Надо было повнимательнее читать вывески магазинов, в которые собираюсь заходить. Понятно, почему полки содержали что-то, что на первый взгляд я не смогла распознать. Еще пару секунд мне понадобилось на то, чтобы понять, что, если второе слово в названии магазина это «шоп», а первое начинается с буквы «с», то заканчивается оно на «екс». А потом я услышала наигранно бодрый голос Тимура:

— Привет!

Оборачиваться не хотелось, но я взяла в кулак всю свою волю и все-таки сделала это.

— Привет, — пискнула я, опасаясь смотреть ему в глаза.

Теперь его второе впечатление обо мне — это осознание того, что я извращенка. Пока он не успел сказать что-то еще, я поспешно добавила тем же низким голосом:

— Это не то, что ты думаешь.

— Вам что-то подсказать? — снова спросил продавец.

Я могла поспорить, что он специально пытается меня смутить, но ни его слова, ни поведение ни о чем таком не говорили. Наплевав на приличия и вопросительные взгляд Тимура, который едва сдерживал смех, я бросилась к двери. Прежде, чем выйти я, клянусь, совершенно случайно бросила взгляд на ближайшую полку. Кошмар, почему оно… фиолетовое⁈

И наконец я покинула это ужасное место. Сбежав по ступенькам, я отошла на несколько шагов вперед, чтобы прохожие не понимали, откуда я выскочила. Я согнулась и, опершись ладонями о колена, пыталась отдышаться. Сердце колотилось, будто я только-только закончила бежать марафон.

Что же, будет мне урок, что нужно внимательнее читать вывески.

— Ксюша! — вдруг услышала я.

Капец. От стыда я даже на мгновение забыла, что в нахождение в таком постыдном месте, меня уличил знакомый… знакомый парень. Ох-х-х… почему это не могла быть девочка?

— Ксюша, — повторил Тимур, приблизившись ко мне. — Ты чего убежала?

Я подняла на него глаза, стараясь сделать свой взгляд как можно более гневным. Почему я оттуда убежала⁈

— Ну как тебе сказать! — воскликнула я, но, увидев, что Тимур искренне недоумевает, добавила спокойнее: — Там же везде эти ужасные… фиолетовые…

Нет, я не буду конкретизировать.

— Ты же сама туда зашла.

Я поджала губы. Так-то да. Интересно, что более неловко — оказаться в таком месте, или сознаться, почему я там оказалась?

— Да, но…

— Ладно, я не буду допытываться.

Я была бы благодарна Тимуру, если бы он на этом и остановился. Но он как-то ужасно улыбнулся и мне отчаянно захотелось застрелиться, чтобы больше не позориться.

— А ты-то чего там был? — воскликнула я, пытаясь перевести разговор с себя на Тимура.

— Я за тобой пошел.

— Зачем? — спросила я, едва не плача.

— Поздороваться, — совершенно спокойно сказал Тимур.

Я ему поверила. Хотя у меня никогда не возникало желание просто поздороваться с человеком, которого я едва знала. Но, похоже, Тимур не видит в этом ничего такого.

— Ладно, — сказала я, чувствуя, что щеки уже почти не горят. — Давай сначала… Привет.

— Привет.

Несколько секунд мы молчали, смотря друг другу в глаза одинаково растерянными взглядами, а потом Тимур сказал:

— Я вообще-то в магазин шел… Не в этот! В тот.

Он указал рукой в сторону какой-то двери и двинулся туда. Я пошла следом.

— Что это за магазин? — спросила я.

— Сейчас увидишь.

Тимур позвонил в один из нескольких звоночков, которые находились слева от двери. Наученная опытом, я не хотела заходить в магазины, пока не узнаю, что в них продают. Но Тимур уже открыл дверь, так что пришлось довериться ему и войти.

Магазин был крошечным, с узкими, длинными рядами. Здесь пахло краской, растворителями и новой бумагой. Это был художественный магазин.

Я тут же потеряла Тимура среди прилавков, хотя сделать это в таком крошечном помещении было сложно. Но вскоре я услышала, как он разговаривает с продавцом, и потому успокоилась.

Я пошла вдоль ряда с кистями. Совершенно в них не разбираясь, я стала доставать кисточки из коробочек и водить ими по тыльной стороне ладони. В следующий миг я замерла. Вспомнились слова Адель. Она почему-то не потчевала Тимура. Сказала, что из-за его увлечения рисованием. А я не видела в этом ничего такого, прикольно же.

