Поддавшись внезапному порыву, схватила шубу с дивана, но стоило мне выйти за порог гостиной, как я столкнулась нос к носу с явившимся без стука мэром Пинчем.

Гнусно осклабившись, он прищурил узкие глазки-щёлочки и, хмыкнув, сомкнул толстые пальцы на моём плече.

— Далеко намылилась?

— Не смейте ко мне прикасаться! И думать о женитьбе со мной тоже не смейте!

— Рот свой закрыла, — рявкнул на меня Пинч, а следом прорычал высунувшейся в холл Корнелии. — А ты — ступай на кухню и приготовь что-нибудь на закуску.

Рвано втянув носом воздух, я почувствовала кислый запах перегара, исходящего от мэра, и скривилась. Стукнула его кулаком по пальцам, желая освободиться, но он перехватил вторую руку и с силой толкнул меня в стену.

Крепко ударившись головой, я зашипела от боли, но тут же вся подобралась, готовая применить все свои способности, если понадобится. Времени на схемы и чертежи не оставалось, поэтому могла рассчитывать лишь на хитрость вкупе с ловкостью.

Картинка, что разворачивалась передо мной, будто бы замедлилась. Мэр, не спеша, вытащил длинный кожаный ремень из брюк, поигрывая увесистой серебряной пряжкой.

Шлёпнул ею по ладони и плотоядно облизнул губы, предвкушая мерзкое развлечение.

— Уж я научу тебя послушанию, да так, что неделю сидеть не сможешь, — медленно, растягивая гласные, произнёс он, шаг за шагом сокращая расстояние между нами.

Резкий взмах рукой, и ремень пришёл в движение, рассекая воздух с пугающим свистом. Жалобно вскрикнув, я закрылась руками и приготовилась к неминуемому удару.

Но пряжка меня так и не коснулась. Зато открылась входная дверь и в холл ворвался некто, впуская в дом жалящий морозный воздух.

Растерянно хлопая ресницами, я не верила своим глазам, переводя взгляд то на ремень, безжизненно свисающий с занесённого кулака, то на свирепого Аррэна Роута, невесть каким образом нашедшего меня.

Хлёсткий удар пощёчины возвращает меня в реальность. Мысли хаотично кружат в голове, словно стая перепуганных птиц. Разум будто размолот в кашу.

Вижу перед собой объятую страхом Амелию Орланд и пытаюсь осознать то, что только что натворил — с лихорадочным жаром поцеловал одну из учащихся.

Что это, чёрт возьми, сейчас было?

Спешно выметаюсь из комнаты, пока ей не приспичило на самом деле кричать и звать на помощь. Выхожу на улицу и подставляю сгорающее от внутреннего пламени лицо под морозный воздух.

Тот огненный узел, то неистовое вожделение, что не давало мне покоя с нашей ночной встречи, внезапно исчезло. И к моему великому облегчению я снова обрёл способность мыслить трезво.

«Помешательство, не иначе, — размышляю, неторопливо возвращаясь в академию. — Каким образом я — сильный, взрослый маг, способный думать головой, а не причинным местом, вдруг повёл себя как озабоченный подросток?»

Запоздало отмечаю, что на мне нет верхней одежды, а ледяной ветер, продувающий территорию академии, уже забрался под расстёгнутый камзол.

— Здесь что-то явно не так, — произношу вслух лишь для того, чтобы убедиться: я полностью контролирую себя и свои мысли. — И я обязан как можно скорее в этом разобраться.

Возвращаюсь в кабинет и первым делом осматриваю жестяную банку с кофе. Сканирую её на наличие чужеродной магии. Кто знает, может быть, какая-то особо талантливая старшеклассница решила попробовать на мне очередное любовное зелье?

С нелепыми попытками воздействовать на меня приворотной магией я сталкивался с первого дня пребывания в этой грёбаной академии. Правда, силёнок у девиц было маловато, и приторный запашок, присущий слабым любовным заклинаниям, я улавливал ещё на подходе.

— Должно быть, это что-то другое, — сняв камзол, я сажусь в кресло и откидываюсь на спинку. Кожаная обивка приятно холодит разгорячённое тело сквозь тонкую ткань рубашки.

Закрываю глаза, делаю маленький глоток и едва не улыбаюсь — всё как я люблю.

Горячо, горько, бодряще.

Подношу чашку к губам, и в этом момент меня насквозь прошибает с такой силой, что кофе выплёскивается наружу и расползается уродливыми пятнами на рубашке.

