С трудом впитываю информацию.

Рафаэль говорит про отца Евы… Значит, себя таковым не считает, так? Фух, можно выдохнуть. Не узнал, чью дочку привел в садик. Да и откуда бы? Глупо было даже предполагать.

Сердце возвращается из левой пятки обратно в грудь. А потом до меня доходит другая часть информации: Максим оттаскал Еву за косу.

– Что?! – ору не своим голосом. – Вот козел, он правда таскал ее за косу?

– Очень даже таскал, – кивает Рафаэль со строгим видом.

– Как же так! – возмущаюсь громко.

За Максимом водится много всяких грешков. Он хам и жадина, но раньше ни одну из дочерей не обижал физически. Впрочем, как выяснилось, Еву он дочкой и не считает.

– Это ненормально – так обращаться с малышкой, – тем временем продолжает Рафаэль. – Мне стало ее жалко, вот и вступился. Но тебе бы надо самой уладить этот конфликт.

– Ага, – киваю.

Я его так улажу, что мало кому-то не покажется.

Заглажу конфликт… асфальтоукладчиком!

– Кстати, ты замужем за этим типом или нет? – вдруг спрашивает Рафаэль.

При этом выглядит очень заинтересованным.

Я настолько не ожидала подобного вопроса, что ляпаю:

– Тебе какая разница?

– Раз спрашиваю, значит есть, – заявляет он. Впрочем, голос звучит не слишком уверенно. – Просто первый раз я тебя видел с кольцом, сейчас его на тебе нет. И потом, этот тип трется возле твоей квартиры, третирует дочку. Поэтому повторно задаю вопрос. Ты замужем, Кристина?

– И замужем, и не замужем… – тяну расстроенным донельзя голосом.

– Это как? – Он кажется удивленным.

– Я в процессе развода, – поясняю со вздохом.

– А, ясно. Я тоже… – говорит он, задумчиво кивнув.

На кой черт мне информация о его семейном положении? Сто лет в обед не сдалась.

Так и тянет съязвить, что я ни капельки не удивлена, что он разводится, ибо характер соответствующий. Кто ж такого вытерпит? Но молчу. Не хочу разжигать конфликт.

Рафаэль тем временем выдает:

– Если нужна будет помощь, любая, ты обращайся, я рядом. Родители-одиночки должны друг другу помогать, так?

Смотрю на него и не понимаю, в чем подвох? Он от чистого сердца предлагает, что ли? Похоже, что да. Но зачем?

Нет, Рафаэля душить сегодня решительно не за что.

Нашелся более подходящий кандидат для вендетты.

Максим

Сказать, что я оскорблен случившимся, – ничего не сказать.

Это же надо придумать такое! Чтобы дочь на родного отца нажаловалась какому-то орангутангу, будь он хоть трижды ее сосед. А то, что он орангутанг, – факт. Что морда, что фигура – все одно.

Самое противное – этот сосед наверняка положил глаз на мою жену. Иначе за каким фигом ему заступаться за Еву? Из любви к человечеству, что ли?

Я отлупил бы тварину, честное слово. Ева вполне этого заслужила. Не зря она мне никогда не нравилась! Нет чтобы заступиться за родителя, который тебя кормил-содержал всю твою никчемную жизнь, так вместо этого сидела на жопе ровно, строила невинные глаза и хлюпала носом. Будто я садист какой, издевался над девчонкой по полной программе. Подумаешь, за косу дернул.

Раньше детей розгами пороли, и за дело! Меня, правда, не пороли, но я-то был образцовым ребенком. А вот Еву и ее сестер, шкодливых пакостей, давно пора начать пороть. Ишь как поизгалялись над квартирой. Зря я так попустительски относился к вопросу воспитания, свалил все на жену. Надо было с самого начала бдеть за девчонками с ремнем наперевес, может тогда таких нахалюг не выросло бы.

Дети должны слушаться отца – это их священный долг. А их мать не должна водить знакомств со всякими там соседями. Кристине давно пора вернуться домой, ко мне. Приготовить борщ, наконец. А вместо этого что? Вместо этого моя жизнь катится к какому-то бабуину в задницу, не иначе.

Я мерю шагами гостиную, напрягаю мозг в попытках придумать, что делать дальше.

В этот момент слышу звонок из прихожей.

Кого там нелегкая принесла?

