Наполеон I в свободные от дел минуты часто приказывал приводить к себе детей своего брата и, рассказывая им сказки и заставляя повторять потом их содержание, приходил в восторг от их наивных ответов. Важно отметить, что свою нежную любовь к ним он сохранил даже тогда, когда в 1810 году у него родился собственный «австрийский» сын.

Между тем события шли своим чередом. И вот крайне неудачный поход в Россию 1812 года омрачил могущество Наполеона, и обширная империя, им созданная, начала шататься…

В компании 1813 года бóльшая часть его владений отделилась, а в 1814 году союзники по антинаполеоновской коалиции перешли Рейн, и опасность стала угрожать непосредственно Парижу.

Луи Бонапарт, живший с 1810 года в Германии, в декабре 1813 года неожиданно прибыл в столицу.

Гортензия охарактеризовала это следующим образом:

«Я довольна поступком моего мужа. Возвратясь в отечество в роковую минуту, когда вся Европа против Франции, он доказал на деле, что он истый француз! Я мирюсь с ним, вполне сознавая, что если не могу любить его, так этому виною не я, а моя гордость и его недоверчивость ко мне»⁹⁵.

Эти слова достаточно объясняют причину несогласия между обоими супругами.

Наполеон, уже в бытность свою на острове Святой Елены, говорил о Гортензии:

«Гортензия, несмотря на ее доброту, великодушие и предупредительность, все-таки была несправедлива к своему мужу. Как ни казался странен и несносен Луи, он ее однако любил; а в подобном случае всякая женщина должна владеть собой и, в свою очередь, любить мужа. Если бы она сумела принудить себя к этому, она бы избежала неприятностей <…> вела бы жизнь более счастливую и жила бы со своим мужем вместе в Голландии. Людовик никогда не бежал бы из Амстердама, и я не был бы принужден присоединить его королевство к моей империи, – обстоятельство, которое уронило меня в глазах целой Европы… и многое произошло бы совершенно иначе!»⁹⁶

Когда союзники подошли к Парижу, Регентский совет принял постановление о немедленном выезде из столицы Марии-Луизы. Как говорится, от греха подальше. Узнав об этом, Гортензия пришла в негодование и заявила, что, оставляя Париж в такое время, императрица лишает его возможности защищаться и тем самым теряет свою корону. Наконец, когда ее саму спросили, что она намерена делать, Гортензия ответила:

– Я останусь в Париже и разделю с парижанами их счастье и несчастье.

И только после объявления полковником национальной гвардии Реньо де Сен-Жан д’Анжели, что Париж не в состоянии защищаться, она решилась оставить его и 29 марта, в девять часов вечера, выехала. На другой день к вечеру она прибыла в Рамбуйе, а затем отправилась в Наварру – к своей матери.

Для бывшей императрицы Жозефины было большим утешением видеть свою дочь и двух внуков.

А 31 марта 1814 года союзники вступили в Париж.

Шведы заняли особняк Гортензии, но они оказались столь внимательны, что комнаты, в которых она жила, оставили свободными.

Согласно конвенции, заключенной в Фонтенбло, Луи Бонапарту назначили 200 000 франков, а Гортензия с сыновьями получила 400 000 франков ежегодного содержания⁹⁷.

Развод супругов был утвержден официально. Кроме того, Рeставрация оказала вскоре важную милость Гортензии: возвела в ранг герцогства владение Сен-Лё, которое сделалось собственностью бывшей королевы.

Примерно в это же время Гортензию постигло несчастье: она лишилась матери. Экс-императрица Жозефина почувствовала себя больной, возвратясь с обеда, который ее дочь устроила коронованным особам в Сен-Лё. Это было в начале мая, а 29 мая 1814 года ее уже не стало.

Одновременно с этим Гортензия рассталась с братом, принцем Эженом де Богарне. Тот был женат на дочери короля Баварии, и в 1814 году она ждала очередного ребенка, так что он вынужден был уехать. Таким образом, Гортензия осталась совершенно одна. Точнее, не одна, а одна с двумя маленькими детьми на руках.

