Топор повсюду таскал с собой чешский пистолет-пулемет SA-25. В отличие от остальных сусликов, он предпочитал именно его. Надо сказать, что у Чаза в фаворе был «узи», который он использовал для личных нужд, а на боевые вылеты брал калашников, считая, что он хоть и гремит больше, зато надежней. Телохранитель и государь постоянно спорили об эстетической стороне мелкогабаритного огнестрельного оружия. От их дискуссий меня лично клонило в сон, поскольку они часами могли сравнивать эффективную дальность стрельбы и прочие характеристики всевозможных пистолетов и винтовок: где оптический прицел получше, что проще чистить ну и так далее. Скучно до ломоты в зубах!

Топор был совершенно ко мне равнодушен. Лично я считаю, что он не доверял ни единому живому существу на планете, и, на мой взгляд, для должности, которую он занимал, это просто отличная черта характера.

Однако, несмотря на это, мне удалось выудить из него сведения о том, как король сусликов обычно проводит день.

Чаз, совсем как студент, ложится спать около трех часов ночи и спит до полудня. У них с супругой отдельные спальни, поскольку Чаз храпит так громко, что и мертвого из могилы поднимет.

На завтрак Чаз ест всегда одно и то же: чуть смоченные водой побеги пшеницы, семена циннии и хлопья «Чириос», которые он ящиками ворует из гипермаркета.

После завтрака он тратит час на просмотр образовательных видео по «Ютьюбу» и таким образом черпает все свои знания. Однажды я лично видел, как он внимательно смотрел ролик, в котором рассказывалось, как делать филе из окуня. Какой в этом толк, мне непонятно: ведь суслики не рыбачат и рыбу не едят.

— Десять минут можно посмотреть — вреда не будет. Потом, если что, просто забуду, — пояснил Чаз, когда я спросил его, какой толк забивать себе голову бесполезными знаниями.

В том случае, если не нужно отправляться на задание, личный повар подает Чазу обед: тайский салат из зеленого манго. Если после обеда королю сусликов предстоит возглавить набег, он дополнительно съедает несколько протеиновых батончиков.

После обеда он ложится подремать минут на двадцать. Встав с постели, он проводит встречу со своим ближайшим окружением, на которой они обсуждают насущные вопросы. Все присутствующие сидят вокруг большого загадочного камня из черного базальта. Совещания проводятся в особой тайной палате, причем место встречи меняется каждые несколько недель. Заседания традиционно начинаются с анекдота про тук-тук. Вот любимый анекдот Чаза.

«Сын стучится в дверь:

— Тук-тук!

— Кто там? — спрашивает мать.

— Мама, это я.

— Нет, мама — это я».

После этого он хлопает лапой о лапу и говорит:

— Всё, переходим к делу.

Примерно с час его величество зачитывает тщательно подготовленную речь и показывает собравшимся презентации, сделанные в «Пауэрпойнт», переливая из пустого в порожнее, а верные помощники внимательно его слушают. Умаявшись, Чаз ставит в собрании точку либо нескладным лимериком, либо едким замечанием, либо четко выверенным личным оскорблением кого-то из присутствующих. Однако, как правило, он отдает предпочтение какому-нибудь очередному дурацкому анекдоту про тук-тук, вроде:

«— Тук-тук, кто в домике живет?

— Молодой человек, отойдите от гроба».

Вы спросите, каким образом Чаз управляет своей подземной империей? Очень просто. Он повсюду сует свой нос. Он без предупреждения заходит в жилища других сусликов. Заглядывает в классы во время уроков. Однажды без всякого предупреждения он нацепил на себя маску Граучо Маркса и в таком виде заявился на заседание оргкомитета Общества владельцев нор горы Беллиэйк. Все встали, поскольку его величество проделывал это уже не первый раз. Чаз снял с себя маску, нахмурился, развернулся и вышел.

— Я даю им пищу для размышлений, — объяснил мне Чаз. — Когда им кажется, что я сержусь, они лучше работают. Подданными проще всего управлять, если иногда выбивать их из колеи.