Чёртова Орланд!

Опять?

Невыносимая девчонка снова возникает в моей голове. Губы вновь, как по волшебству, ощущают вкус её нежных, сочных губ. Гладких, манящих, с лёгкой сладостью нагретых на солнце красных ягод.

Тело напрягается, а пальцы стискивают полупустую чашку так, что тоненькая ручка вот-вот треснет. Делаю глубокий вдох через нос, но он получается рваным — дыхание перехватывает от ощущения надвигающейся опасности.

— Сиди, — приказываю сам себе. — Не смей её искать.

Образ Амелии становится ярче. Я уже не закрываю глаза, но всё равно вижу её перед моим столом так же, где она стояла в последний раз. Только теперь её лицо искажено невыносимой печалью, от которой моё сердце болезненно сжимается.

Ненормально.

Так не должно быть.

На мне стоит мощнейшая защита от любых сторонних вмешательств. Ещё со времён службы во дворце я приучился обновлять её раз в несколько дней, даже когда в этом нет необходимости.

Судя по её личному делу — Амелия имеет недюжинный потенциал в начертательной магии, гораздо хуже обстоит с творческими науками…

Да какое мне вообще дело до её способностей?

Резко взмахиваю рукой, желая рассеять видение обиженной девы, но становится только хуже. Мозг снова отключается, но вместо безудержной страсти и откровенного вожделения, я чувствую, что девчонке грозит нехилая опасность.

«Защити,» — мысль стучит набатом в моей голове, требуя немедленно действовать.

Проклиная всё на свете, покидаю свой кабинет, наспех застёгивая камзол, и возвращаюсь к общежитию, но уже на полпути отчётливо чувствую, что её там нет.

Спешу к воротам и едва сдерживаю себя, чтоб не схватить охранника за грудки и не выбить из него информацию, куда же делась студентка Орланд?

Мужчина, завидев меня, тут же достаёт из кармана потрёпанный конверт и протягивает со словами:

— Господин Роут, вам просили передать.

Рву его в клочья и не верю своим глазам. Сжимаю в пальцах приказ об отчислении, с размашистой подписью, выведенной явно дрожащей рукой. Краем глаза замечаю планирующую на снег купюру в пять сантимов.

Понимаю всё.

И одновременно ничего не понимаю!

Ушла и ушла, мне-то что до этого?

Лёгкие сдавливает прочная петля, и я не могу сделать вдох. Сглатываю тугой ком в горле и хрипло спрашиваю охранника:

— Куда она пошла?

— Дык не пошла, — с глупой ухмылкой он машет рукой куда-то вдаль. — Поймала экипаж.

Сжимаю кулаки, мысленно проклиная скудоумие мужчины. Сдерживая себя, едва не рычу на него, хотя хочется взять за воротник и вытряхнуть нужные мне слова:

— Адрес. Адрес, живо!

Из ступора меня вывел возмущённый голос Корнелии:

— Господин Роут, по какому праву вы врываетесь в мой дом без разрешения?

Резким движением головы Аррэн стряхнул с влажных волос налипший снег и грозно спросил в ответ:

— А по какому праву вы решили поднять руку на мою студентку?

— Вашу?

Мэр, скривившись так, будто проглотил целый лимон, медленно повернулся лицом к ректору, сжимая ремень в толстых пальцах с короткими тёмными волосками на костяшках.

— Все учащиеся Академии Крэйвен по умолчанию являются моими студентами, — уже спокойнее ответил Роут, но даже на расстоянии я видела, что в его глазах сверкают молнии. — Я отпустил студентку Орланд не для того, чтобы она стала жертвой ваших, господин Пинч, истязательств. Вам, как я вижу, побоку законы нашего королевства? Или Престин внезапно стал автономией?

— Вы всё не так поняли, — до мачехи быстро дошло, что дело пахнет жареным, а уж искры ненависти между ректором и мэром были видны невооружённым глазом. — Амелия украла…

— До тех пор, пока студентка Орланд является учащейся Академии Крэйвен, я за неё в ответе. Подозреваете её в краже — пишите официальное заявление, но учтите, расследование будет проведено с использованием артефакта правды, — холодно парировал Роут. Мазнув по мне быстрым взглядом, он снова пристально посмотрел на мэра, — Амелия, хватит рассиживаться на полу, вас ждут на занятиях.