И. В. Вернадский в своей блестящей работе «Романское начало и Наполеониды» пишет:

«Луи-Наполеон был вскормлен в родных преданиях и надеждах. Казалось, его мать приготовляла уже в нем для мира преемника идей ее отчима. Она окружала его всеми знаками царского церемониала и царского уважения; на слабую голову дитяти сильно действовала эта обстановка, в особенности, когда сама мать уступала ему первенство. С ранних лет в нем должна была развиться жажда царства, а развалины дядиной власти открывали для удовлетворения ее огромное поприще»⁹⁸.

И что же это за «знаки царского церемониала и царского уважения»? Конечно, это были не излишества. Ни о каких излишествах не могло быть и речи. Напротив, «рожденный принцем крови, Луи-Наполеон был воспитан без роскоши, со всевозможной суровостью»⁹⁹.

Он воспитывался под надзором умной и образованной матери и с юных лет обогатил свой ум познаниями. И связано это было с тем, что королева Гортензия прекрасно понимала, что счастье человека зависит от личных достоинств, и что при этом только условии он в состоянии достигнуть чего-либо выдающегося.

Уехав от бывшего мужа, Гортензия распустила свою свиту, кроме трех дам и аббата Бертрана, наставника ее сыновей, и занялась исключительно воспитанием детей. От природы одаренные, под надзором просвещенной матери и умного священника, принцы быстро шли вперед на пути науки.

О том, какого рода было это воспитание, может рассказать следующий случай.

Однажды Гортензия спросила Луи-Наполеона: «Если у тебя ничего не будет, то чем ты тогда будешь жить?» Ребенок, которому едва исполнилось в то время пять лет, ответил: «Стану продавать розы, как тот бедный мальчик, который каждый день продает их у ворот Тюильри». Присутствовавшие при этом засмеялись. «Не смейтесь, господа, – сказала Гортензия, – я даю урок сыну»¹⁰⁰.

Между тем, Луи Бонапарт стал требовать возвращения к нему старшего сына, и по этому случаю он написал Гортензии письмо следующего содержания:

«Если вы пришлете мне моего сына Наполеона, это мне доставит удовольствие, а у вас останется еще младший – Луи. Если вы не захотите уважить мою просьбу, уведомьте меня: я согласен на все, ибо моя единственная цель теперь покончить с вами все дела и прекратить все сношения. Я жертвую всем для этого»¹⁰¹.

Гортензия отказала мужу в его просьбе, а тот, несмотря на свое обещание оставить ее в покое, подал иск в Парижский гражданский суд, требуя, чтобы сила закона вернула ему сразу обоих мальчиков.

В ответ Гортензия сама отправилась в Париж искать по этому делу защиты и покровительства у короля Людовика ХVIII. Вскоре она сумела снискать к себе его особенное внимание, и он при всяком удобном случае не переставал с восторгом отзываться о ней.

Но, как водится, нашлись люди, которым это не нравилось, и они решили действовать самым вероломным образом: они нашептали королю, что Гортензия якобы окружена самыми закоренелыми врагами короны, и этого оказалось достаточно, чтобы восстановить Бурбона против падчерицы свергнутого Наполеона. И с тех пор он перестал принимать ее.

Между тем, в начале 1815 года, суд приговорил возвратить старшего сына Гортензии отцу, и сделать это надо было в течение трех месяцев. По удивительному стечению обстоятельств Гортензия проиграла этот процесс в тот самый день, когда до нее дошла весть о высадке Наполеона, бежавшего с острова Эльба, на побережье Франции.

Восторг, с которым Наполеон был принят французами, заставил Бурбонов немедленно удалиться из Франции.

В свою очередь, Гортензия предстала перед императором 20 марта 1815 года, и Наполеон попросил ее занять место Марии-Луизы при своем дворе. И нужно было видеть, с каким восторгом она бросилась в объятия новой жизни. Эта роль как нельзя больше шла и нравилась новоявленной герцогине де Сен-Лё, и, надо отдать ей должное, она мастерски исполнила ее.