– А я тебе ничего не прощу, ясно? – перебиваю его криком. – Между нами все кончено!

Я говорю это и сбрасываю вызов.

Как раз вовремя. Ровно через секунду из глаз брызжет Ниагара, которую ничем не остановишь.

Вот и кончился мой самый яркий в жизни роман.

Я вроде бы и понимала глубоко в душе, что такие отношения не могут продлиться долго. Они для этого слишком хорошие. Но…

Но я даже примерно не представляла, как мне будет больно, когда они закончатся.

Рафаэль

Я одурело пялюсь на мобильный.

Некоторое время даже не могу собраться с мыслями, чтобы убрать телефон в карман. Настолько меня шокировало то, что услышал. Как будто врезали по затылку железной битой, не иначе. Кристина врезала!

Я ожидал от нее чего угодно, но не такого…

Думал, звонит, чтобы мириться. Наивный! Ожидал, она сейчас как скажет мне что-то из разряда: «Раф, накосячила, прости. Давай уже помиримся».

Губы свои сладкие в трубочку сложит, воздушный поцелуй отправит, я и растаю. Я даже изобразил грозный вид, когда брал трубку, чтобы таять было эффектнее.

Мне ведь сейчас как воздух нужны были ее поцелуи, нежность…

Но я, по ходу дела, в женщинах вообще не разбираюсь, потому что Кристина на поверку оказывается ровно такой же психованной стервой, как и моя почти бывшая!

Что у этих баб в голове? Почему они так истерят и их несет на пустом месте?

«Между нами все кончено!» – крутится в голове брошенная Кристиной фраза.

За что она так со мной? Что я такого хренового ей сделал, что она вот так безжалостно меня отрезает?

Хорошо, что догадался выйти в коридор, не стал брать трубку в палате матери…

Да, да, я слушал крики Кристины в больничном коридоре, в отделении для сердечников, куда определил мать двадцать минут назад. В платную одноместную палату, разумеется.

Думал, чокнусь, после того как она позвонила мне и сказала, что сердце щемит. Летел к ней, как безумный, лично отвез в больницу.

Я понимаю, она у меня немолодая и отнюдь не самая здоровая, но я очень ее люблю, и готов сделать все, чтобы она поправилась.

Все же кладу телефон в карман, кое-как беру себя в руки, хотя это и непросто. Возвращаюсь в палату.

Делаю морду кирпичом, чтобы хоть как-то скрыть бурлящий внутри вулкан эмоций.

Но когда я что-то умел скрыть от матери? Она же видит меня насквозь.

– Сыночек, все в порядке? – спрашивает она.

Наверное, у меня уж слишком ошалевший вид после телефонного разговора.

Смотрю на мать.

Она сидит на постели в бежевом халате. Сама бледная как молоко, а во взгляде беспокойство за меня. Не за себя, хотя это у нее случился криз, а за меня, здорового лося, который эмоций в себе удержать не может, как положено настоящему мужику.

Чувствую укол вины из-за того, что она обо мне так волнуется.

Я не люблю ей врать, но сейчас совсем не время вводить ее в курс дела и разрушать образ великолепной Кристины, которая ей так понравилась.

Поэтому все же вру:

– Все нормально, на работе нюансы, но я разрулю, не о чем беспокоиться. Лучше скажи, тебе еще что-нибудь нужно? Все что угодно…

– Ничего мне не надо, – машет рукой она. – Езжай домой, Кристиночка, наверное, ждет. Ей ведь сложно одной с детками…

Да, да, то, что с детьми сидит ни хрена не Кристиночка, я матери тоже не сказал.

Потому что не хочу спровоцировать дополнительных волнений.

Как вышло, что в нашу с близнецами жизнь снова постучалась моя бывшая жена, – это очень занятная история. Сказали бы мне еще вчера, что такое случится, ни в жизнь не поверил бы…

Я обнимаю мать на прощание, целую ее в щеку и ухожу.

Иду прямиком на парковку, завожу машину и рулю домой.

Очень спешу, ибо не знаю, что меня там ждет…

Вчера я честно и откровенно охренел, когда услышал голос бывшей жены в моей квартире.

Я тогда был занят суперважным делом – устранял следы подготовки к помолвочному вечеру с Кристиной. Вышвыривал цветы, шары и прочую лабуду, которую успел накупить.