Ужин неизменно подается Чазу в семь часов вечера, когда все его домочадцы уже садятся ужинать. Поскольку это самый обильный прием пищи за день, Чаз, по возможности, пытается собрать за столом как можно больше детей, что не так-то просто, поскольку у короля сусликов шестнадцать дочерей и двадцать четыре сына, причем половина из них угрюмые, погруженные в себя подростки.

С половины девятого до девяти Чаз диктует распорядок дня на следующий день и несколько вдохновляющих обращений к народу. Топор их прилежно записывает и относит главному инспектору колонии по имени Джулс. Эти обращения тот записывает на пленку, а потом проигрывает по хитрой системе глобального оповещения.

До десяти вечера Чаз слушает какую-нибудь аудиокнигу. Затем он любуется одной из своих коллекций, например коллекцией армянских почтовых марок, погашенных в первый день их выпуска, контрамарками на рок-концерты, документами с автографами президента Милларда Филмора… Ну, в общем, вы поняли.

В одиннадцать часов король сусликов с супругой обсуждают события прошедшего дня за чашечкой чая из побегов пшеницы.

Затем Чаз смотрит что-нибудь из классики мирового кинематографа до двух часов ночи, потом вылезает на поверхность и совершает по периметру обход колонии, проверяет дозоры, часовых, болтает с солдатами и постреливает из винтовки в койотов и любую другую живность, осмелившуюся приблизиться к подземному поселению, которое он поклялся защищать.

Вот уже много дней кряду Чаз не заглядывал ко мне в гости.

Тем временем армия сусликов развернула полномасштабное наступление. Что эти грызуны только не творили! Они вырыли целый лабиринт подземных ходов под школьным бейсбольным полем. Забрались на склад телефонной компании и разгрызли полтораста метров кабеля.

Они проникли в ветеринарную клинику, вскрыли один из шкафов и превратили в мелкую труху хранившиеся там старые рентгеновские снимки. Один лишь просмотр этих снимков, в представлении сусликов, обрекал грешника на чистилище, где ему предстояло обретаться, страдая в бесплотном виде, до Страшного суда.

По крайней мере, именно такие объяснения я получил, когда однажды попытался рассказать Чазу, как сходил к хиропрактику. При одном лишь упоминании о рентгене его величество заткнул уши и принялся истерически голосить.

Позвонил директор школы и принялся пенять на газету. Во-первых, в разделе спортивных новостей в турнирной таблице царила жуткая путаница, а во-вторых, он заявил, что такое количество грамматических ошибок, как в моем еженедельнике, просто позор для журналиста. Крыть было нечем. Орфография не мой конек, причем так было всегда. Учеба как процесс мне очень нравилась. Зубрежка вызывала отвращение.

Одна из посетительниц, заглянувших в редакцию, поинтересовалась, откуда у меня на руках следы десятков крошечных укусов. Я ответил, что на меня напала банда вампиров-лилипутов.

К нам из Департамента охраны дикой природы штата приехал биолог, а вместе с ним и чиновник из отдела по связям с общественностью. Глава города встретил их с фанфарами в мэрии. Гостям предстояло помочь администрации решить проблему с сусликами. На встрече, естественно, присутствовал и я, чтобы сделать фото для газеты.

Тем временем бригада Си-эн-эн, присланная освещать пожар на горе Беллиэйк и убийство Мелинды Бастоу, сняла короткий, но очень атмосферный репортаж о «необузданном пламени, сеющем хаос в маленьком колорадском городке». Репортаж показали по федеральному каналу.

Подумав, что много фотографий для газеты не бывает, я решил сгонять на ранчо «Последний шанс». Бабушка Дора снова звонила, на этот раз заявив, что у нее загадочным образом обвалился старый амбар с сеном. Я принял таблетку и отправился в дорогу в надежде, что со временем в голове прояснится. Меня, как и прежде, мучили кошмары, а теперь к ним добавилась еще и тоска из-за гибели Мелинды.

Несмотря на то что Дора умела плеваться на шесть метров и кидала сено вилами, словно заправский ковбой на родео, внутри ее домика оказалось на удивление чисто. Куча элементов декора свидетельствовала о том, что здесь обитает именно женщина.