Знаете, что я вам скажу? Эти маленькие грызуны умеют удивлять. Как-то раз меня позвали на премьеру «В ожидании Годо», мрачную, депрессивную бессюжетную пьесу знаменитого ирландца. Ну, она о том, как два унылых типа стоят под деревом, что растет у дороги, по которой, насколько я понимаю, боятся ехать. Всё. Больше ничего в пьесе не происходит. Два мужика стоят под деревом, весь спектакль несут бред пополам с ахинеей и ждут какого-то Годо, который так и не появляется. Ни тебе погонь, ни дуэлей на шпагах, ни внезапных сюжетных поворотов. Ничего. Ну и что это, спрашивается, за пьеса?

Мало того, по ходу действия один главный герой слепнет, а второй немеет. Я никак не мог дождаться окончания спектакля, а когда он наконец завершился, мне хотелось вскрыть себе вены.

Вы не поверите, сколь ошеломляющий успех имела эта постановка. Я сбился со счета от количества выходов актеров на бис. А сколько им надарили цветов! Гомонящая публика пребывала в совершеннейшем восторге, увидев в пьесе вместо отчаяния и безнадеги свет и радость. Чаз сидел рядом со мной, и когда занавес опустился, в его глазах стояли слезы, а мордочка расплывалась в широкой улыбке. Выглядел он так, словно с ним только что с глазу на глаз беседовал сам Господь Бог. Король сусликов все хлопал, хлопал и никак не мог остановиться.

Будучи крайне озадаченным, я спросил его, что он такого нашел в этой дурацкой пьесе.

— Если хочешь поломать голову над сутью вещей, тебе придется запастись аспирином, — ответил Чаз. — Сейчас не понял — потом поймешь.

Я завел речь о театре только потому, что увидел, как в сторону колонии сусликов направляется караван крошечных грузовиков со строительным брусом и фанерой. На мои расспросы ответили, что это материал для декораций — готовится постановка мюзикла «Кошки». Да, вы не ослышались. Суслики будут петь. В костюмах котов и кошек. Вот так да! На это непременно надо взглянуть!

Пробудившись, я обнаружил, что напускал слюней на блокнот. Глянул на часы и спохватился. Мне предстояло подготовить для газеты еще одну статью.

Речь шла о криминальной сводке. Она неизменно присутствует у меня в каждом выпуске газеты, поскольку… ну, вы же сами прекрасно знаете, народ обожает читать о несчастьях других людей, ради этого печатные издания и покупает. На этот раз вся колонка была посвящена масштабной краже пиломатериалов со стройплощадки горнолыжного курорта «Золотое ущелье». Помимо этого, злоумышленники стырили столько дрелей, ножовок и прочих инструментов, что их хватило бы на строительный гипермаркет.

Я сел за руль и поехал в сторону курорта. Шериф уже перекрыл дорогу из-за пожаров, но мне помогло журналистское удостоверение. Его же я показал заместителю шерифа, когда добрался до места происшествия, огороженного желтой полицейской лентой. Сообщил, что нужно сделать пару кадров для газеты, и меня без лишних вопросов пропустили. Занятно, но полицейские никогда не смотрят, что именно написано в удостоверении. С тем же успехом я мог предъявить и свой читательский билет из библиотеки.

Надо мной возвышались остовы стен. Недоделанный пол первого этажа был завален кедровыми брусьями исполинских размеров — им предстояло пойти на перекрытия. Рядом с гигантским очагом, который словно попал сюда из «Гражданина Кейна», громоздились камни, доставленные сюда с реки, и мешки с известкой.

В самом центре залы к поднебесью сквозь недостроенную крышу вздымался высоченный флагшток с развевающимся знаменем США, словно на дворе стоял 1812 год и мы только что отбили этот край у англичан.

Внезапно я услышал знакомые скребущиеся звуки. Вдоль всего периметра здания стояли согбенные суслики, совсем как свиньи у корыта. Меня они будто не замечали. Зверьки деловито грызли деревянные несущие колонны, причем занимались они этим, судя по плачевному состоянию колонн, достаточно давно. Я хлопнул в ладоши. Часть сусликов повернулась, с раздражением посмотрела на меня, после чего снова принялась за работу.

— Эй! Вы что творите?! — крикнул я.

На этот раз суслики разозлились. Они долго пищали и махали лапами, общаясь между собой, затем с удвоенной энергией взялись за старое.

