— Обещать ничего не могу, — отрезал старик, как-то сразу став решительнее и словно помолодев лет на десять, занимаясь делом, — от оспы лекарств нет. Могу только помочь легче перенести болезнь. Но справится организм или нет, уже не от меня зависит. Пацан молодой, в его возрасте, конечно, шансов больше. Через пару недель станет известно, выкарабкается или помрёт.

Виллем, ставший внезапно негласным лидером в этой ситуации, молча кивнул за всех.

Дангер крепко сжала руку больного друга и нежно погладила одним большим пальцем.

— Справится, — уверенно сказала она, — мать-настоятельница в храме всегда говорила, что Арри не умрёт, пока всех на свете не достанет, — и, видя недоумевающий взгляд Амбрия, решила пояснить: — у него просто трудный характер.

— Две недели мы ждать не можем, — тихо обратился Виллем к Дариэлю, — мы и так потратили слишком много времени, сделав крюк. Сила Хаоса всё больше, скоро она захватит твоё сознание полностью. Нужно идти в Кельитас без Аарона.

Дариэль и сам это понимал. Нутром он чувствовал, что в его сознании остаётся всё меньше человеческого. Он также осознавал, что Виллем, конечно же, преследует совершенно другие цели и ему, конечно же, на самом деле плевать на Дариэля. Но спорить он не стал. К тому же, было ясно, что даже если старший брат выздоровеет, сразу же пойти снова в путь он не сможет, понадобится какое-то время для того, чтобы восстановить силы. Оставлять здесь несчастного совершенно не хотелось. Но здесь парень будет в большей безопасности, как казалось. Тем более, под присмотром целителя.

— Идём без него. Но только после того, как он придёт в себя.

***

Молодой организм, видимо, не перенеся слишком долгого молчания и чувствуя жизненно необходимую потребность высказать всем всё, что он о них думает, очнулся уже на следующий день.

— Нет, вы без меня в трёх соснах заблудитесь, вы же идиоты! — Срываясь на кашель, в панике вещал Аарон, — я могу идти, просто пусть старик даст в дорогу этой… — Воспитание при храме не давало парню высказаться достаточно крепко, но присутствующие поняли, что конкретно за слова имелись ввиду, — штуки, которой меня напоили, и пойдём! Вы не можете меня бросить, вы же не…

— Арри, так будет лучше для тебя самого.

— Это вам так Виллем сказал? Он же сумасшедший! Убийца! Он хочет мир уничтожить, он же сам сказал, что только Кельитас останется!

Виллем скромно отвернулся.

— А вы меня хотите оставить тут, на произвол судьбы, со стариканом, который даже помогать не хотел?! Создатель вас помилуй, хороших же друзей я выбрал…

— Допустим, уничтожить мир мы ему не дадим, — Дангер покосилась на сумасшедшего убийцу, — а старикан всё же начал помогать. Не переживай, лежи, отдыхай. Потом встретимся, когда ты поправишься.

Аарон бессильно опустил голову на подушку. Ни капли логики. Ни капли здравого смысла. Чему он всё ещё удивляется?

Помимо того, была ещё одна причина, по которой он так отчаянно желал пройти этот путь до конца. Но об этом, как ни странно, догадался лишь Виллем. Поэтому, подгадав момент и оставшись с парнем наедине, он тихо подошёл к кровати и несколько долгих мгновений молча смотрел на страдающего паренька, прежде чем заговорить.

— Знаешь ли ты, мой юный друг, что заставило меня в своё время стать учёным?

Аарон наконец нашёл силы поднять голову.

— Нет. Но, зная тебя, там явно были какие-то грандиозные причины вроде захвата мира, свержения власти или тому подобное, — тихо отозвался он.

— Не угадал, — мужчина легко и почти ласково улыбнулся, — ещё попытка?

— Только не говори мне, что преследовал исключительно благородные цели. Помощь обществу? Совершенствование мира? Я не поверю.

— Признаться, такие мотивы у меня были, но не скажу, что были они целиком моими. Скорее они родились из мотивов моего коллеги, движимого на протяжении своей жизни исключительно добродетелью, что, кстати, его же и сгубило. Но изначально об этом я сам не задумывался. Так что да, опять мимо. Я скажу тебе, потому что чувствую странную потребность тебя поддержать.

Аарон попытался недовольно хмыкнуть, но с губ его сорвалось лишь хриплое подобие стона. Но всё равно недовольного.

— Любопытство, — продолжил Виллем, — я слишком рьяно хотел знать всё, но даже не задумывался о последующем применении полученных знаний. Это просто был банальный интерес, жажда получить как можно больше информации. Практической пользы, наверное, от меня бы и никакой не было. Я стремился найти ответы на все свои вопросы без оглядки на то, будут эти ответы полезными или разрушающе опасными. Ради этого я стал заниматься наукой. И это была моя первая ошибка. И ты сейчас следуешь по моему же пути ошибок. Не будь столь глуп. Побереги себя. Ты также погибнешь в погоне за бесполезными знаниями.

— Не хочу прерывать твой душещипательный монолог, но ты всё ещё жив, бодр и весел.

— Снова ошибка в суждениях. Я погиб давно, много веков назад. Человек умирает не в тот момент, когда останавливается его сердце. Он умирает, как только лишается того, ради чего жил. Ты пока ещё слишком молод, чтобы это осознать, поэтому просто выслушай и запомни.

— Ладно, выслушал и запомнил. Знаешь, чем больше мы общаемся, тем больше мне тебя жаль. Не знаю, что там с тобой произошло в прошлом, но, видимо, это было достаточно ужасно и травмирующе, чтобы сделать из хорошего человека, — Виллем вздрогнул, услышав про "хорошего человека", — ну, знаешь… тебя. Я не имею в виду, что ты олицетворение зла, но по всем канонам церкви, при которой росли мы с братом, за все твои деяния надо будет ещё придумать соответствующее наказание.

— Я уже был наказан, — почти бесшумно прошептал мужчина, — задолго до того, как что-либо совершил. Разве это было справедливо? Разве так должен поступать Создатель со своими творениями? Разве… Я этого не заслужил. Мне просто было любопытно. И я хотел произвести впечатление на… — Он резко оборвал себя на полуслове, — но мне не нужна жалость умирающего.

— Чья же жалость тебе в таком случае нужна?

Вопрос остался без ответа.

Аарон, как и полагалось человеку его интеллекта, намёк на губительное любопытство уловил сразу. И, так как невольно уважал мужчину, прислушался. А после сообщил друзьям, что согласен остаться.

Когда вещи были собраны, а народ собрался уж было снова выдвигаться, оставив печально валяющегося на кровати парня позади, Дангер, на секунду замешкавшись, но всё же решительно подошла к другу и вдруг, наклонившись, поцеловала того в губы, не разрывая зрительного контакта. Аарону оставалось лишь растерянно моргать, пытаясь понять, что только что произошло.

— Выживи, — сказала напоследок девушка, словно вложив в одно это слово куда больше смысла, чем можно было вложить во все грандиозные речи вместе взятые.

А после стремительно покинула дом целителя.

Не бойся того, что уже неизбежно. Если уж суждено нам проиграть, мы примем поражение с честью.

Из письма Исаи королю Кельитаса.

Любой, кто хоть немного интересовался историей, прекрасно осведомлён про самое великое противостояние двух сильнейших государств мира эпохи Драконов. Отличительной особенностью этой страшной и кровожадной войны было и то, что правитель победившего в итоге королевства был ещё совсем мальчишка, только недавно коронованный после смерти своего отца.

Кельитас и Ильитас, территориально отделённые друг от друга стремительными водами реки Веритас, были богатыми и процветающими королевствами, имеющими отношения торгового сотрудничества. Правителя Ильитаса сгубили излишние амбиции, жадность, безумство и жажда власти. Лишь только умер Ульрих, отец Ричарда, Аларик решил, что захватить территорию, обманув молодого короля, будет достаточно просто.

Пользуясь своими коварством и хитростью, он послал своих подчинённых проникнуть в придворный круг Кельитаса. Однако Ричард не был идиотом. Заговор был раскрыт, шпионы схвачены и прилюдно казнены. Оскорблённый и униженный, Аларик объявил войну, и длилась она три долгих года.