И это не говоря уже про сам диплом, преддипломную практику и многое-многое другое!

На последнем занятии по географии я не выдержала и задремала. Под монотонный голос мэтриссы Астон моё сознание уплывало туда, где солнечно, тепло, нет мачехи, давящей на меня, мэра Пинча, хватающего за руки, и даже Роута, с его неприязненным «Амелия Орланд!»

Живо представив голос ректора, я аж проснулась и настороженно огляделась по сторонам.

«Фуф, показалось,» — расслабилась я, мотая головой и переводя затуманенный взгляд с мэтриссы на доску, исписанную датами.

— …не забываем, что на следующем занятии мы пишем проверочную работу на знания шести важных событий в истории Лероанского королевства, — монотонным голосом, навевающим скуку и уныние, закончила седовласая мэтрисса.

— По её мнению или нашему? — прошептала мне на ухо Кайли, оторвавшись от чтения очередного любовного романа, спрятанного под партой. — А то у нас с Астон разнятся понятия важности.

Я лишь неопределённо пожала плечами, и, дождавшись окончания пары, поплелась сдаваться Роуту. Чем быстрее разберусь с возникшим недоразумением, тем больше останется времени на сон и домашнюю работу.

Остановившись перед дверью с неизменной табличкой «Ректор А. Роут», я сделала глубокий вдох, медленно досчитала до трёх, выдохнула и постучалась.

— Открыто, — донеслось до меня раздражённое, и я поспешила зайти в кабинет.

— Господин Роут, учащаяся Амелия Орланд прибыла по вашему требованию, — проговорила, вытянувшись в струнку у стола и отбросив мысль, что за последние три дня, я слишком уж сюда зачастила.

Нос чутко уловил нотки чёрного кофе, не такие яркие как в прошлый раз. Видимо, Аррэн уже насладился им до моего прихода. Почему-то аромат этого бодрящего напитка начал ассоциироваться у меня исключительно с ректорским кабинетом.

— Амелия Орланд, не стой столбом — глава Академии Крэйвен нервно забарабанил пальцами по бумажному листу, что лежал перед ним, и кивком указал мне на стул. — Садись.

Послушно села на самый край, стараясь держать спину ровно. Взгляд невольно скользнул по лицу Роута, отметил серые тени и пару морщинок во внешних уголках глаз.

«Тоже не высыпается?» — мелькнула в голове мысль, но тут же исчезла после его вопроса:

— Амелия, в каких мы отношениях?

Простите?

Это явно не то, что я ожидала услышать.

Ошарашенная неудобным вопросом, я могла лишь разевать рот как рыба и моргать, пытаясь найти хоть какие-то слова, чтобы ответить.

— Вы… Я… Мы… — мозг отказывался выдавать внятные фразы, и я замолчала, опустив глаза в пол.

— Хорошо, спрошу по-другому, — в голосе ректора послышались морозные нотки. — По какому праву полиция врывается в мой дом посреди ночи и ищет вас в моей спальне?

— Что?!Я аж подпрыгнула с места и упёрлась руками в столешницу:- Сядь, я сказал! — Аррэн с размаху хлопнул ладонью по столу и поднялся сам, нависая надо мной как скала.

Если, конечно, скалы умеют пылать гневом и испепелять убийственным взглядом.

— Но я здесь причём? — храбро пискнула, послушно опустившись на стул.

— Притом что твоя мачеха ночью связалась с полицейским управлением и сообщила, что её племянница сбежала к любовнику-ректору!

— К вам?! — снова вскочила я, усиленно мотая головой.

— А у тебя их несколько? — язвительно парировал Аррэн и тут же умолк, осознав, какую глупость только что сморозил. — Я имел в виду… Не перебивай меня!

Я заморгала, пытаясь собрать мысли в одну кучу. Вот почему Корнелия оставила меня в покое. А я-то думала, чего она вдруг затихарилась?

— Госпожа Орланд показала полицейским письмо, где твоим, Амелия, почерком написано, что ты не выйдешь замуж за мэра Пинча. Что у тебя есть влиятельный покровитель в академии, и ты сегодня же переезжаешь к нему домой из студенческого общежития!