Я уже знал, что, когда суслики с энтузиазмом берутся за дело, ничего хорошего ждать не приходится.

Подул ветер, потянуло гарью.

Гостиница словно застонала. Недостроенный остов крыши начал покачиваться. Снова раздались скребущие звуки. Еще одна бригада грызунов принялась рыть подкоп под незаконченный очаг.

— Эй! — крикнул я снова.

Когда суслики у очага оглянулись, я узнал нескольких грызунов из колонии Чаза — опознал их по камуфляжным штанам и солнечным очкам. Суслики просто обожали солнечные очки.

Некоторые суслики выглядели иначе — дикие, нецивилизованные, — именно таких я видел, когда выезжал с ранчо Доры Маккой.

Суслики Чаза передавали друг другу маленькие кирпичики, напоминавшие формовочную глину. Они складывали их в ниши, которые только что выгрызли. Я окрикнул зверьков и двинулся к ним. Замахал руками. Грызуны кинулись врассыпную.

Я опустился на колени и поднял кусочек взрывчатки С-4. Я знал, что без детонатора она не взорвется.

Я выковырял столько взрывчатки, сколько смог, но всю убрать был просто не в состоянии. Часть ее мохнатые бестии прилепили к потолочным стропилам, и теперь она напоминала крошечные ласточкины гнезда. Подумать только, как высоко могут забраться суслики.

Я поспешил прочь, понимая, что нужно как можно скорее повидаться с Чазом и поделиться своими соображениями по поводу его затеи. Он зашел слишком далеко.

У сусликов на самом деле нет имен. Чаз объяснил мне, что у каждого из них свой неповторимый запах и потому в именах нет надобности. Лично Чаз ни разу не обращался ко мне по имени, хотя при обращении часто звал меня то дубиной, то просто «Эй, ты», то здоровяком, то газетчиком, то усатым мудаком, ну и еще кучей других, куда менее приличных прозвищ. Если завязать Чазу глаза, подвесить на суку вверх ногами, несколько раз крутануть вокруг оси, то и тогда он за полста метров почует своего троюродного брата и запросто скажет, что именно вы ели на ужин.

Королю сусликов плевать, и я могу его звать то ворчуном, то воришкой, то наркошей, и все же он признает, что больше всего свыкся с именем Чаз. Оно ему нужно при покупке всякой ненужной дребедени в телемагазине. Кредитная карточка, которой он пользуется, оформлена на имя Чаза фон Крызуноффа.

Итак, мне очень хотелось потолковать с Чазом о взрывчатке в гостинице при лыжном курорте. Однако вместо него я натолкнулся на суслика, с которым прежде общался всего раз. Это был Чингиз, начальник генштаба Сусличьей народной армии (СНА).

Чингиз расположился у главного входа в колонию сусликов и разглядывал карту, которую расстелил перед собой на земле. Возле него стояло два телохранителя в форме. Заметив, что я направляюсь к ним, они настороженно на меня уставились и вскинули свои крошечные калашниковы. Оружие они опустили только после того, как Чингиз небрежно махнул лапой, давая знак отойти.

Чингиз приходился Чазу дальним родственником со стороны матери. Жизнь его изрядно потрепала, но в этом нет ничего удивительного, если принять во внимание должность, которую он сейчас занимал. Начальник генштаба хромал, а его тело было покрыто разномастными рубцами и шрамами, красноречиво свидетельствовавшими о более чем насыщенном прошлом их обладателя. В каком-то роде Чингиз — настоящая легенда.

Точно также, как и Чаз, Чингиз отказывался отвечать на вопрос, сколько ему лет. Максимум, чего я от него добился, так это признания, что он тоже находился в Аламогордо во время испытания первой атомной бомбы. Сказав об этом, Чингиз подмигнул мне, будто намекая на плутоний-239, благодаря которому горстка сусликов приобрела сверхъестественные способности.

Весил он почти два с половиной килограмма и со стороны напоминал жирного сурка. Ростом Чингиз значительно превосходил любого из сородичей. На голове он носил крапчатую бандану. Глаз у начштаба имелся только один, но смотрел он очень выразительно. Второй глаз Чингизу выбили клюшкой в гольф-клубе «Золотое ущелье» во время налета на декоративный пруд с рыбками. Произошел незапланированный пуск ракеты «хеллфайр», в результате которого погибли четыреста семьдесят пять японских карпов, а Чингиз оказался вынужден посадить вертолет «черный ястреб» прямо на буфетную стойку.