— Что ты делаешь?

Я обернулась на голос Тимура. Он держал подмышкой два холста и смотрел на то, как я безжалостно тыкаю кистью в ладонь.

— Ничего, — сказала я и положила кисть на место.

Он подошел и стал копаться в кистях. Я на мгновение зажмурилась, чтобы приступ стыда, который только-только поутих, не восстал снова. Зачем было так мучать кисточку? Что она мне сделала?

Из магазина мы вышли минут через двадцать. Я была уверена, что если бы пробыла там еще хоть минуту, то умерла бы от токсического шока. Запах краски был таким сильным, что, казалось, просочился даже в сетчатку глаза.

— Ну, — сказал Тимур, стискивая холсты. — Домой?

Я кивнула.

— Тогда пока.

— Пока, — сказала я.

Затем мы одновременно двинулись в сторону остановки.

— Тебе тоже на маршрутку? — спросил Тимур, улыбнувшись.

— Ну да, — сказала я.

Я бы тоже улыбнулась, но было жутко неловко, что, хотя мы уже попрощались, приходилось идти в одном направлении. К счастью, как только мы подошли, Тимур сказал:

— О, а вот и моя маршрутка!

Я вгляделась в приближающийся транспорт.

— Да что же такое, — тихо произнесла я, разглядев его номер. Это была и моя маршрутка.

Мы вдвоем зашли и Тимур ничего не сказал, хотя было видно, что его эта ситуация забавляет. Конечно, единственные свободные места были рядом. Эх, а я так хотела надеть наушники, смотреть в окно и жалеть, что вышла сегодня из дома. А раз мы будем сидеть вместе, то придется разговаривать. Черт возьми.

К счастью, Тимур стал что-то говорить, едва я села рядом. Точнее даже облокотилась о сидение, потому что для меня оставалось совсем немного места. Одно из двух сидений занял Тимур, половинку оккупировали его холсты, а я довольствовалась остатками, не зная как бы намекнуть, что холсты можно и на пол поставить.

Как бы Адель он не нравился, у них есть одна схожая черта, — оба такие болтливые, что мне не приходилось даже рта открывать. Такая роль меня более чем устраивала. К тому же, если я что-то и говорила, то меня слушали так, как, наверное, не слушают даже младенцев, которые говорят свое первое «ма».

Вдруг Тимур замолчал и уставился на меня. Он ждал ответа, а я не услышала вопроса. Неудобно получилось.

— Что? — спросила я.

— Ой, извини, раз ты не знаешь…

— Что не знаю? — повторила я слегка раздраженно.

— Ну, про карьер.

Я нахмурилась.

— Я думал Адель и тебя пригласила.

Оказалось, что на майские праздники та же компания, что собиралась в пятницу дома у Адель и Влада, поедет на карьер, который находился в паре часах езды от города. Я там никогда не была, но всегда хотела попасть. Хотя меня там не ждали. Было видно, что Тимур не рад тому, что поднял эту тему. Когда я поняла, в чем дело, сердце как-то болезненно екнуло. Почему Адель меня не позвала? Она же говорила, что мы подруги… Наверное, я что-то не то сделала в пятницу. Надо было сделать лицо попроще, после того инцидента с Владом. Не так уж это было неожиданно, и не так уж противно.

Тимур стал говорить о чем-то другом, а я снова молчала. Казалось, на меня надели огромный рюкзак с тяжелыми камнями, потому как мне захотелось скукожиться, втянуть шею и никогда больше не поднимать глаз.

Ну, впрочем, не в первый раз я пропускаю что-то веселое, так что мне не привыкать. Раньше же я спокойно жила без всяких таких вылазок. Да и они мне не больно то нравятся. Не стоит расстраиваться.

Выходить нам, конечно же, было на одной остановке. Я предложила помочь Тимуру с холстами, потому как сам он не справлялся. Холсты в пленочных обертках то и дело выскальзывали из рук. Несмотря на это Тимур отказался.

— А в каком доме ты живешь? — спросил он.

— В тринадцатом.

Тимур почему-то засмеялся.

— Только не говори, что и ты тоже! — воскликнула я.