– Привет. Где близнецы? – спрашиваю у нее.

– Еще спят, – Надежда кокетливо улыбается.

Смотрю на часы и не верю. Как ей удалось уложить их в два часа дня? Вчера, после того как она ушла, пацаны проснулись, и я воевал с ними полночи, в тщетных попытках заставить их заснуть. Сегодня они дрыхли аж до девяти, что для них не слишком характерно.

Иду в детскую, проверяю – и вправду спят.

Причем лица какие-то красные.

Подхожу к одному, второму, проверяю лбы, чтобы выяснить, не заболели ли. Но их лбы холодные.

– Правда, они у нас ангелочки? – щебечет Надежда.

Меня в очередной раз передергивает. Как эта женщина так резко переобулась?

Она вливала мне в уши долгие четыре года, что я заделал ей исчадий ада и она чуть ли не святая потому, что их растит.

К слову, Кристина меня в этом разубедила влет. Потому что не могут исчадия ада так послушно себя вести с абсолютно чужой и незнакомой девушкой. Они же по струнке у нее ходили, она их будто загипнотизировала, как заклинательница змей флейтой. Да и было пару раз, когда Кристина брала выходные в садике и за детьми следила ее напарница. Я потом с ней поговорил. Оказалось, она тоже нормально справлялась с пацанами, по крайней мере к вечеру все остались живы. Ну а то, что пацаны порезали и покрасили фломастерами одеяло, я вообще за проблему не посчитал, как и она.

Значит что? Значит, не такие уж мои сыновья и исчадия ада!

И теперь я словам бывшей почему-то не верю. Вот совсем.

– Надь, спасибо, что посидела с ними, но больше помощь не требуется, я вернулся. Ты можешь уходить.

Про себя добавляю: «Желательно с концами».

Но она и не думает избавлять меня от своего присутствия.

– Ты с ними хорошо справляешься, – тянет она с улыбкой. – Я очень удивлена тому, что вижу. Из тебя мог выйти очень годный папа, если бы ты в свое время находил на детей и меня хоть немного времени…

Любимая пластинка, затертая до дыр.

Надежда лупит по моему чувству вины одной правой. Даже двоечкой. Сколько времени меня душило это чувство вины – не передать словами. Теперь же бесит. Я больше ей не муж, чтобы она меня виноватила. Пусть официальный развод еще не состоялся, но скоро будет.

Очень стараюсь не взорваться.

Изображаю полнейшее равнодушие, отвечаю, слегка пожав плечами:

– Если бы ты истерила поменьше, я бы, может, чаще бывал дома. В любом случае, ты ушла от нас, сделала свой выбор. Я не виню тебя… больше. Ты свободна в своих решениях, я сам в состоянии вырастить этих детей.

– Раф…

Удивительное дело, но теперь уже лицо моей бывшей становится виноватым. Такое, пожалуй, впервые. Обычно у нас я – самая виноватая на всем белом свете сторона.

– Раф, я сделала ошибку, – наконец выдает она.

– Да, ты сделала ошибку! – говорю с нажимом. – Тигран с Артуром – замечательные дети, а ты их, как мусор…

– Я не про это, – качает она головой. – Я никогда не хотела бросать их насовсем! Я просто надеялась, я думала…

Вуаля – мой несчастный мозг взорван за сегодня уже второй раз.

– В смысле ты не хотела бросать их насовсем?! – я наконец взрываюсь. – А что значили твои фразы про то, что ты видеть их больше не хочешь? Вообще никогда! Ты знаешь, сколько я их успокаивал? Ты хоть примерно представляешь, как сложно объяснить четырехлеткам, что мать не придет? Это травмированные дети благодаря тебе!

– Извини меня, – тянет она, чуть не плача.

– Ты не у меня должна просить прощения, а у них! Я звонил тебе, я просил, чтобы ты хоть приехала повидаться, а ты…

– Я думала, все будет по-другому! – кричит она.

– Что по-другому? – не понимаю.

– Я думала, ты не справишься, в конце концов осознаешь, насколько большую роль я играла в семье, насколько я важна. Хоть заметишь меня! Приедешь, совершишь какой-то романтический жест, признаешься в любви, как-то себя проявишь. А ты нашел какую-то прошмандовку и съехался с ней! Серьезно, Раф?

