Аррэн наполнил чайник водой из стеклянного графина, поставил его на плиту, а сам принялся распахивать дверцы шкафа, ругаясь вполголоса.

— Простите, — окончательно стушевалась я, испытывая жгучее чувство вины за то, что вновь прибавила ему проблем.

— Я не на тебя, — неожиданно мирным голосом произнёс Роут, высыпая по очереди какие-то травки и специи в большую керамическую чашку. — Домработница, чтоб её. Просил держать всё на своих местах, а она вечно… Ладно, проехали.

Чайник закипел. Ректор наполнил чашку почти доверху, плеснул холодной воды из того же графина, добавил две ложки мёда и поставил передо мной на стол.

— Пей, затем прими тёплую ванную, но не горячую, и марш в кровать. А мне пора, опаздываю.

— Спасибо! — мой голос предательски задрожал.

Аррэн в дверях замер и медленно обернулся. Губы дрогнули в улыбке, которую он спешно попытался скрыть:

— О благодарности поговорим, когда я вернусь.

Не дожидаясь моего ответа, Роут покинул кухню, а вскоре я услышала, как хлопнула входная дверь.

Я осталась одна. В незнакомом доме, где всё буквально кричит о том, что здесь живёт холостой мужчина в расцвете сил. Сдержанный интерьер в тёмных тонах, ни одной милой вещицы вроде яркой кружки, передника с милой аппликацией или натюрморта на стене, какими любили украшать кухню наши северные женщины.

Допив согревающий травяной чай, я выбралась из-под пледа, вымыла кружку и пошла осматривать комнаты.

Заглянула в пару хозяйственных помещений, отведённых под кладовки. Пусто. Ни съедобных заготовок на случай затяжной метели, когда закрыты все лавки и увеселительные заведения, ни даже холодильного шкафа!

«Сразу видно, не привык жить на севере, да и не хочет здесь оставаться,» — беззлобно подумала я, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

Пройдя по небольшому коридорчику, я насчитала всего четыре двери. Первая была заперта — скорее всего, это спальня самого Роута. Вторая вела в просторную ванную. Остальные две пустовали, видимо, они были предназначены для гостей.

Ректор выделил мне для проживания небольшую комнату в самом конце, рядом с выходом на небольшой балкончик. Осторожно приоткрыв дверь, я увидела скромно обставленное, но уютное помещение: светло-бежевые обои с золотистым орнаментом, кровать, застеленную покрывалом шоколадного цвета, у окна небольшой стол, а напротив — трёхдверный платяной шкаф.

Вспомнив наказ Роута, я сняла с вешалки махровый халат, от которого, к моему удивлению, пахло свежестью, и пошла набирать ванну.

Осмелившись, добавила в воду несколько капель из непрозрачного флакончика, стоявшего на бортике, и взбила руками густую пену.

Погрузившись по шею в тёплую воду, я едва не застонала от счастья и облегчения. В академии мы принимали душ, а дома у Корнелии появляться не хотелось из-за её неуёмного желания свести меня с мэром Пинчем.

Зубы перестали стучать, тело больше не содрогалось мелкий дрожью, а мышцы превратились в кисель. Закрыв глаза, я с наслаждением вдохнула цветочный, слегка пряный аромат и подумала, что в принципе, всё не так уж и плохо.

Поживу с Роутом несколько дней до возвращения Кайли. Чертёж я помню сносно, думаю, с ним не возникнет проблем. Сниму привязку и начну готовиться к усложнённому экзамену, а потом…

Что будет потом, я уже не помнила. Сладкая дрёма приняла меня в мягкие, заботливые объятия. Железо, из которого была изготовлена ванная в доме ректора, было зачарованным, не давая воде остывать.

Где-то там, в ближайшем будущем, я радостная выбегала из экзаменационной аудитории, размахивая зачёткой, в которой был проставлен высший балл по начерталке. Одногруппники собрались вокруг меня и наперебой заваливали вопросами.

Кажется, я им что-то отвечала, но мысленно была уже в столице. Ходила по широким улицам, любовалась яркими вывесками, возвращалась в квартирку рядом с центральной площадью… Или нет, пускай будет с видом на королевский дворец, а потом…

Громкий хлопок входной двери вернул меня в реальность. Сначала я растерянно замотала головой, пытаясь понять: где я и как тут оказалась.

