Ведь я не собираюсь этого делать. Это было бы плохо. Хотя ничего плохого в этом нет, но все равно это плохо.

Дверь открывается, и передо мной Тайер. Он ухмыляется, и в уголках его глаз появляются морщинки. Такое ощущение, будто он не хотел улыбаться прямо с порога, потому что он прочищает горло и придает лицу серьезное выражение. Его взгляд опускается на тарелку с кексами, и его губы снова дергаются в предательской улыбке.

– Кексы из песочного теста?

– Лучшего сорта не найти.

Он отходит в сторону, его влажные после душа волосы вьются на затылке.

– Заходи. – Я вхожу, и он закрывает дверь. – Что-нибудь выпьешь?

– С удовольствием.

Я следую за ним на кухню, и он достает пиво для себя и диетическую колу для меня. Я меняю тарелку с кексами на диетическую колу. Он снимает крышку и достает один кекс.

– Если ты продолжишь меня ими кормить, я наберу двадцать килограмм.

Я окидываю взглядом его подтянутое, мускулистое тело. Я делаю это не специально, не для того, чтобы проверить, в какой он форме. Просто так получается.

– Уверена, с тобой все будет в порядке. – Я прокашливаюсь и отстраняюсь от него.

Древесный аромат его туалетной воды наполняет мой нос, от него у меня кружится голова. А может, голова у меня кружится от Тайера. Я отмечаю про себя, что неплохо бы попробовать воспроизвести его запах и применить для моих свечей.

– Хочешь? – спрашивает он, указывая на тарелку.

– Нет, спасибо. Я оставила себе немного.

– Тебе нужно куда-то идти, или… – Он выжидательно смотрит на меня.

– Мне не нужно никуда идти. – После отъезда Лорен и Калеба все, что у меня осталось – это работа в магазинчике и свечи.

– Хочешь, я включу какой-нибудь фильм?

– Было бы здорово. – Я подхожу к дверям, которые выходят на заднюю террасу. – Работа над оранжереей идет полным ходом.

– Это медленнотекущий проект, поскольку я работаю над ним только тогда, когда есть свободное время. Но когда она будет готова, все усилия окупятся сполна.

– А домик на дереве для Форреста?

Он морщится.

– Этот мальчишка только об этом и говорит, хотя я с самого начала сказал ему, что построю домик не раньше следующей весны и лета.

– Он просто не может дождаться. – Я делаю глоток газировки.

– Знаю. – Он доедает кекс и берет пиво. – Идем. – Я следую за ним в гостиную и плюхаюсь на диван, пока он хватает пульт. – Ты хочешь посмотреть что-то определенное?

– Ты предлагаешь мне выбор, Тайер? Это опасная игра.

– Не заставляй меня сожалеть об этом решении, – бормочет он, но в его голосе нет злости.

– А давай сначала посмотрим твой любимый фильм, а потом мой.

Он обдумывает мое предложение.

– Ладно.

– И какой он?

Он включает телевизор.

– Какой он что?

Я игриво закатываю глаза, укладывая подушку себе на колени.

– Твой любимый фильм?

Готова поклясться, что его щеки слегка порозовели.

– Трилогия «Властелин колец», но мы посмотрим только первую часть.

Притворно задыхаясь, я спрашиваю:

– Тайер, ты что, ботан?

Он выгибает бровь.

– Я владею ландшафтным бизнесом и чертовски много знаю о растениях, а ты предполагаешь, что я стану скрывать свое занудство? Нет, Салем. Я открыто говорю о том факте, что я зануда и ботаник.

Я смеюсь и поджимаю под себя ноги.

– Расскажи подробнее.

– О чем?

– О твоих увлечениях. О чем угодно. – Я пожимаю плечами. В моем голосе звучит отчаяние, наверное, именно его я сейчас и испытываю. Я хочу знать все, что только можно знать о Тайере Холмсе.

Он открывает приложение на телевизоре и прокручивает фильм.

– Эм, ну… я люблю ходить в походы. Это считается?

– Это хобби, – соглашаюсь я, поворачивая туда-сюда крышку от содовой.

– О пазлах ты уже знаешь.

– Обожаю пазлы. – Я краснею, когда мои слова вырываются как страстное мурлыканье.

Он хихикает, качая головой.

– Ты знаешь обо мне всю подноготную. Я растерял весь флёр крутого уличного пацана.

– Сомневаюсь, что я знаю все, что нужно знать.