Спешу к двери, заглядываю в глазок. Таращусь на неожиданную гостью, как на призрак. Уже и не надеялся, уже почти веру потерял…

Наконец-то она здесь! Пришла, родимая!

Я с шумом распахиваю дверь.

– Кристина, заходи, – приглашаю ее.

Развожу руки для объятий.

А она, вместо того чтобы, как порядочная жена, в эти объятия броситься, вдруг кидается вперед и впечатывает ладонь мне в левую щеку. Причем так сильно, что у меня дергается голова.

– Дура! – ору сам не свой. – Ты что творишь?!

Она не отвечает. Смотрит на меня, как на нечто мерзкое, недостойное топтать эту землю. И замахивается снова.

– Но-но! – я отскакиваю вглубь квартиры. – Еще раз попытаешься стукнуть, отвечу!

Выразительно на нее смотрю, чтобы уже наконец сообразила, не с мальчишкой дело имеет, а со взрослым мужиком. Который, вообще-то, сильнее. Раз эдак в десять. Хотя, судя по силе ее оплеухи, жил в моей женушке с избытком. Где она так накачалась?

– Давай, ответь! – шипит она коброй. – Сразу пойду в полицию, сниму побои, в суд на тебя подам за нанесение телесных повреждений. На заседании по разводу эта информация будет отлично смотреться. Ну? Или боишься? Трус подзаборный…

Судя по виду, она взбешена и совершенно меня не боится.

Волосы встрепаны, глаза бешеные, ни дать ни взять дикая кошка.

– Ты нормальная? – гаркаю на нее. – Это, вообще-то, ты на меня первая набросилась! В морду мне двинула…

– Твоей морде полезно! – вдруг выдает она.

Обалденная логика. Похоже, моя жена стукнулась головой, иначе как объяснить ее действия?

Кристина впечатывает в меня полный ненависти взгляд, тычет указательным пальцем и кричит:

– Если ты еще раз посмеешь приблизиться к моим детям, я…

Вот где собака порылась. Это все из-за дряни Евы.

– Ты ничего не забыла, женщина? Я – отец твоих детей! – вконец выхожу из себя. – Я их зачал и я…

– Еву ты, слава богу, не зачинал! – подмечает она с язвительным видом.

Ее слова для меня как перец чили в анальное отверстие.

Между прочим, не тот отец, кто сделал, а тот, кто растил. Или ей эта истина неизвестна?

– Как это, слава богу, не я зачинал?! – я громко возмущаюсь. – А ну, немедленно возьми свои слова обратно. У меня идеальный генофонд!

Но она продолжает сыпать угрозами:

– Я тебя предупредила, только посмей еще раз обидеть моих девочек, любую из них, я приду к тебе уже не сама!

– А с кем? С этим орангутангом, который ваш сосед? – смотрю на нее обличительным взглядом.

– Да хоть с ним. Он от тебя мокрого места за Еву не оставит, понял?

Она даже не скрывает… Как ни стыдно?

– Ты с ним спишь! – говорю обличительным тоном. – Признайся, женщина, ты смеешь мне изменять, да?!

– Не твое собачье дело! – бросает она и разворачивается с явным намерением уйти.

– Кристина, постой!

Она останавливается всего на секунду, зло на меня зыркает и спешит к лифту.

– Постой, говорю! – кричу ей вслед.

Выбегаю на лестничную клетку и продолжаю:

– Давай спокойно поговорим, нам это просто необходимо. Я согласен на уступки. Что ты хочешь за то, чтобы ко мне вернуться? Я на многое согласен.

– Пусть с тобой пауки да тараканы живут! – шипит она с ненавистью и заскакивает в кабинку.

Я наблюдаю, как створки закрываются, слышу, как лифт гудит, спускаясь, и недоумеваю, что происходит.

Вашу мать, на ком я женился?

Неуправляемая. Невменяемая. Дьяволица!

Она совсем меня не слушает, не воспринимает. Что с ней делать – непонятно. Я угробил на эту женщину лучшие годы. Что теперь, распрощаться со всем?

Мне нужно срочно посоветоваться с матерью.

Максим

Мать с задумчивым видом подносит ко рту чашку, делает глоток кофе. Потом смотрит на меня. Взгляд неприятный, пронизывающий. Не знаю, как у нее это получается, но пробирает, прямо как в детстве.