Услышал ее голос и понесся в прихожую.

Надежда ворковала с Тиграном, причем так, как никогда не делала этого раньше. Без намека на раздражение, даже с нежностью!

«Ты мой сыночек, ты мой любимый!»

Я аж подумал – меня переглючило.

Застыл там с вытаращенными глазами.

Надежда как ни в чем не бывало держала Тиграна на руках, гладила по голове. Он плакал, а она успокаивала. Такая умиротворяющая и в то же время шокирующая картина.

Затем Надежда стала проситься в гости, чтобы хоть немного побыть с детьми.

Тогда я охренел второй раз.

Очень хотелось послать ее подальше после всего, аж язык чесался. Но с этим возникла проблема. Тигран с Артуром повисли на ней, и отодрать их было практически невозможно.

Я разрешил ей поиграть с детьми. Потом мы уложили пацанов спать.

И началось…

«Я все осознала, не могу без своих мальчиков, позволь мне с ними видеться!» – заявила мне бывшая.

Нормально это?

Кинула их вместе со мной, как ненужный мусор, отжала у меня квартиру за моральный ущерб, как она это презентовала. И все. Только ее и видели. Ни звонка детям, ни привета.

«Мне осточертело сидеть с твоими отродьями!» – так она мне сказала, прежде чем хлопнуть дверью и уйти.

Каково такое услышать от матери своих детей? Какими бы они ни были паршивыми, они же мои, продолжения меня. Я был настолько оскорблен ее поведением, что твердо решил – сам их буду воспитывать. Пусть у меня не все получалось гладко, точнее ничего не получалось, но я старался изо всех сил. Я добился определенных результатов, не без помощи Кристины, конечно. И теперь помощь бывшей жены мне больше не нужна.

А в ее резко проснувшуюся любовь к детям я попросту не верю.

Где она была два месяца? И что если я разрешу ей видеться с детьми, а она снова пропадет?

Я честно надеялся – эта ее блажь пройдет.

Сказал, что мне надо подумать, и выпер ее из дома. Искренне рассчитывал, что больше про нее не услышу.

Однако сегодня она вернулась.

Состроила невинное лицо, попросила возможности погулять с детьми.

Я не собирался разрешать, хотел послать ее подальше, но тут позвонила мать…

Позвонила и взорвала мне мозг фразой: «Сыночек, у меня, кажется, инфаркт». В тот момент я и сам его чуть не получил. Вручил бывшей ключи и усвистал к матери, параллельно вызывая для нее скорую.

К слову, мне понадобилось полчаса, чтобы добраться до дома матери, а скорая так и не приехала. Разумеется, я повез мать в больницу сам, при этом не забыл еще раз позвонить в скорую и хорошенько обругать их матом за то, что не приехали.

Слава богу, обошлось без инфарктов, хотя мать госпитализировали. Но понервничал я сегодня знатно.

Пишу Надежде: «Все в порядке? Я уже выехал. Волнуюсь».

«Все супер, мы очень тебя ждем, милый», – прилетает от Надежды.

О как…

«Милый» – это к чему?

Я в свое время не хотел развода. Это Надежда хлопнула дверью. А теперь что? Через два месяца передумала, что ли?

А вот поздно спохватилась.

Еще недавно я бы сказал, что у меня есть Кристина, а теперь…

Смешно.

Ни хрена у меня нет.

Только злость. Которую придется запихать в задницу, ибо все то хреновое, что в моей жизни случается, происходит исключительно из-за меня и моих уродских решений.

После похода в больницу у меня немного трясутся руки. Но я упорно кручу руль, еду в направлении дома.

Добравшись до нужного подъезда, паркую машину.

Спешу домой.

Открываю дверь, прислушиваюсь к происходящему, но в квартире царит блаженная тишина, никаких криков, визгов и плача, никто никого не убивает. Удивительное дело!

В прихожую выскакивает Надежда.

Смотрю на нее и хмурюсь. Бывшая жена выглядит слегка непривычно: у нее новый цвет волос, гораздо светлее, чем раньше, плюс она зачем-то увеличила губы. Хотя, как по мне, прежде было лучше. Еще я бы поставил на то, что она увеличила грудь, хотя на ней скромный бежевый свитер и джинсы, голой я ее не видел, соответственно ничего утверждать не могу.