Тут-то до меня и доходит вся гениальность ее плана.

То есть она бросила нас, чтобы почувствовать себя важной и нужной? А я, оказывается, должен был кинуться ей в ножки, бить челом и умолять вернуться?

Ну звездец!

Мне хочется придушить ее на месте. Просто взять и придушить.

По ее мнению, я еще и виноват в том, что худо-бедно пытался строить свою жизнь дальше с Кристиной…

Которая истеричка и вообще неадекватная мадам, но никак не прошмандовка, кстати.

– Не лезь в мою личную жизнь, – рявкаю я. – С кем я встречаюсь после нашего расставания, тебя не касается!

И тут она выдает:

– Извини меня, Раф. Я неправильно поступила… Но я боролась за семью как могла, ты совсем меня не замечал! Я так хотела твоего внимания, хотя бы крохи, хоть что-то. Я теперь понимаю, что надо было не скандалы тебе закатывать, а как-то по-доброму пытаться наладить отношения. И дети бы тогда не пострадали. Можно я вернусь? Я все осознала, честно-честно. Можно, Раф?

От ее пламенной речи меня перекашивает окончательно.

– Надя, иди вон отсюда!

– Раф… – стонет она с мокрыми от слез глазами.

– Я сказал, иди вон, если не хочешь услышать чего похлеще!

Она шмыгает носом, громко всхлипывает, но все же идет в прихожую, хватает сумку, куртку и уходит.

Я выдыхаю, закрыв за ней дверь.

«Можно я вернусь…»

Святая простота!

Нет, на хрен мне такие спутницы жизни не нужны, как эта больная.

Кристину я бы еще мог чисто теоретически простить… Ну, это при условии, что она придет в себя, догадается извиниться, объяснит причину своего неадекватного поведения. Тогда я еще подумаю, стоит ли что-то продолжать.

А простить Надежду – нет. Тут без вариантов.

Рафаэль

Как убивают любовь?

Я думал, это субстанция эфемерная, на нее так просто не подействуешь…

Но Кристина ма-а-астер.

«Собери наши вещи, пожалуйста», – вот так просто она меня поприветствовала в воскресенье.

Я, не будь дурак, отвечаю: «Приходи и сама собирай».

Еще и злющих эмодзи добавляю для нужного впечатления, чтобы дама понимала, в каком я настроении. А настроение, надо сказать, у меня сегодня люто паршивое.

Наивный, я надеялся, она вправду явится, хоть поругаемся по-человечески, поорем друг на друга, выпустим пар. А там… Глядишь, и дошли бы до той части, где она говорит, что любит меня и никуда уходить не хочет.

Я бы ей тогда устроил выволочку за всю ту зверскую хрень, какую она на меня вылила вчера по телефону.

Но…

Но для такого развития событий и вправду нужно, чтобы женщина любила. А это не про Кристину. С ее стороны я вижу только тотальное равнодушие.

У меня такое в жизни случилось, у меня, вообще-то, мать в больнице, а Кристине без разницы… Как?! Она не в курсе дела, конечно, но могла бы и догадаться спросить, как у меня дела, все ли в порядке. Может, случилось чего? Нет, это даже не пришло в ее вреднейшую голову.

Какой была безразличной сукой девять лет назад, такой и осталась.

Она отвечает мне следующее: «Не будь свиньей, собери. Я в твою квартиру не зайду».

В твою квартиру не зайду, тебя близко не подпущу…

Я плешивый, что ли? И квартира у меня плешивая? Что-то ей ничего не мешало тут жить еще совсем недавно, а также каждую ночь со мной спать. Причем с удовольствием! А теперь в квартиру, видите ли, не зайду.

Бесит! Как же меня это бесит…

Впрочем, наша ругань на пустом месте и быстрый разрыв очень показательны.

Если баба так чудит в начале отношений, ничего хорошего в этих отношениях не будет. Пусть я ни хрена не хочу с ней расставаться, я все-таки должен включить здравый смысл. Дальше будет только хуже. Оно мне надо? Ну уж нет, я с одной истеричкой развожусь, вторая мне совершенно без надобности.

Я скрепя сердце иду в комнату девчонок, оглядываю их вещи.

Настроение портится еще больше.

Хорошо же жили, счастливо! Как она могла…