Потом меня прихлопнуло осознание, что я заснула в ванной, сейчас вечер, а ректор Роут уже вернулся домой из академии.

«Надо срочно одеться!»- я выскочила из воды, разбрасывая по кафельному полу вялые клочья пены. Спешно вытерлась первым попавшимся полотенцем, завернулась в него, бросилась к халату…

…И, поскользнувшись, растянулась во весь рост на полу ванной.

Острая боль пронзила лодыжку, отчего я жалобно взвизгнула. Полотенце предательски распахнулось, и в это время за дверью послышался настороженный голос Роута:

— Амелия, у тебя там всё хорошо?

— Да! — выдавила я из себя и поспешила прикрыть полотенцем стратегически важные места. — Замечательно!

Опираясь ладонью на стену, я попыталась встать на колени, но пострадавшая нога тут же дала о себе знать.

— Ой, больно как! — всхлипнула громче, чем нужно, на что тут же раздалось уверенное:

— Амелия, я захожу!

Накрывшись полотенцем, будто одеялом, я встретила его, сидя на скользком, покрытом пеной полу. Распаренную кожу неприятно холодило, лодыжка начала опухать и пульсировала от боли. Махровая ткань закрывала грудь и бёдра, зато выставляла на обозрение Аррэна мои обнажённые ноги.

— Что… случилось? — ректор явно опешил от увиденного и поспешил отвести взгляд, пристально рассматривая наполненную ванну. Кадык нервно дёрнулся, а сам Роут порывисто вдохнул щедрую порцию воздуха, отчего едва не закашлялся.

— Поскользнулась, — сгорая от стыда, ответила я, глядя на него исподлобья, сквозь влажные пряди волос, спадавшие на лицо.

— Ушиблась? — коротко спросил он.

— Нет-нет, — отчаянно замотала головой, придерживая ладонями норовившее съехать вниз полотенце. От случайного движения в ноге снова пребольно кольнуло, и я зашипела, отчаянно кусая губы.

Роут медленно перевёл на меня взгляд, стараясь сфокусироваться на пострадавшей конечности. Пальцы сжались до побелевших костяшек, желваки на скулах ходили ходуном, но наконец, ректор проворчал едва слышно:

— Перенесу тебя в комнату.

— Не надо! — взмолилась я.

От одной только мысли, что я лежу здесь голая, прикрытая полотенцем, а он прикоснётся к моей коже, мурашки пробежали вниз по позвоночнику.

— Не спорь.

Аррэн сел на корточки, что-то пробормотал сквозь зубы и, касаясь руками плотной ворсистой ткани, прижал меня к своей груди.

— Держись за шею, — велел он, пока я глазела на него, затаив дыхание.

— Не буду! — заупрямилась я. — Помогите мне встать, сама пойду.

— А дойдёшь? — внезапно обиженно спросил он.

— Допрыгаю, — поджала губы, избегая встречаться с ним взглядом.

— Допрыгаешься сейчас! Сказал — прими мою помощь, значит, принимай! — сурово прикрикнул на меня глава Академии Крэйвен, и все последующие возражения комом застряли в моём горле.

Как-то неловко было спорить с тем, кто в данный момент удерживает меня крепкими, горячими ладонями.

Ректор без труда выпрямился, бережно придерживая меня, а я, вместо того, чтобы сделать, как он сказал, сложила руки крест-накрест и прижала их к своей груди.

От неожиданной близости сердце заколотилось будто птица, пойманная в силки. Секунды тянулись как ириски-тянучки — излюбленное лакомство престинской ребятни. Пальцы жадно впивались в кожу сквозь полотенце, и он ускорил шаг, едва не вбежав в мою временную спальню.

Положив на кровать, ректор встал ко мне спиной и с неожиданной злобой приказал:

— Немедленно прикройся.

— А то что? Накажете? — с вызовом спросила я, запоздало осознав двусмысленность вопроса.

И тут же пожалела о своей дерзости. Роут резко повернулся и склонился надо мной, прижимая мои запястья к мягкому покрывалу. Зажмурившись, я отвернулась, чувствуя его горячее дыхание на своей щеке: