Может быть, он оговорился? Да нет, смотрит прямо на меня, а его взгляд… Ух, пробирает до костей!

Тяжёлый.

Подавляющий.

Властный.

Ректор нетерпеливо побарабанил пальцами по столу и нахмурился так, что его брови сошлись у переносицы.

- Не помню, чтобы в Академии Крэйвен учились студенты, испытывающие серьёзные проблемы со слухом, — от каждого его слова мороз пробирал по коже. — Мэтр Гвинн, как зовут эту молодую леди?

— Орланд. Амелия Орланд, — подобострастно ответил учитель и неопределённо пожал плечами. Мол, извините, но вмешиваться зазря не стану.

— А-а-а, так вы та самая Амелия Орланд? Прошу встать, вы то мне и нужны.

Бездна!

Что значит «та самая»?

Зачем я ему нужна?

Может быть, стоит сдать Кайли? Я же просила её быть потише, так почему должна за неё страдать и отдуваться?

— Амелия Орланд, приказ ректора для вас уже ничего не значит?

Делать нечего.

Я поднялась на ноги и бросила испепеляющий взгляд на побелевшую от страха соседку. Она смотрела на меня щенячьими глазами, в которых читались три слова: «Молю, не выдавай.»

— Прошу прощения, ректор Роут! — громко выпалила, не давая себе передумать. Даже вытянулась в струнку и высоко задрала подбородок, как на занятиях по спортивной подготовке.

— За что? — на губах главы Академии Крэйвен скользнула мимолётная улыбка и тут же бесследно исчезла. Ну точно, кошка, играющая с мышкой.

Я крепко задумалась.

«А, собственно, и правда, за что?»

Шестерёнки в моей голове крутились с поразительной быстротой. Может быть, это своего рода проверка? Он же видел, что я молчала, но что мне теперь ответить?

— Амелия Орланд, время, — ректор выразительно постучал по запястью, на котором не было часов.

— Прошу прощения за мои слова о том, что вы нашли дурака, — выдавила я и обиженно поджала губы.

Аррэн Роут холодно кивнул.

— Молодая леди, я понимаю ваше желание бросить обучение у финишной прямой, но не надо подавать дурной пример другим учащимся. Не всем так повезло так, как вам.

По телу пробежала крупная дрожь, и я судорожно вцепилась в край столешницы. Сомкнула веки, стараясь унять головокружение, а перед глазами вспыхивали красные и чёрные круги.

— Ч-что вы с-сказали? — из моего горла вырвался прерывистый хрип. Я попыталась сглотнуть, но во рту было сухо, как в пустыне.

Не может быть, чтобы мачеха…

Великая Богиня, только не говорите, что она добралась до ректора!

В голове так некстати всплыл наш вчерашний разговор. Ну как разговор, это была истерика, переросшая в грандиозный скандал.

Леди Корнелия Орланд, являясь моей опекуншей и большой любительницей азартных игр, с неохотой тратила на мою учёбу жалкие крохи отцовского наследства.

А вчера, проигравшись в пух и прах, поставила меня перед выбором: либо я выхожу замуж за её давнего приятеля — мэра нашего городка, либо она не будет оплачивать последний семестр.

— Но он же старый! — я в отчаянии заламывала руки, пытаясь смягчить её каменное сердце. — У него вечно влажные круги под мышками! От него луком пахнет и дыхание несвежее.

— Зажмурилась и потерпела! — прикрикнула на меня мачеха. — Всего лишь пять минут. А потом и того реже. Зато будешь в золоте купаться! Перед тобой будут открыты двери в высшее общество! Ухоженная, красивая, закутанная в меха…

— И безумно несчастная! — всхлипнула я.

— …настоятельно советую вам обратиться к лекарю и проверить слух! — раздражённый голос ректора Роута вторгся в мои горестные воспоминания, возвращая меня в реальность.

— А? — сделав глубокий вдох, я подняла на него полные слёз глаза.

Но мой жалобный вид не произвёл на него должного впечатления. Мазнув по мне неприязненным взглядом, Аррэн Роут отвернулся и решительно направился к выходу.

Чёртов сухарь! И почему от него все студентки без ума?

В его случае не спасает даже красота.

Остановившись у дверей, он всё же обернулся и нехотя произнёс:

— Амелия Орланд. Зайдите ко мне после занятий и подпишите приказ об отчислении.

Аррэн Роут

С самого утра меня не покидает ощущение, что этот день добром не кончится.

Сначала моя новая домработница подаёт на завтрак отвратительный кофе, хотя я её сразу предупредил, что данный напиток пью исключительно крепким и горьким.

Пробую светло-коричневую жидкость и сплёвываю обратно в чашку, а затем едва не рычу, смерив её недовольным взглядом:

— Миссис Фогг, если завтра на моём столе не будет стоять идеальный, качественно сваренный кофе, и я ещё раз подчёркиваю — идеальный, можете искать другую работу.

— Мисс, — нервно блеет эта деревенская дурёха, и я не сразу понимаю о чём она.

- Не понял?

— Я мисс Фогг, — шелестит она, комкая в руках запачканное мукой полотенце.

— Это столь важно? — в моём голосе слышится металл.

— Нет, что вы! То есть, простите, господин Роут. Я виновата.

К нервному комканью добавляется жалобное шмыганье носом. Морщусь и с громким скрежетом отодвигаю от себя чашку.

Провинция, что с них взять. Ещё неизвестно, сколько я буду вынужден прозябать в этой дыре. Аж тошно.

Вернувшись в спальню, нервным рывком распахиваю створки гардеробного шкафа и вдыхаю осточертевший запах лаванды.

Достаю любимый камзол и тут же замечаю на лацкане подпалину от утюга.

— Бездна, эта растяпа прямо-таки нарывается на то, чтобы я её уволил! Он стоит больше, чем её месячное жалование!

Отбрасываю его в сторону и надеваю другой, попроще.

И это в тот самый день, когда ко мне придут напыщенные павлины из департамента образования, чтобы передать распоряжение короля.

Когда третий по счёту экипаж проносится мимо, не замечая моей поднятой руки, я ругаюсь уже в голос, не стесняясь прохожих.

Ненавижу этот маленький северный городок! Здесь ветренно, холодно, каждый норовит залезть к тебе в душу и завалить неуместными вопросами. Вот и сейчас соседка, живущая через дорогу, сочувственно смотрит на меня и любопытствует:

— Господин Роут, вы не выспались? Почему у вас такой усталый вид?

«Вам какая разница?» — ворчу про себя, но всё же выдаю кривое подобие улыбки и туманно отвечаю:

— Бессонница замучила.

На моё счастье, четвёртый экипаж останавливается у ворот и уносит меня от продолжения этого бессмысленного разговора.

Конечно же, мы попадаем в эпицентр утреннего затора, потратив драгоценные полчаса на то, чтобы проехать четверть мили, и в академию я попадаю за пять минут до первого звонка.

Спешу в свой кабинет, скупо кивая на приветствия мэтров и студентов, мечтаю о том, чтобы закрыться в своём кабинете и хотя бы час побыть в полной тишине.

Но удача оставила меня.

Возле закрытой двери с начищенной до блеска табличкой «Ректор А. Роут» стоит представительная дама. На вид ей можно дать не больше сорока.

— Доброе утро, ректор Роут, — её низкий бархатистый голос, казалось, призван для того, чтобы сводить мужчин с ума. Но на меня подобные уловки уже давно не действуют.

— Вам назначено? — хмуро интересуюсь, на что получаю истинно ледяную улыбку и подчёркнуто вежливое:

— Увы, но я уверена, что для меня вы сделаете исключение.

— Уверены? — вскидываю брови в удивлении.

— Именно так. Меня зовут Корнелия Орланд, и я законный опекун одной из ваших выпускниц, Амелии Орланд.

Хмурюсь и пытаюсь вспомнить, знакомо ли мне это имя?

Вроде бы да, а вроде бы нет. Не буду же я помнить по именам всех студентов Академии Крэйвен? Не испытываю в этом ни желания, ни потребности.

— У меня есть к вам разговор, — дама настойчиво продолжает отвлекать меня, отдаляя от заветного часа покоя перед встречей с представителем из департамента образования.

— Говорите, — демонстративно убираю ладонь с дверной ручки, не снимая охранное заклинание. Всем своим видом даю понять: хочет говорить — пускай говорит здесь. Вести долгие беседы я не намерен.