– Перестань волноваться и займись со мной любовью.

Он обхватывает мое лицо ладонями.

– Это я могу. – И он прижимается к моим губам в глубоком поцелуе.

Какое-то время было слишком холодно для пробежек на улице, поэтому я ходила в спортзал вместе с Тайером. По утрам он ворчит больше, чем обычно, но я думаю, ему не нравится, что я одна так рано хожу заниматься, поэтому он меня настойчиво сопровождает.

Я ничуть не удивляюсь, когда выхожу на холод – ветер развевает мои волосы по плечам – и обнаруживаю его прислонившимся к моей машине.

– Сколько ты уже здесь стоишь? – как всегда, спрашиваю я.

Он, как всегда, пожимает плечами.

– Недолго. Но мы идем не в спортзал.

– Нет?

Он качает головой.

– Нет.

Я прищуриваюсь.

– Послушай, секс – это здорово и все такое, но это не та тренировка, которая мне нужна прямо сейчас.

Он фыркает, его дыхание вырывается в холодный воздух.

– Я должен был трахнуть тебя только за то, что ты разговариваешь со мной таким нахальным тоном, но секс – это не то, что я имел в виду, умная задница.

– Если мы идем не в спортзал, тогда куда? – Я думала, он понимает, как велика моя потребность в пробежке, когда я в таком состоянии. Но, может быть, он не понимает?

– Давай сюда. – Он жестом приглашает меня к своему дому. Я закатываю глаза, но иду рядом с ним.

– Что ты задумал?

– Скоро увидишь. – Он ведет меня в дом, вниз по лестнице в подвал и зажигает там свет. От неожиданности я ахаю и закрываю рот рукой.

– Тайер.

Весь подвал переоборудован под тренажерный зал. На полу мягкий материал, похожий на коврик, а также беговая дорожка, эллиптический тренажер, гребной и силовой. На светло-голубой стене висит телевизор, а по всей задней стене – зеркала.

Я оборачиваюсь вокруг своей оси, вбирая в себя все детали. В углу свернутый коврик для йоги с гантелями для рук, которых мне раньше не хватало.

– Ты сделал это для… – Я почти произношу для меня, но это глупо. Это его дом. Он не стал бы обустраивать для меня домашний спортзал.

– Для тебя.

– Что?! – Я смотрю на него, разинув рот.

– Я сделал это для тебя. Знаю, ты предпочитаешь бегать на улице, но в плохую погоду приходится ходить в спортзал, и я решил, что удобнее заниматься здесь. К тому же это бесплатно. – Он засовывает руки в карманы спортивных шорт, поза непринужденная, как будто в этом нет ничего особенного.

Но Тайер Холмс устроил домашний тренажерный зал в своем подвале для меня. Я сейчас заплачу.

Он замечает мелькнувшие в моих глазах слезы, нежно притягивает меня к себе и обнимает.

– Детка, пожалуйста, не плачь. Я не хотел тебя расстраивать.

– Я не расстроена. – Я кладу подбородок ему на грудь и запрокидываю голову, чтобы на него посмотреть. Он обхватывает ладонями мое лицо, они такие огромные, что почти полностью поглощают его. – Это слезы счастья. Ты самый добрый, самый внимательный мужчина.

Он целует кончик моего носа, и это такой удивительный, сладкий и нежный жест от моего лесоруба!

– Я хочу, чтобы ты была счастлив, Салем.

Я облизываю губы.

– Ты делаешь меня счастливой.

Он мягко проводит большими пальцами по моим щекам.

– Ты тоже делаешь меня счастливым. – Эти слова – тихое признание на его губах, которое я смакую.

Кто бы мог подумать, что сварливый сосед, который грубил мне, когда я впервые к нему подошла, будет так на меня смотреть? Как будто я – целая вселенная, нежно зажатая в его ладонях.

– Не знаю, говорил ли тебе это кто-нибудь, – шепчу я ему, – но у тебя самая прекрасная на свете душа.

Он смеется.

– Я думал, ты скажешь член.

– И это тоже, – ухмыляюсь я.

Я приподнимаюсь на цыпочки и целую его. Он скользит языком по складке моих губ и стонет, когда я отстраняюсь. Его веки отяжелели от вожделения. Я похлопываю его по груди.

– Мне пора бегать. – Я смотрю на новую беговую дорожку. Это настоящий зверь, и по названию бренда я знаю, что оно стоит целое состояние.

– Я буду там. – Он указывает на силовой тренажер. – Притворюсь, что не пялюсь на твою задницу.

– Можешь пялиться, если хочешь. – Я слегка виляю попой. – Я не возражаю.

Он рычит, готовый наброситься на меня. Я шевелю пальцем.

– Не-а. Мне нужно пробежаться. – Может быть, потому, что я использую слово «нужно», он овладевает собой и кивает:

– Не торопись.

Я достаю из кармана наушники и телефон и включаю музыку из любимого плей-листа. Я не всегда слушаю музыку, но иногда она помогает. Мне требуется минута, чтобы запустить беговую дорожку (еще немного – и пришлось бы обращаться к Тайеру за помощью), но я справляюсь сама, а он остается в углу на тренажере.

Я вижу его в зеркале, когда бегу, но очень скоро я вхожу в ритм и забываю о нем. Я просто бегу и убегаю, оставляя свои проблемы позади.

Когда заканчиваю пробежку, я вся потная и уставшая, но все равно трачу немного времени на проверку другого оборудования. Но Тайеру это не мешает притянуть меня к себе в обжигающем поцелуе. Я могла бы целовать этого мужчину всю оставшуюся жизнь и никогда от этого не устать. Может, я и молода, но я знаю: его губы созданы для моих.

– Идем, – он шлепает меня по заднице, – я приготовлю тебе завтрак.

Я сжимаю губы, сдерживая улыбку. Игривый Тайер сводит меня с ума.

Люблю. Это слово внезапно вторгается в мои мысли, когда я поднимаюсь за ним из подвала. Люблю ли я Тайера?

Думаю, да. Нет, я знаю, что люблю. Но боюсь ему об этом сказать. Пока я храню эти слова глубоко в сердце. Когда-нибудь я скажу их ему, но не сегодня.

На своей теперь уже полностью укомплектованной кухне Тайер начинает раскладывать продукты для завтрака.

– Что ты мне приготовишь?

– Свой знаменитый утренний бутерброд.

Я беру пакетик с рукколой.

– Я заинтригована.

Он выгибает бровь, наливая апельсиновый сок.

– Так и должно быть.

Я иду за апельсиновым соком, чтобы налить себе стакан, но он щелкает пальцами.

– Сначала вода.

Я со вздохом беру чистый стакан, бросаю в него лед и наливаю воду из холодильника.

– Теперь доволен? – Я делаю большой глоток.

Он наблюдает, как я осушаю весь стакан, и одобрительно кивает.

– Счастлив.

Я снова наполняю стакан и встаю, прислонившись бедром к столешнице, пока он разбивает яйца в миску.

– Тебе чем-нибудь помочь?

– Промой рукколу.

– Будет сделано, капитан.

– Капитан, – бормочет он.

– Есть.

Он качает головой.

– У тебя отличное настроение.

– А ты не знал, что физические упражнения высвобождают эндорфины?

Карие глаза пристально смотрят на меня, и я угадываю, о чем он думает, даже прежде, чем он это произносит.

– А знаешь, что еще высвобождает эндорфины? – Он наливает в миску немного содовой и берет вилку, чтобы взбить яйца. – Секс. А секс, черт возьми, гораздо веселее тренировки.

– Я не согласна.  – Я достаю из холодильника тарелку с виноградом и отправляю одну ягоду в рот, после чего наклоняюсь в поисках сита для рукколы. – Я считаю, что и то, и другое бодрит в равной степени.

– Хм, – мычит он. – Наверное, мне просто нужно лучше тебя трахать.

– Тайер! – Я поднимаюсь и едва не ударяюсь головой о барную стойку. Я легонько шлепаю его по руке, мои щеки пылают.

– Что? – Он сама невинность.

– Сам знаешь что.

Его глаза пылают, обшаривая каждый сантиметр моего тела. Мои волосы влажные и лохматые, половина прядей выбилась из конского хвоста. Футболка для меня слишком большая и мешковатая и спадает до середины бедер поверх черных беговых легинсов. В том, как я сейчас выгляжу, нет ничего сексуального, но по выражению его глаз этого никак не скажешь, и, черт побери, это заставляет меня чувствовать себя самой горячей женщиной на планете.

Он выливает яйца на горячую сковороду, добавляет к ним какую-то приправу, а затем закидывает в тостер две булочки, пока я проверяю, тщательно ли промыта руккола. Я отношусь к этому очень серьезно, поскольку однажды получила от рукколы пищевое отравление, и не хочу, чтобы это повторилось. Тогда я несколько часов подряд выблевывала свои кишки.