– Больше, чем большинство. – Он включает фильм и садится, намеренно оставляя между нами пространство размером с подушку. Я вдруг начинаю люто ненавидеть именно эту подушку.

Мы смотрим фильм в тишине, и я с удивлением обнаруживаю, что мне это нравится. Когда все заканчивается, он встает и потягивается. Если он и слышит мой стон при виде полоски кожи над поясом его джинсов, то ничего не говорит.

– Умираю с голоду. – Он поднимает пустую банку из-под пива. – Не возражаешь, если я закажу ужин, прежде чем мы начнем смотреть другой фильм?

– Не возражаю. – Я не знаю, почему он вообще меня спрашивает. Это его дом.

– Пицца или суши?

– Подойдет и то и другое.

– Салем, – предостерегающим тоном произносит он.

Я смеюсь.

– Тогда пицца. Пепперони, – добавляю я, прежде чем он успевает спросить.

– Пойду сделаю заказ. Воспользуйся ванной, если нужно. – Он берет свой телефон и выходит из комнаты.

Мой мочевой пузырь вопит, поэтому я направляюсь в дамскую комнату. Сполоснув руки, я открываю дверь и слышу, как он разговаривает по телефону.

– Я тоже по тебе скучаю, приятель. Увидимся в пятницу после школы. – Наступает пауза. – Угу, я заберу тебя из школы. – Еще один отрезок тишины, и я захожу на кухню. Глаза Тайера встречаются с моими. Он говорит: – Я уверен, что Салем тоже скучает по тебе и будет рада тебя увидеть. – Я улыбаюсь. Форрест – хороший мальчик, и мне нравится проводить с ним время. А еще он так интересно разговаривает! Никогда не знаешь, что он скажет в следующий момент. – Хорошо. Люблю тебя, приятель. Спокойной ночи и сладких снов.

Он завершает разговор и смотрит на меня с грустной улыбкой.

– Мне жаль, – говорю я, потому что не знаю, что еще сказать.

Он приглаживает волосы и достает из мини-холодильника еще одно пиво.

– Жаль чего?

– Что ты не можешь с ним быть.

– Так уж сложилось. – Он открывает крышку и делает глоток.

Я сажусь на барный стул напротив него.

– Как ты познакомился с Кристой?

Он потирает челюсть.

– Ты правда хочешь об этом поговорить?

Я пожимаю плечами и беру со столешницы блокнот. Это список покупок.

– Почему нет? Нам как-то нужно скоротать время до того, как привезут пиццу и мы начнем смотреть мой фильм.

– Хорошо. – Он прислоняется к столу. – Мы познакомились в колледже. Она была первокурсницей, а я – второкурсником. Сначала просто дружили, а на следующий год стали встречаться.

– Итак, – я что-то рисую пальцем на гранитной столешнице, – значит, вы влюбились друг в друга, будучи студентами? – Мои мысли возвращаются к Калебу.

– Да. – Он кивает и с мрачным видом расправляет плечи.

Похоже, вдаваться в подробности он не собирается.

– Когда вы поженились?

Он потирает щетинистый подбородок.

– Во время учебы в колледже.

Я качаю головой, борясь с улыбкой.

– Ты немногословен.

Он вздыхает, словно собираясь с духом.

– Мы были молоды и любили друг друга. Брак казался следующим логичным шагом. Мы поженились, когда я был на четвертом курсе. – Он потягивает пиво. – Я думаю, в каком-то смысле так было проще всего. Я кроме нее никого не знал, и я был доволен. Казалось, у нас все не так уж плохо. Мои родители ее любили, и я тоже. Потом у нас родился Форрест, и казалось, что теперь все должно быть идеально, но с годами, я думаю, мы оба поняли, что все прошло. Я не подходил ей, она – мне. – Он приглаживает волосы. – Мы развивались каждый по-своему, а это всегда порождает обиду и негодование. Наверное, из-за Форреста мы оставались в отношениях дольше, чем следовало. Но в конце концов мы поняли, что для него будет лучше, если его родители будут счастливы врозь, нежели несчастны вместе. – Его взгляд становится затравленным, и я жалею, что не могу его стереть.

– По-моему, это достойно восхищения. Всегда трудно, когда в этом замешан ребенок. – Прикусив губу, я спрашиваю: – Думаешь, мы с Калебом обречены? Что, если ты влюбился в молодости, эти отношения обречены и ты останешься с разбитым сердцем? – Я задерживаю дыхание, ожидая его ответа.