— Но я…

— Не перебивай! — прорычал Роут, пытаясь превратить меня в кучку пепла огнём, рвущимся из его глаз. — Я не знаю, что ты там наплела своей мачехе, лишь бы решить проблемы замужества, это не моё дело. Но я не потерплю, чтобы меня втягивали в разборки сторонних лиц, к которым я не имею никакого отношения. Поэтому, Амелия Орланд, забудь про ночную подработку. Чем меньше я буду сталкиваться с тобой, тем крепче буду спать по ночам. Аванс можешь оставить себе. И чтоб близко возле меня, либо моего кабинета тебя не было!

— Да как… — всхлипнула я и замолчала, неимоверным усилием воли сдерживая слёзы из глаз. — Как вам угодно.

Не скажу же я ему про то, что мне необходимо посещать аудиторию по ночам, чтобы подготовиться к экзамену? Поднявшись со стула, я впилась ногтями в нежную кожу ладоней, глядя исподлобья на ректора, смотревшего на меня с мрачной строгостью в глазах.

— Я вас услышала, — хрипло произнесла, кивнув ему в качестве прощания. — Разрешите идти?

— Разрешаю, — процедил сквозь зубы невыносимый глава нашего учебного заведения. Но когда я уже потянулась к дверной ручке, меня словно пыльным мешком по голове огрели. — Кстати, я встретился с мэтром Гвинном в коридоре. Он был в замешательстве, говорит, кто-то проник в его аудиторию и трогал его вещи.

«Да как он мог узнать? — мелькнула в голове отчаянная мысль, а внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия. — Я же вернула всё на место!»

— Догадываюсь, Амелия Орланд, что ты могла найти нечто для себя полезное, — по позвоночнику хлынула волна ледяных мурашек, а пальцы вжались в холодный металл с такой силой, что костяшки побелели. — Но если я узнаю, что ты покидала общежитие после отбоя, проблемы с мачехой и мэром покажутся сущей ерундой. Я. От. Тебя. Устал.

Каждое слово вонзалось острой стрелой между лопатками, и я, рванув дверь на себя с такой силой, что чуть не попала ею по лицу, выбежала в коридор. Ноги понесли меня вниз по лестнице, туда, где я брала ведро с тряпкой.

Забившись в дальний уголок, я дала волю слезам, сев на пол и подтянув к себе колени, чтобы уткнуться в них лбом. Боль от незаслуженной обиды прокатилась острой волной по телу, обжигая лёгкие так, что невозможно было сделать вдох.

— Я… Я же… Не специа-ально… — рыдания душили меня, рвано срывались с губ. — Да что я им… Всем… Сделала? Почему? За… Что?

Грудь сжималась в кольцо невыносимой печали, каждый глоток воздуха превращался в мучительный стон. Время будто замерло, оставляя меня наедине с невыносимым отчаянием.

Чувствуя себя невероятно одинокой и уязвимой, я сжималась в комочек, стараясь отгородиться невидимой стеной для остального мира. Когда в глубине души осталась лишь давящая пустота, я, закусив до крови губу, подняла глаза на старенькую, выщербленную стену с облупившейся штукатуркой и прошептала, принимая непростое решение.

— Я буду бороться несмотря ни на что. Если ничего не делать, меня точно отчислят и сдадут в лапы мачехи и Пинча. А так хотя бы попытаюсь. Нельзя обвинять меня в том, что я делаю всё, чтобы спасти своё будущее.

Достав из кармана платок, я высморкалась в него, предварительно стерев с лица подсохшие дорожки слёз. Поднялась на ноги, отряхивая юбку и пиджак от пыли. Приоткрыла дверцу, выбираясь из своего укрытия и, радуясь, что занятия кончились, побежала в ближайший женский туалет.

Щедро поплескала ледяной водой в лицо, растёрла докрасна щёки, и, достав из кармана деревянную расчёску, провела несколько раз по волосам, приводя их в порядок.

Кайли встретила меня неожиданным известием. Когда я вернулась в общежитие, она деловито вытряхивала на пол содержимое шкафа, а на кровати лежал раскрытый чемодан.

— Где тебя носило? — спросила меня, не отрываясь от своего занятия. — У меня новости — закачаешься. А ректор сказал, что отпустил тебя час назад.

— Что случилось? — проигнорировав её вопрос, я села на кровать и удивлённо посмотрела на бардак, царящий в нашей комнате. — Ты уезжаешь?

— Да, — коротко ответила она.

Видимо, ждала от меня шквал вопросов, но я слишком хорошо узнала соседку за годы совместного проживания. Не выдержав десяти секунд, она обернулась и с горящими глазами принялась вываливать на меня тонну информации.