее средневековое платье хватит, крестьянское какое-нибудь. И целый пакет с обрезками тесёмок и кружев.

Матушка у меня частенько покупала по случаю — то для садиковских своих причуд, то фартуки в школу мне шила фендибоберные. Ну, фартуки? Олды поймут. В Советском Союзе девчачья школьная форма состояла из коричневого шерстяного платья и фартука. Фартуков покупалось (или шилось, как в нашем случае) два: чёрный на повседневку и белый нарядный. Мои всегда были из выпендрёжной ткани и в кружевах, что чёрный, что белый. На форменное платье, кстати, следовало подшивать воротнички и манжеты, менялись они раз в неделю или чаще, если во что вляпаешься. Белоснежные, на минуточку. Для этих манжет можно было взять просто белые ситцевые прямоугольнички, куски атласной ленты или кружева. Понятно, к чему я клоню, да? Кружева были. Не сказать, чтобы в изобилии, но на пару рубах должно было хватить. Может, чёрную сшить, кстати? Шёлковую чёрную рубаху, с широкими рукавами, с отделкой… Шикарно должно смотреться, только чёрной ткани нет. Ладно, буду сильно думать…

Владимир Олегович честно полдня почитал, а потом снова насидел красные глаза, и я начала его стращать, что придётся как-то ограничивать эти игрища.

Не знаю, правда, как. Пусть сам думает. Силу воли развивает или что.

И вообще сказала, что из-за этого компьютера ощущаю, панимаишь, собственную заброшенность. Ну и… Уж он исправился, я вам скажу…

ОЛДСКУЛЫ

Будущее прошлое. 17 июля 1995.

В понедельник Вовка уехал с Василичем, нести лампочки Ильича в медицину, а я засела за макеты. Вывеску надо, время идёт. А когда он дома, я вообще не могу про такое думать.

Хорошо, между прочим, когда в редакторе уже шаришь! Бодро, весело, хотя и несколько непривычно — интерфейс-то уже устаревший. Зато у меня есть шикарный пятнадцатидюймовый монитор и мышка с шариком на пузе! Кто не знает, что за зверь — погуглите.

Комп поскрипывал и покряхтывал, конечно — даром ли мне графические станции предлагали! Но тянул, и это не могло не радовать. Пошла я налить себе чаю, да пока туда-сюда шарашилась, возвращаюсь — а у меня на экране космос, панимаишь! Типа энергосберегающая заставка. Чёрный экран с надвигающимися и постепенно растущими точками. И они так из серединки к краям сползают потихоньку, а там, в центре, новые зарождаются. А ты такой типа летишь в звёздном потоке. Модная весчь! И довольно медитативно, между прочим. Потом ещё появятся рыбки (а может, уже появились?), потихоньку плывущие через экран, по-моему справа налево. Но почему-то они будут не так популярны.

Монитор в форме ящика меня всё равно напрягал. Господи, когда ж плоские-то появятся? Массово — нескоро, ой, нескоро… А первые будут стоить бешено, как первые же мобилы. Только для кошельков на ножках. Эх…

АПТЕКА

Понедельник 17 июля продолжается.

Покорпела я, в общем, над макетом, дождалась времени обеденного пересменка и почапала по садам. Сперва в мамин нынешний, собрала долги, которые «под запись» — надо сказать, без проблем. Потом заскочила домой, взяла сумку с несколькими комплектами для моего (в другом времени) места работы. Ха! Так я и думала. Из десяти трое отвалились сразу, и именно те, на чей счёт я сомневалась. Ясное дело, платить они не собирались. Забрать хотели и свалить в туман под благовидным предлогом. Да и хер с вами, живите с этим. Я подхватила сильно полегчавшую сумку и понеслась в третий (мамин бывший) сад.

Я уже говорила, что Юбилейный построен на здоровенной круглой сопке. И все сады стоят на вырубленных в её боках здоровенных широких ступенях, типа как у инков, только не так распиарено. В сторону центра микрорайона у них подъём, прямо горка. С противоположной — спускающийся вниз косогор.

У этого конкретного садика было (и есть) трое ворот, идеально чётко ориентированных по сторонам света: южные вниз по склону, западные и восточные. А на север — гора и глухой забор. Звучит, как будто я замок собираюсь штурмом брать.

Итак, я вошла через восточные ворота. Я прям представляла себя вместе с отрядом какой-нибудь тяжёлой конницы, аж самой смешно стало. И тут как-то вот, понимаете, краем глаза я увидела, что из стоящего торцом к этим воротам дома, из ближнего подъезда, вроде как выглянул парень в спортивном костюме. И сразу скрылся. И почему-то весь смех куда-то пропал. Что-то царапнуло меня, не пойму сама что. Начала шарить глазами вокруг — вроде всё как всегда. То же небо, опять голубое. Блин, Владимир Семёнович, ещё и текст такой вспомнился!.. Обернулась — у подъезда уже никого.

Зашла в сад, построенный, вопреки логике, поперёк территории — так, чтобы и от восточных, и от западных ворот (самых торных) в здание было одинаково далеко идти. Воспользовалась по привычке северными дверями.

Зашла я к кассирше (или уж как у неё должность, я не помню — которая зарплаты выдаёт), забрала остатки денежек, немножко поболтала со знакомыми и даже загнала три комплекта, от которых в предыдущем саду отказались. Собралась идти домой и отчего-то застряла в северном тамбуре. Вроде всё норм. А внутри всё как-то не успокаивалось. Наоборот даже. Прямо ноги на улицу не идут. Ну, что? «Он вчера не вернулся из боя»?

Аж под ложечкой засосало, слушайте.

Что не так?

И тут до меня дошло. Костюм спортивный, бешеного изумрудно-зелёного цвета китайский «адидас» — как у одного из крышевальщиков с пятачка у областной, где мы с Василичем-то раз стояли. Я замерла у двери, за ручку которой собиралась взяться. Так. Тихо. Спокойно. Назад.

Я постаралась неслышно прикрыть внутреннюю дверь тамбура. Остановилась. Может, накручиваю себя, а?

Да ну, нахер! Бережёного Бог бережёт.

Я торопливо пошла по длинному коридору, связывающему северный и южный садовский блоки, и посередине едва не наткнулась на ту самую кассиршу, которая мне деньги выдавала. Она стояла в открытых дверях своего кабинета, а смотрела отчего-то в окно, как раз на восточные ворота, куда я, по идее, должна была выйти. Она обернулась на шаги, вздрогнула — и тут я вспомнила! Именно эта дамочка спустя буквально полгода, зимой, подстроит собственное ограбление, отпустив инкассаторскую машину не во дворе сада, как положено, а аж за двести метров до ворот — под предлогом очень плохого обледенелого проезда!

— Ты, сука, меня подставила! — непроизвольно вырвалось у меня. И по тому, как сильно и резко она побледнела, я поняла — правда!

Сзади хлопнула дверь и хриплый голос заорал:

— Вон она!

И такой знакомый металлический звук. Уроды, бл*дь. С таких станется и в садике стрелять. Я побежала.

— Кабан! На ту сторону!

Животные, бл*дь!

Ходу, ходу!

Это я сейчас задохлик, а в девятнадцать-то — пока ещё спортсменка! Господи, лишь бы южная калитка открыта была!

Завизжали бабы из прачки.

С*ка, коридор узкий.

Чуть не сбила кого-то, выходящего из кухни с вёдрами и тазами. Толкнула дверь в тамбур. Вторую, да скорее же! Вылетела к южному входу. Открыто!